Михею было уже больше шестидесяти, как и всей их пятерке, но выглядел он едва ли на тридцать – кое-кто из бойцов у ворот смотрелся старше. Полковник сощурился на заходящее солнце; лицо его было чуть обветренным от постоянного нахождения на воздухе, а несошедший «горный» загар с бледными следами от маски мог бы принадлежать ищущему на заснеженных склонах развлечений богачу. Если не знать, что маг несколько месяцев подряд курировал тренировки боевых групп в горных условиях.
Среднего роста, статный, с военной выправкой, коротко стриженный, полковник был одет в рудложскую парадную форму бордового цвета с золотыми эполетами и пуговицами, с перекинутой через плечо орденской лентой. На шее его красовалась цепь с орденом Седрика Победоносца – высшая боевая награда, – а на груди, под гербовым золотым соколом Рудлогов, было приколото еще с пяток наград.
Михей сделал за прошедшие годы блестящую карьеру и мог бы давно получить генеральское звание, но предпочитал полевую работу и категорически отказывался что-то менять. По его инициативе и последующем руководстве боевые маги были внедрены в регулярные войска; он же пробил открытие военно-магической академии в Великой Лесовине, после которой военные магические учреждения начали открываться по всей стране. Он был автором значительной части используемых и в настоящее время боевых заклинаний. Нынешний же орден Михей получил за создание системы армейского воспитания боевых магов.
В характере его за прошедшие годы тоже произошли изменения. Он перестал хвататься за все подряд, выбрав себе цель и упорно шагая к ней. Юношеская вспыльчивость осталась позади, и сейчас он был скорее тяжеловесным, хотя спокойствия ему в общении с не самыми сообразительными подчиненными частенько не хватало. Зато дома он был идеальным супругом.
Михей женился почти двадцать лет назад на молоденькой выпускнице МагУниверситета и единственный из пятерки старых друзей до сих пор состоял в браке. С супругой они жили вполне комфортно – она восхищалась им, он относился к этому снисходительно и берег ее чувства. Угар молодости с желанием подминать под себя все, у чего есть грудь, уже утих, страсть к женщинам переплавилась в страсть к своему делу, и ему вполне хватало супруги.
Холостые друзья, конечно, периодически пытались совратить полковника на непотребство, но они так редко виделись и так рассеялись по миру, что более-менее часто он встречался только с Максом и Алексом. Отношение к Виктории сменилось на галантно-доброжелательное с ноткой тоски, перед Мартином он до сих пор чувствовал вину и боялся ему признаться, в чем виноват. Давно нужно было это сделать… сразу, если честно, но поступок почти тридцатишестилетней давности остался грузом на совести Севастьянова. И судя по тому, что Мартин с Алексом не разговаривал и избегал встреч целых восемь лет, его бы блакориец попросту убил. Заслуженно, конечно.
Михей глянул на часы – без трех секунд восемь. Усмехнулся. Макс, нагружая себя почище каторжника, выработал почти пугающую пунктуальность. Вот и сейчас, стоило секундной стрелке коснуться отметки «двадцать часов», как рядом с полковником открылось Зеркало, и оттуда шагнул его лучший друг, тайный сородич и просто гений, профессор Максимилиан Тротт, не без удовольствия принявший награду за вклад в развитие в Рудлоге магнауки. Хотя, конечно, вклад его был мировым, но когда это мешало наградам?
Светло-рыжие волосы инляндца вспыхнули на заходящем солнце, и вообще он был так высокомерно-строг в своем сером костюме, так небрежно обвел взглядом окружающий мир, что, будь тут дамы, они бы впали в экзальтацию. Впрочем, без внимания он не остался: во въезжающем в ворота автомобиле приоткрылось окошко, заинтересованно сверкнули женские глаза, белоснежная улыбка. Макс ответил легким движением губ, и дама, многообещающе побарабанив по стеклу затянутыми в перчатку пальцами, исчезла из виду.
– В яблочко, – со смешком проговорил Михей, хлопнув друга по плечу. – И как тебе не надоедает, Макс? Тебя разве что Мартин на этом поле побивает.
– Это хороший способ разгрузить голову, – с небрежной улыбкой пояснил лорд Тротт.
– Или получить парочку внебрачных детей, – тоном многоопытного отца семейства проговорил Михей. – С твоим усердием ты вполне можешь попасть в статистическую погрешность при работе противозачаточных амулетов.
– Ты же знаешь, я на чужие изделия не полагаюсь, – ответил Тротт чуть высокомерно. Михей усмехнулся: инляндец за прошедшие годы стал жутким снобом. – У меня блокиратор собственного изготовления. Один укол – и пять лет стерильности.
– Раз в пять лет и гениальное изобретение может подвести, Малыш, – добродушно поддел друга полковник.
– Не мое, – хмыкнул инляндец. – Могу и тебе сделать.
– Спасибо, – со смешком проговорил Михей, – но я скучный семейный человек, Малыш, и даже, о ужас, сознательно подумываю о ребенке. Жена не против, так что мы подыщем дом и плотно займемся продолжением рода. В нашей гарнизонной квартирке для детской места нет. И не смотри на меня так, будто я из приюта для сумасшедших сбежал. Дети – это забавно.
– Я рад, что хоть кто-то из нас живет нормально, – вполне по-доброму и без ехидства ответил Тротт. – И, кстати, рад видеть тебя, дружище.
