людали, как в госпитале грузится санитарный транспорт, забиравший персонал госпиталей и членов их семей на Кавказ. Погрузка шла уже вечером, на воротах госпиталя стояли часовые, проверяя посадочные талоны у всех входивших…»78
Сохранились воспоминания участника обороны Севастополя полковника медслужбы А.И. Власова, который указывал: «Начальник отделения Главной базы 5 ноября получил приказание… госпитали и лазареты свернуть. На «Армению» было погружено около 300 раненых, медицинский и хозяйственный персонал Севастопольского военно-морского госпиталя (крупнейшего на флоте), во главе с главврачом его, военврачом 1-го ранга С.М. Каганом. Здесь же оказались начальники отделений (с медперсоналом), рентгенотехники… Здесь же разместились 2-й военно-морской и Николаевский базовый госпитали, санитарный склад № 280, санитарно-эпидемиологическая лаборатория, 5-й медико-санитарный отряд, госпиталь от Ялтинского санатория. Были приняты на теплоход часть медперсонала Приморской и 51-й армий, а также эвакуированные жители Севастополя»79.
Если вооружиться терпением и данными ОБД «Мемориал», то выяснится, что медицинского персонала и раненых Приморской армии на «Армении» не было. Вопрос о наличии «флотских» раненых на борту транспорта остается открытым, так как какие-либо данные о раненых военнослужащих ЧФ, находившихся на излечении в указанных лечебных учреждениях ЧФ и погибших на транспорте, отсутствуют.
«Армейские» раненые, поступившие в Севастополь, были эвакуированы транспортами, относившимися к НКМФ и поданными в Севастополь по заявке командования войсками Крыма. Их на борту «Армении» не было.
На транспорт загружались оборудование, имущество и военнослужащие следующих военно-медицинских учреждений:
– медсанотдела ЧФ (начальник – военврач 2-го ранга Яков Эммануилович Зингман, всего 4 человека);
– военно-морской госпиталь 1-го разряда (начальник – военврач 3-го ранга Семен Моисеевич Каган, всего 37 человек);
– военно-морской госпиталь 2-го разряда (начальник – военврач 2-го ранга Николай Александрович Трофимовский, всего 12 человек);
– санэпидстанция ЧФ (начальник – военврач 2-го ранга Семен Георгиевич Тарумов, всего 13 человек);
– 5-й медсанотряд ЧФ (начальник – военврач 1-го ранга Михаил Иосифович Строд, всего 12 человек);
– базовый лазарет Южной стороны (7 человек);
– рентген-лаборатория ЧФ (5 человек).
Из других частей ЧФ:
– 280-й склад ЧФ (1 человек);
– начальник санслужбы Очаковского сектора ОВМБ (1 человек);
– персонал 5-го медсклада (5 человек).
Маневренные корабельные хирургические группы медсанотдела ЧФ никуда не эвакуировались – это штатные медгруппы, находившиеся на борту санитарных транспортов, в том числе и на «Армении».
По дополнительным спискам удалось уточнить, что, помимо этого эвакуировалась часть военного персонала военно-морского госпиталя «Учкуевка» (7 человек), часть персонала санатория ЧФ «Максимова дача» (31 человек).
Сохранилась «Книга учета командного и начальствующего состава по медсанслужбе ЧФ», где приводятся списки персонала, погибшего на «Армении». Можно прийти к выводу, что из Севастополя были эвакуированы все медучреждения ЧФ, за исключением одного, о котором мы поговорим чуть позже.
В неплохой статье, автором которой является В. Степанец, указывается: «Вы только представьте: враг у ворот, с 29 октября Севастополь объявлен на осадном положении, бои идут в полутора десятках километров, а из города в тыл отправляют все госпитали и практически весь медицинский персонал! Этому, полагаю, может быть лишь одно объяснение – командование Черноморским флотом в те дни не рассчитывало, что главная база ЧФ продержится хотя бы несколько дней. Полагаю, именно этот вывод, не вяжущийся с официальной версией героической обороны, все послевоенные годы политиканы и цензоры от истории старались закопать под архивными грифами «Совершенно секретно». Вот и прятали материалы о гибели «Армении»80.
На самом деле флотские медики эвакуировались по вполне логичной и понятной причине: после прихода Приморской армии и образования Севастопольского оборонительного района81 флот посчитал свою задачу по обороне Севастополя выполненной, в связи с чем начал тотальную эвакуацию имущества и личного состава тыловых учреждений. Если рассмотреть специализацию эвакуируемых офицеров, то можно прийти к выводу, что это административный персонал, интенданты и врачи невостребованных специальностей. Количество эвакуированного из Севастополя на «Армении» военно-медицинского персонала было относительно невелико, гораздо меньше той цифры, что декларируется. Даже если допустить, что 207 офицеров-медиков взяли с собой свои семьи (что не подтверждается), и допустить, что транспорт был перегружен ранеными, то 5 тысяч человек при всем желании не наберется.
