При штурме Ишуньских позиций противник гораздо активнее использовал артиллерию и авиацию и уже на третий день наступления вышел к реке Чатырлык – второй линии обороны советских войск. У советского командования были большие надежды на прибывшие из Одессы части: сначала на 157-ю дивизию, затем на Приморскую армию. Но произошло непонятное: 157-я дивизия, отлично сработавшая под Одессой, в Крыму показала себя не с самой лучшей стороны. Приморская армия, прибыв из Одессы, пыталась атаковать, но результат тоже оказался плачевным. Ее части не только не смогли отбросить противника, но, понеся тяжелые потери, начали отступление.
Произошло это в конце дня 25 сентября, но еще достаточно долго противник не решался начать активную фазу действий по прорыву моторизованной группы в тыл советских войск. До этого момента, пока советские части держали единый фронт, соединение Р. Корне находилось в резерве. Несмотря на многочисленные прорывы в советской обороне, противник не решался вводить в бой мотопехоту. Перелом произошел 27 октября 1941 года, когда, произведя воздушную разведку, командующий немецкой 11-й армией Э. фон Манштейн принял решение на преследование противника.
В ночь с 27 на 28 октября 1941 года командир 54-го армейского корпуса генерал кавалерии Хансен подписал приказ № 81, содержавший следующие строки:
«1) Оборона противника, расположенная южнее Ишуни, полностью прорвана. Противник отступает на юг и на юго-восток. Арьергарды прикрывают отвод тяжелой артиллерии. Основная тяжесть борьбы легла на 73-ю и 46-ю дивизии, которые в тяжелейшей борьбе добились успеха.
Захват плацдармов и удержание их в районе р. Чатырлык был осуществлен 50-й пехотной дивизией. Развивала успех 170-я пехотная дивизия. В уничтожении обороны противника принимали участие все дивизии корпуса и корпусные части.
Я выражаю благодарность дивизиям, которые в тяжелейших условиях и жесткой борьбе пробили путь в Крым…»58
Наверное, именно эту точку на временной ленте следует считать моментом прорыва советской обороны. Противник перешел к преследованию советских войск.
Армейский приказ на преследование советских войск содержал следующие строки:
«1) Противник перед фронтом 54-го корпуса разбит и отступает на юг. Восточный фланг корпуса отбросил противника от Воинки на юго-восток. Пока не ясно, отступает ли противник на Керчь или на Севастополь…
2) Армия начинает преследование частей противника… отступающих на Севастополь или Керчь…
3) 54-й корпус добивает части противника в районе Онгар—Найман и основными силами начинает преследование на юго-восток. Левый фланг преследует отступающие на Симферополь войска противника…»59
Правда, советское командование так не считало. Изданный в ночь с 27 на 28 сентября боевой приказ № 048 по Приморской армии описывал ситуацию иначе:
«1. Противник, развивая наступление с направления отм. 14,5 по оси большой дороги на Симферополь, к 15.00 27.10.41 головными частями вышел в район отм. 12,8, Дер-Эмез.
2. 172-я сд удерживает за собой район Мангит и обеспечивает стык с 95-й сд. Граница с ней Учвели-Орка, Табор Кирей, Мангит. Слева 2-я кд удерживает район Рус. Шигим, не допуская проникновения противника на юго-запад. Граница с ней Битень—Рус. Шигим—Джелишай.
3. С целью не допускать продвижения противника на юг и юго-восток, 95 сд с 287 сп и батальоном 1331 сп занимает рубеж обороны правым флангом 1 км западнее отм. 20,1 – Сталинвег – 300 м севернее Дюрмен—Рус. Шигим и активными действиями 287 сп контратакует противника из района Мангит в направлении окраины Дер-Эмез. При наступлении превосходящих сил противника отход на рубеж Табор Кирей—Дюрмен—отм. 21,3. Отход только по моему разрешению.
4. 161-м полком занять оборону на рубеже 1 км западнее отм. 20,1 – Сталин-вег. Полковые пушки 161-го сп, 1-й дивизион 397-го ап.
