– Магистр, как вы знаете, сейчас первейший враг Москвы – Большая Орда – хочет покарать московское государство. – Сеньор Тревизано, я прекрасно осведомлен об ордынских делах. – Через пару месяцев я планирую быть у хана Ахмата и обсудить с ним ту сумму золотых дукатов, которую мы готовы заплатить ему в обмен за вторжение на земли Московии. И отдельно ту сумму, за которую он пойдет в поход на турок через Венгрию. Но сначала в Московию – ее Ахмат пройдет как нож масло. Когда он обрушится на московитов, я немедленно оповещу вас, и вы сможете присоединить к землям Ордена псковские и новгородские земли.
Фон дер Борхкак будто не слушал. Он наблюдал, как кнехты выкалывали глаза схизматикам, прежде чем сбросить тела в полынью. Вслед за взрослыми в воду столкнули детей. Наконец на льду остались только кнехты и священник. Отец Никандр подошел к краю полыньи, перекрестился, сел на кромку льдаи соскользнул в алую воду, держа в правой руке крестик. Его добили ударом копья в шею.
– Завтра с обозом я переправлю вас в Новгород. Оттуда по речным путям, с купцами, вы попадете к Ахмату.
– Благодарю вас, магистр. После Ахмата я навещу Казань, Астрахань и Ногайскую орду. Если Господу будет угодно, я смогу уговорить их прекратить свои распри и напасть на Москву одновременно. А когда с севера ударите вы, а с запада Литва, то… В нашей колоде не хватает еще одного туза. Мои люди сообщили мне, что в Литве объявился бывший крымский хан Нур-Девлет с сыновьями Сатылганом, Джанаем и небольшим отрядом верных людей. Король Казимир определил хану с его людьми место для постоя в городе Киеве. Король труслив и долго будет собираться, прежде чем решится напасть на московитов. А вот Нур-Девлет может снова занять крымский престол и тоже принять участие в нашей охоте за московским князем. Вместе с Ахматом, которому он уже присягал на верность однажды.
– Чего вы хотите, Тревизано?
– Сущие пустяки, магистр. Выманить хана или его сыновей на земли Ордена. Например, пригласить на турниры, которые известны по всей Европе. А когда он прибудет, предложить нашу помощь и золото. Так уже было с Мамаем, когда в его последнем роковом сражении участвовали генуэзские наемники[27]. Кстати, у вас в этом деле могут появиться новые великолепные возможности.
– О чем вы?
– В обмен на помощь вы можете договориться о том, чтобы часть османских земель в Крыму отдали Ордену. Я говорю про бывшие земли княжества Феодоро, раскинувшиеся среди живописных гор. И тогда вы бы перебрались из этих холодных и невзрачных мест, где вам угрожают поляки, в теплые края на берегу моря и там продолжили бы свое дело.
– Гмм… любопытно. А если они откажутся?
– На ваше усмотрение, магистр. Можете взять их в заложники, а можете убить их и направить весть брату хану, Менгли-Гераю, сообщив, что это сделали московиты. Подбросьте грамоту от имени московского правителя. Беспроигрышный вариант. Крымский хан не сможет отказаться от мести за смерть родичей, как бы плохо он к ним не относился… И тогда мы даром получим его в союзники. Таковы степные законы со времен Чингис-хана, их знаменитого и ужасного предка. И еще, магистр…
– Да, сеньор Тревизано.
– Бывшие генуэзские крепости должны будут отойти Венецианской республике.
– Аминь, сеньор Тревизано.
Магистр посмотрел в сторону реки. Воины Ордена возвращались к замку, напевая гимн. На мгновенье магистру показалось, что рука с крестиком машет ему из полыньи.
Ранним апрельским утром тысяча четыреста восьмидесятого года к воротам Шалю рижской крепости подъехала кавалькада из десяти всадников. Воины в островерхих шлемах и железных масках. Позолоченные пластины на кольчугах с надписями арабской вязью. Зеленые плащи и сабли в драгоценных ножнах. Круглые щиты и копья с бунчуками из конских хвостов.
Во главе отряда ехали двое всадников в богатых доспехах.
Один из них снял шлем и бросил в снег у ворот кошель, гулко звякнувший монетами. На вид всаднику было лет двадцать. Смугловатая кожа и черные, как уголь, волосы. Узкая, едва намечающаяся бородка. Карие миндалевидные глаза. Юноша с легкой насмешкой смотрел на кучку полусонных стражников, испуганно выставивших алебарды в его сторону.
– Эй, стража, – крикнул он по-немецки, – возьмите, сколько положено, и скажите, где здесь ближайший постоялый двор?
– А кто вы такие и зачем пожаловали в наш город? – подал голос седобородый стражник, держащий молодого человека на прицеле арбалета.
Юноша усмехнулся и толкнул в бок своего спутника.
– Я царевич Сатылган из рода Гераев – властителей Крыма, сын хана Нур-Девлета! А это мой брат Джанай. Мы прибыли на турнир по приглашению магистра Ливонского ордена.
Сатылган достал из-за пазухи свернутый лист бумаги и помахал им в воздухе.
– Мои воины устали, а лошади скоро падут без сил. Если захочешь почитать грамоту магистра, то я, пожалуй, проеду в город через другие ворота. Там, где стража не слишком придирчива к утомленным путникам.
– Проезжайте, – буркнул стражник, опустив арбалет, – ближайшая корчма будет прямо через два дома от ворот, а там и постоялый двор. Но чтоб ты знал: грамота магистра Ливонского ордена для рижан не указ!