Факт наличия членов семей на борту транспорта не подтверждается. Если в ОБД «Мемориал» изучить списки для назначения пенсий родственникам погибших, то станет ясно, что ближайшие родственники погибших на транспорте остались живы. Попасть на борт военного транспорта «эвакуируемым жителям Севастополя» было абсолютно невозможно, так как даже территория госпиталя была охраняемой, случайные люди сюда попасть не могли. Практически все источники пишут о перегрузе корабля, что также вызывает большие сомнения. Вряд ли капитан, несущий ответственность за свой корабль, допустил бы перегруз судна. Он мог взять нештатное количество пассажиров, но есть одна деталь: 5 тысяч человек на борту «Армении» разместить даже теоретически невозможно. Это очень большая величина. Анализ перевозок однотипными транспортами «Абхазия» и «Грузия» показывает, что максимальное количество личного состава, перевезенного этими транспортами за один раз, никогда не превышало 2, 1 тысячи человек (с перегрузом).
Расчеты вместимости для этих кораблей показывают, что при перевозке такого количества пассажиров личный состав должен был размещаться на верхней палубе стоя, а в служебных помещениях – сидя на полу. При этом на каждой стационарной койке должно было сидеть не менее четырех человек, а подвесные койки должны быть сняты, то есть перевозка раненых была исключена.
Так или иначе, вечером 6 ноября 1941 года санитарный транспорт вышел из Севастополя. Если сделать штурманскую прокладку, то получится, что, с учетом движения по чистому от мин фарватеру, теплоход должен был прибыть в район Ялты около 2 часов ночи. Однако по непонятной причине погрузка транспорта в Ялте началась утром. Ряд авторов указывает, что теплоход останавливался в районе Балаклавы, чтобы принять, по одной версии, ящики с ценностями, по другой – членов семей высокопоставленных сотрудников НКВД. Кто-то якобы видел, как со шлюпок грузили какие-то ящики и якобы какие-то военные поднялись на борт, но эта информация вызывает определенные сомнения.
Корабль действительно делал получасовую остановку на траверзе Балаклавы, для того чтобы попытаться принять на борт военнослужащих и имущество Базового лазарета ЧФ в Балаклаве. Следует отметить, что среди погибших на «Армении» военнослужащих Балаклавского базового лазарета нет. Они остались в Севастополе.
Если обратить внимание на погоду, то в сводках погоды указано волнение моря 3—5 баллов. При таком волнении в полной темноте на борт корабля со шлюпки принять ничего невозможно. Немецкие метеорологи в документах 11-й армии дают те же сводки погоды. Объективно говоря, задержка в районе Балаклавы была лишь незначительным эпизодом, почти не повлиявшим на график движения транспорта, так как в районе 2 часов транспорт вышел в квадрат 338 и встал на якорь.
Квадратом 338 именуется точка отстоя судов, ожидающих разрешение на вход в Ялтинский порт. В чем причина постановки транспорта на якорь? Ответ прост: если рассматривать картину целиком. Длина причальной стенки Ялтинского порта, построенная А.Л. Бертье-Делагардом в 1892 году для судов, имеющих осадку более 5 м, составляла всего 216 м. После начала войны Ялтинский порт был перекрыт бонно-сетевым заграждением, протянувшимся от маяка до Ялтинской набережной, что затрудняло маневр при входе в гавань.
К моменту подхода транспорта к Ялтинскому порту его причальная линия была полностью занята. Из Севастополя в Ялту были направлены эсминцы «Бойкий» (командир – капитан-лейтенант Г.Ф. Годлевский) и «Безупречный» (командир – капитан-лейтенант П.М. Буряк) с задачей доставки 3-го и 4-го батальонов 8-й бригады морской пехоты из Ялты в Севастополь. Все причалы были заняты. Освободились они лишь около 4:30 утра. И спустя полчаса, в 5 утра, «Армения» ошвартовалась для погрузки. На борт был принят персонал Ялтинского госпиталя, который в литературе обычно называют персоналом санатория ВЦСПС. По некоторым данным, были приняты также раненые и документы Ялтинского горкома партии.
Ялтинский порт, так же как и Севастопольский, являлся режимным объектом, доступ на который был ограничен. Ответственность за охрану объектов несла военная комендатура города Ялты, сформированная на базе штаба 2-й кавалерийской дивизии, во главе с полковником П.Г. Новиковым. В соответствии с требованиями уставов у трапа военного транспорта был выставлен караул. При посадке вахтенный проверял документы и посадочные талоны.
В 8 утра, когда комендатура Ялты убыла в Севастополь82, охрана объектов была ослаблена (в 6—7 утра она была снята). И в Ялтинский порт начали проникать люди, не имевшие соответствующих документов, в связи с чем возникла конфликтная ситуация у трапа транспорта. Возможно, именно в этот момент, помимо штатных пассажиров, на борт попали и «нештатные». Но численность пассажиров, принятых на борт, указываемая во всех источниках, явно завышена.
Как писал в своих мемуарах бывший командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский: «Когда мне стало известно, что транспорт собирается выходить из Ялты днем, я сам лично передал приказание командиру ни в коем случае из Ялты не выходить до 19.00, то есть до темноты. Мы не имели средств хорошо обеспечить прикрытие транспорта с воздуха и моря. Связь работала надежно, командир приказание получил и, несмотря на это, вышел из Ялты в 8.00. В 11.00 он был атакован самолетами-торпедоносцами и потоплен. После попадания торпеды «Армения» находилась на плаву четыре минуты»