Экипажи вагонов доложили о готовности.
Поезд остановился в нескольких метрах от запертых ворот. Головная страховочная платформа едва не боднула блокирующую плиту выступающим вперед навесным тараном.
Ворота приоткрылись. Чуть-чуть, самую малость. На рельсы вышел человек. Один. Похожий на гнома низкорослый и ширококостный мужик с обильной сединой в волосах.
«Гном» безбоязненно встал перед бронепоездом. Помахал над головой руками. Оружия у него в руках не было.
«Говорить хочет», — понял Егор.
Незнакомец обогнул справа страховочно-грузовую платформу и бронетепловоз, неторопливо прошелся вдоль вагонов. При этом «гном» внимательно и вроде бы оценивающе разглядывал каждый. Провинциал, похоже, ничуть не беспокоился ни по поводу автоматных стволов, торчавших из бортовых бойниц, ни насчет башенных пулеметов, державших его на прицеле.
Чужак приблизился к штабному броневагону, вдумчиво осмотрел и его, прошелся до сцепки с исследовательским. Бросил любопытствующий взгляд в сторону передвижной лаборатории, но остановился все же возле заднего тамбура штабного вагона и как ни в чем не бывало оперся о шипастый правый борт.
Егор из стрелковой башни, также смещенной вправо, хорошо видел незнакомца через триплексы. Провинциал, склонив голову к плечу, насмешливо оскалился щербатым ртом в крайнюю амбразуру штабного. Затем постучал в запертый бортовой люк.
— Мариночка, дайте звук, пожалуйста, — попросил док, стоявший за спиной девушки и внимательно наблюдавший через мониторы за происходящим снаружи.
Марина щелкнула каким-то переключателем на пульте. Вагон наполнил шум ветра. Из динамиков между мониторами донесся глухой стук кулака о металл.
Ишь ты! Исследовательский вагон, оказывается, оборудован не только мини-камерами, но и скрытыми внешними микрофонами. И весьма притом чуткими микрофонами.
— Здорово, что ли, москвичи. — Голос у чужака-«гнома» был громкий, задорный и веселый, но какой-то наигранно, нарочито веселый. — Вы ведь из столицы в наши края пожаловали, верно?
Штабной вагон, к которому обращался незнакомец, хранил гробовое молчание.
— Ну че молчим, мужики? Я с командиром вашим базары перетереть хочу. Позовите его, что ли? Он в этом вагоне обитает или как?
Провинциал, конечно же, распознал штабной вагон правильно. Отмалчиваться дальше было бы глупо.
— Чего надо? — Ага, а это уже Коган. Приглушенный голос комброна донесся из-за бойницы.
— Поговорить, мил человек. Узнать, куда и зачем путь держите, да и так, вообще…
— А тебе оно надо, куда и зачем мы едем?
Селянин-«гном» пожал плечами:
— Если честно, то не особенно. В чужие секреты и в чужую душу мы не лезем.
— Тогда в чем проблема? Пропустите через станцию, помашите ручкой — и до свидания.
— Оно-то, конечно, можно. — Селянин словно в раздумье почесал затылок. — Но ты для начала все-таки пригласил бы меня к себе в вагончик, а? Чайком побаловались бы да покалякали малость. Чтоб все нормально было, по-человечески. А то говорим как через дырку в сортире.
— Обойдешься, — прозвучал краткий и емкий ответ.
— Э-э-э, — неодобрительно качнул головой провинциал, — а что ж ты грубишь-то, командир? Нехорошо это, когда гость грубит хозяину.
Егор никак не мог понять, издевается над ними «гном» или нет. Вообще-то дядя вел себя весьма рискованно. Запросто ведь мог схлопотать пулю в лобешник. Или…
Или не мог? Или было за ним что-то, о чем они еще не знали.
Глава 31
— Дайте дорогу, — снова потребовал Коган. — Не нарывайтесь.
— И в мыслях не держим, — развел руками селянин. Усмехнулся. — Просто поболтать охота. Когда еще аж из самой столицы важные путники в нашу глухомань пожалуют…
— Нет у нас времени на болтовню, — отрезал полковник.
— Зато у нас его — навалом, — быстро вставил селянин. — Я — здешний староста и комендант. Кличут Иван Лукич. А вы, простите, кто? Не расслышал, с кем имею честь?
— Хватит паясничать, а? — Комброн начинал закипать. — Че ты тут ваньку валяешь, Иван, мать твою, Лукич? Мы торопимся, а вы нас задерживаете. Драки хотите?
— На самом деле — нет, — мотнул головой староста. — Можно ведь обойтись и без нее…
Сказано это было вроде бы вежливо, но в то же время таким тоном, который подразумевал, что можно и не обойтись.
— Если договоримся.
— Договоримся? — Кажется, Коган был скорее удивлен, чем разъярен тем фактом, что кто-то пытается ставить ему условия. — О чем нам с тобой договариваться?!
— А о чем обычно договариваются разумные люди? О взаимовыгодном сотрудничестве.
— В смысле?
— Вы нам — подарочек. Мы вам — дорогу.
— Че-го?! — угрожающе протянул комброн.
— А что? — Староста Иван Лукич сделал наивные глазки. — Вы же из Москвы прикатили. А Москва — она, говорят, богатенькая. Всегда такой была и сейчас, наверное, тоже не бедствует.
«Ох, батя, еще как бедствует!» — с тоской подумал Егор.