Сатылган махнул рукой, и отряд рысью поскакал по булыжным мостовым, отбрасывая комья смерзшегося снега на горожан, с удивлением разглядывавших необычных гостей.
Вскоре всадники остановились у дверей корчмы. Сатылган спрыгнул с коня и вгляделся в темные решетчатые окна. Покачав головой, он выхватил булаву и стал колотить ею по двери. Дверь ходила ходуном, осыпаясь от ударов щепками, но держалась. Наконец внутри что-то загремело, юноша опустил булаву и отошел на шаг назад. Выглянул испуганный корчмарь.
– Эй, хозяин, – крикнул Сатылган, – вели накормить лошадей и дай поесть моим людям! Только упаси тебя Аллах предлагать нам свинину, ты понял?
– Да, ясновельможный пан, – быстро закивал корчмарь, – все будет сделано в лучшем виде! Рута, Эльза! Быстро накройте дорогим гостям!
Братья вошли в корчму и сели за один из дубовых столов. Остальные воины сели в углу у очага и протянули к нему озябшие руки.
Сатылган снял шлем и положил его на стол. Железная маска, прикрепленная к шлему, щерилась злобной улыбкой. Юноша вздохнул. Его безусое лицо выглядело встревоженным.
– Джанай, что тебя гложет? Завтра на турнире мы будем сражаться с лучшими бойцами Ливонского ордена! Мы с тобой увезем отсюда целый воз выигранных доспехов и оружия! Я обещаю тебе.
– Брат, для рыцарей-христиан мы… как те сарацины, против которых их предки воевали на земле Иерусалимской, – начал говорить Джанай, – и мы еще не знаем, будем ли допущены к участию в турнире, пусть даже у нас есть грамота магистра…
Сатылган вскочил и прошелся вдоль столов. Затем повернулся к брату и хлопнул ладонью по доспехам.
– Зато я знаю! Наш род ничем не хуже всех этих полунищих немецких князьков! И наша тамга известна всем польским шляхтичам! И если кто-то посмеет усомниться в нашем благородном происхождении, то я сам отрублю голову неверному псу!
Юноша выхватил саблю и одним ударом потушил пламя толстой свечи на столе.
– Ну, хорошо, – продолжил Джанай, – ну, выиграем мы несколько пеших или конных поединков. Или даже выиграем турнир. Соберем доспехи и продадим их. Может, даже неплохо на этом заработаем.
Сатылган довольно ухмыльнулся.
– Еще как заработаем! Сможем завести свой гарем, купим рабынь. А потом купим землю и построим два замка, а?
Джанай покачал головой.
– Разве это наша участь, брат? Быть мелкопоместными шляхтичами, чье положение едва ли лучше, чем у тех бедных рыцарей, которых ты осмеивал? Разве так мы должны продолжить славную историю наших предков – Чингис-хана, Угэдэя и других ханов, покоривших полмира? Водивших за собой в поход сотню тысяч воинов на Русь и Литву?
– Оставь эти мечты, Джанай! Нам не собрать и сотни воинов. Это все в прошлом. Даже наш отец перестал мечтать о возвращении на крымский престол и тихо сидит в Киеве, изредка отписывая султану Мехмеду о нашем бедственном положении. А нам завтра придется сражаться и нужно хорошенько подкрепиться. – Сатылган бросил саблю на стол, принялся расстегивать доспехи.
Прислужницы тем временем принесли блюда с едой и кувшин с водой. Сатылган лукаво посмотрел на одну из девушек.
– Как тебя зовут, чаровница? – спросил юноша.
– Эльза, мой господин, – девушка улыбнулась, – откуда вы? Вы неплохо говорите по-немецки для сарацина.
– Я не сарацин, хотя и мусульманин. Накрой нам на стол и не уходи! И принеси вино! Пара глотков не слишком большой грех для усталых путников, да? – Сатылган хлопнул ладонью девушку ниже спины и громко засмеялся. Служанка, игриво взвизгнув, выбежала вон.
Юноши сели трапезничать.
Сатылган быстро расправился с бараньей лопаткой, обглодав ее, как голодный пес. Джанай ел не торопясь, тщательно прожевывая каждый кусок. Его глаза смотрели как будто сквозь стену. Он не слушал брата, что-то весело рассказывавшего воинам.
Тем временем Сатылган, уже хлебнувший немало вина, встал и, пошатываясь, вышел на улицу справить нужду. Завершив свои дела, он шумно выдохнул воздух и поднял голову. Яркие звезды посверкивали в ночи. Огромная луна освещала город. Вдруг позади юноши заскрипел снег. Сатылган положил руку на поясной кинжал и резко оглянулся. Перед ним стояла девушка из корчмы.
– Мой господин, вернитесь в дом! Вы разгорячены и можете заболеть!
Сатылган сделал два шага вперед и положил руки на бедра девушки.
– Эльза, – заплетаясь языком, пробормотал юноша и крепко прижал ее к себе.
– Только не здесь… – задыхаясь, прошептала Эльза, – там, наверху.
Сатылган подхватил девушку на руки и понес по лестнице.
За месяц до того, как братья Сатылган и Джанай прискакали в Ригу, во дворце правителя Ногайской орды бия Аббаса состоялся знаменательный разговор. Бий Аббас принимал посла Венецианской республики сеньора Тревизано.