– Я тоже рад, – пробурчал Севастьянов. – Не думал, что ты выберешься. Мне кажется, ты скоро забаррикадируешься в своем лесу и станешь совершенным отшельником.
– О нет, – невозмутимо ответил мировой гений, – для этого я слишком люблю женщин и славу. И пока они мне не надоели.
– Ну, сегодня ты сполна насладишься и тем, и другим, – хмыкнул полковник. – Нам выделили покои на двоих. Не забудь поставить шумоизоляцию ночью, Малыш, иначе, клянусь, ворвусь к тебе и испорчу все удовольствие.
Инляндец хохотнул, и они направились к воротам.
Бравый гвардеец проверил приглашения господ магов, пожелал им хорошего вечера и пропустил их в парк. Друзья неспешно двинулись по парковой дорожке к возвышающейся над кронами деревьев далекой башне дворца с Константиновскими часами.
– Я ждал, что Алекс придет, – говорил Михей, – но он, в отличие от нас, неудачников, чуть ли не каждый год на этих балах бывает. Сказал, что обойдется официальной церемонией. А вместо бала предпочтет отдохнуть.
– Слабак, – усмехнулся Макс.
– Он просто не так честолюбив, как ты, дружище, – мирно пояснил Михей, шагая по парковой дорожке среди темнеющих зеленых деревьев, – и не так инициативен, как я. Я-то надеюсь сегодня поймать за одно место нескольких членов парламента и пообщаться с ними о военной школе на юге. Взяли моду от меня прятаться.
– Неудивительно, Миха, – едко проговорил Макс, – ты же как бойцовский пес: если тебе что-то надо, вцепишься зубами и не отпускаешь, пока жертва не признает поражение.
Зеленые глаза Севастьянова сверкнули.
– Упорство – не грех, Малыш.
– Скажи это своим парламентариям, – хохотнул Тротт. Они вышли на берег пруда, полюбовались раскинувшим белоснежные крылья дворцом, чьи окна сияли тусклым золотом, а изнутри раздавалась музыка, и неспешно продолжили свой путь. В парке уже гуляли гости, официанты предлагали им алкоголь и закуски. Один подошел и к господам магам, вежливо поинтересовался, какие напитки они предпочитают. Так они и вошли в царство света и музыки – с бокалами отличного коньяка в руках, в отличном настроении и с приятным предвкушением отдыха.
– А еще я надеюсь получить аудиенцию у ее величества, – проговорил Михей, оглядываясь на шумное пестрое собрание. – К ней не пробиться; может, сегодня удастся подать просьбу о встрече.
Бал еще не начался, гости ждали выхода королевской четы. Дамы в роскошных платьях обмахивались веерами, обязательными для некоторых танцев, мужчины в форме и костюмах оценивающе рассматривали их и вовсю флиртовали, чему немало способствовали напитки, разносимые ловкими слугами. Украшенный огромный зал с роскошной люстрой и многочисленными светильниками был наполнен музыкой, гулом голосов и ощущением праздника. На другом его конце расположилась пока пустующая королевская ложа.
– Что за вопрос хочешь обсудить с королевой? – поинтересовался Макс, делая глоток коньяка.
– В Рудлоге в армии служат только мужчины, Макс. Хочу просить сделать исключение для женщин-магов. Удивишься, но в армию стремятся многие выпускницы, а мы можем взять их исключительно на небоевые должности. В среднем уровень владения стихиями у женщин не сильно отличается. Если получится уговорить ее величество, я наконец вздохну спокойно: через несколько лет все подразделения будут полностью укомплектованы боевыми магами. А сейчас мне просто не хватает людей.
Тротт скептически хмыкнул.
– Ты знаешь, что я думаю, Миха. Здесь я консервативен до крайности. Не нужно женщин на передовую.
– А как же Вики? – упрямо поинтересовался Севастьянов.
– И много ты знаешь женщин с таким же резервом и умениями, как у Виктории? – парировал Тротт. – И то каждый раз, выходя на боевку, мы все ее прикрывали. Март вообще с ума сходил. Впрочем, меня это не касается, дружище. Удачи тебе в любом случае. Ты, как я вижу, пришел сюда работать. А я буду развлекаться.
Опасность Макс почувствовал минут через десять – и увидел, как насторожился рядом Михей, сжал бокал и изумленно взглянул на друга. Щита словно легко коснулось опаляющее пламя, откатилось – и вернулось уже более мощной волной.
– Ее величество королева Рудлога Ирина-Иоанна! – в наступившей тишине объявил церемониймейстер. – Его высочество принц-консорт Святослав Федорович!
Гости выстраивались у стен; в центре образовалась пустота. В тишине открылись высокие двери, и под руку с мужем в сияющий зал неторопливо вошла королева Ирина. Молодая – ей только-только исполнилось тридцать лет, – с льняными волосами, убранными в изящную прическу, в роскошном белом платье, расшитом золотом, с обнаженными полными плечами и несравненной горделивой посадкой головы. Остановилась, милостиво оглядев встречающих ее подданных – женщины приседали в реверансах, мужчины кланялись, – и спокойно пошла по кругу лично приветствовать стоящих в первых рядах лауреатов. Ослепительно красивая, она чуть холодновато улыбалась гостям, задавала вопросы, без нетерпения выслушивала ответы и ступала дальше.