— Короче, пошлину заплатите — и езжайте себе спокойно.
— Какую, на хрен, пошлину?! — Вот теперь, кажется, комброн вспылил по-настоящему.
— Известно какую — за проезд. — Староста сохранял невозмутимый вид. — Мы стоим на этой дороге. Вы по нашей дороге едете. Так что платите, уж будьте любезны.
— Ах, по вашей, значит? — недобро процедил Коган.
— Ну не по вашей же.
— Слушай, мужик, в последний раз добром прошу. Освободите путь, откройте ворота, дайте проехать, и никто не пострадает.
Селянин поморщился, неодобрительно качнул головой:
— Узнаю москвичей. Всегда с гонором были. Но сейчас-то вы, ребята, не у себя за МКАД. У нас вы. В гостях. Типа… Как бы…
— Ты не понял, да? — донеслось из бойницы. — Хочешь, чтобы я отдал приказ открыть огонь из всех стволов и разнес на фиг ваш долбаный полустанок?
— Нет, это вы кое-чего недопонимаете, — мягко заметил староста. — Не все так просто, как вам кажется, сынки.
Мягко-то оно мягко. Но вот «сынки» в его устах прозвучало как «сосунки».
— В самом деле? — Судя по хриплому голосу Когана, полковник был уже за гранью. Егор ничуть не удивился бы, если бы комброн прямо сейчас собственноручно пристрелил дерзкого провинциала. — А что тут сложного? Залп из минометов через забор. Добавить из гранатометов — тоже навесиком. Потом прямой наводкой из башенных пулеметов. Крупный калибр ваша оградка не выдержит. Если надо будет — бронетехнику подключим. Ну а десант расчистит пути. Что нам может помешать?
— Две вещи…
Следовало признать, абориген держать себя в руках умел. Доброжелательный тон, ни малейших признаков беспокойства, уверенность в себе и полное отсутствие страха. По крайней мере, внешне.
— Всех сразу нас вы не перебьете — это раз…
Староста сделал рукой неприметный вроде бы жест, и тут же из открывшихся бойниц частокола выдвинулись четыре трубы РПГ. Из каждой торчал конус противотанковой гранаты. Две гранаты целились в локомотив, еще две — в штабной вагон.
«Гранатометы — это плохо», — подумал Егор. Бронепоезд — легкая мишень. Особенно когда он неподвижен. Особенно на такой дистанции. Первая граната порвет защитную сетку. Вторая — прожжет броню. А с учетом того, что после нападения слизней от противокумулятивных сеток вообще-то мало что осталось… М-да, скверно, очень скверно. Не так проста была эта деревенька. Может быть, только поэтому она и смогла выжить?
— Дорога заминирована — это два, — закончил свою непродолжительную речь селянин.
Повисла пауза.
Егор, наблюдая за старостой, гадал: сочиняет он насчет мин или нет? Собственно, если на вооружении у деревенских имеются гранатометы, то отчего бы не быть и минам? А может, и ПТУР какой-нибудь за оградой припрятан. А что? Утащили из ближайшей воинской части, мало ли… И даже если мин нет, изготовить из подручных средств самодельные бомбы с дистанционным управлением не так уж и сложно.
Низкорослый гномоподобный чужак улыбался во весь свой щербатый рот. Все так же спокойно и безмятежно улыбался.
— Вы слишком близко подъехали к нашим воротам, — наконец снова заговорил он. — Очень неосмотрительно с вашей стороны. Сейчас под поездом — три заряда. И сзади еще — парочка. И впереди дорога тоже заминирована — с той стороны станции. Дам знак — рванут все фугасы сразу. Пристрелите меня — фугасы рванут тоже. Откроете огонь по станции — рванут, попытаетесь отъехать — рванут…
Староста развел руками, словно извиняясь.
— Сказать, какие вагоны взлетят на воздух?
Егор поежился. Подрывы железнодорожного полотна они уже проходили. Хорошего в этом мало. Коган, видимо, тоже крепко задумался. Комброн примолк…
— И потом, мы ведь здесь не одни живем, — продолжал староста. — Дальше по дороге — есть еще одна такая же станция. И за ней — тоже. Обе заселены. Мы помогаем друг другу по мере сил. Ну и конечно, предупреждаем об опасности, ежели чего. О вас соседи уже знают — радисты постарались. И о том, как вы будете себя вести, они узнают тоже. Даже если вы с боем прорветесь через нашу станцию, уж поверьте, потом будет кому организовать вам теплую встречу с обстрелами и подрывами полотна. А ветка здесь одна — не объедете. Так что у вас только два пути: или вперед, или назад — к болотам, где, я так понимаю, вы уже побывали. Проще ведь заплатить и не мучиться, а, командир?
Мягко, вежливо и ненавязчиво наглые провинциалы ставили экипаж столичного спецбронепоезда раком.
Конечно, все сказанное селянином могло быть чистой воды блефом. А могло и не быть. Очень даже могло. Не потому ли он ведет себя так уверенно, что чувствует за спиной силу — реальную, а не вымышленную.
Выбор теперь был за Коганом: или ввязываться с местными в очередную партизанскую войну, или платить пошлину.
— А ведь вам еще надо где-то остановиться, — продолжал как ни в чем не бывало староста. — Спокойно подремонтироваться, почиститься. Вон у вагонов колеса еле крутятся. Буксы, рессоры, тормоза — все забито. Честно говоря, я вообще удивляюсь, как вы мимо болот проскочили.