5. 241 сп занять оборону на рубеже Сталин-вег, 300 м южн. отм. 19,4, не допуская продвижения противника в южном направлении. Полковые пушки 241-го полка – 265-й корпусной артполк. КП полка 1,5 км южнее Сталин-вег.
6. Моторота 13-го отдельного разведбата, 48-й саперный батальон – занять рубеж 300 м южнее отм. 19,4 до большой дороги и не допустить продвижения противника южнее, особое внимание обратив на дорогу. Граница слева – дорога на Ишунь.
7. 90-й сп с батальоном 1331-го полка занять и оборонять рубеж дорога 400 м западнее Дюрмен—Рус. Шигим, примыкая правым флангом к левому флангу 48-го осб, обратив особое внимание на дорогу Воронцовка—Дюрмен.
Полковые пушки 90-го полка, 2-й дивизион 397-го артполка. КП-90 Русский Шигим.
8. 287 сп – в 8.00 28.10.41 атаковать противника из района Мангит в направлении сев. окраины Дер-Эмез…»60
Однако прорыв Ишуньских позиций оказался более успешным, советскому командованию не помогла даже переброска Приморской армии из Одессы. С одной стороны, она позволила усилить группировку в Крыму, с другой – высвободила румынские войска под Одессой. В результате прорыва позиций на реке Чатырлык противнику удалось выйти на оперативный простор и начать действия моторизованными группами, перехватывая пути отступления советских войск.
С целью задержать противника в центре, на стыке группы Батова и 9-го стрелкового корпуса, где намечался еще один прорыв, были введены в бой бронепоезда. В результате действий немецкой авиации был поврежден, а затем захвачен 22-й пехотной дивизией у станции Курман-Кемельчи бронепоезд «Орджоникидзевец»61. Из-за поломки паровоза оставлен в Симферополе бронепоезд «Войковец»62. Часть составов «Войковца» и «Горняка» попытались прорваться из Симферополя в Севастополь, но в 3 км от станции Альма были разбиты артиллерией бригады Циглера63. В Севастополь сумел прорваться лишь один состав из бронепаровоза, двух вагонов бронепоезда № 2 (минометные площадки) и 55-тон-ной открытой железнодорожной платформы.
Брошенная на перехват остаткам Приморской армии бригада Циглера в полной мере не смогла выполнить задачу. Ей удалось задержать Приморскую армию, установив батарею 15-см чешских гаубиц на высотах над станцией Альма, и двумя-тремя залпами вынудить советские части к отступлению по длинному, сложному пути через горы.
Часть Приморской армии, включая остатки трех батальонов 7-й бригады, 383-го, 747-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии, удалось выйти к Севастополю напрямую. В их числе были и остатки бронетехники 172-й стрелковой дивизии, включая один танк Т-34 (второй был оставлен из-за нехватки топлива). Бригаде Циглера и отрядам преследования удалось нанести советским частям серьезное поражение, но противник не смог предотвратить выход Приморской армии в Севастополь. Аналогично, отряд преследования 73-й пехотной дивизии не смог перехватить части, отходящие на Керчь. Для того чтобы сдержать продвижение противника в направлении Алушты, были введены в бой танки роты, прибывшей из Одессы. В результате боя два танка были потеряны. В результате боя у деревни Биюк-Ламбат были потеряны еще две машины. Остатки материальной части роты были захвачены противником в Ялте (три танка)64. В Севастополь смогли выйти только один танк БТ-7, один БТ-5 и три танка Т-26.
Но главное было в другом: противнику не удалось захватить Севастополь с ходу. В ходе ноябрьского наступления немецкая 11-я армия вышла к городу с двух направлений. Основные силы (54-й армейский корпус) вышли к городу с севера, а со стороны Ялты подошла 72-я пехотная дивизия немцев.
До подхода 1-й румынской горнострелковой бригады 25 ноября 1941 года связи между этими двумя частями не было. Через брешь между двумя немецкими соединениями в Севастополь (до 24. 1 1.41) вышло достаточно много советских военнослужащих.
Сразу после ноябрьского наступления немецким командованием планировалось провести штурм города, но ситуация вынудила его отложить. Формально причина была следующей: тылы растянулись, подвоз боезапаса замедлился, части нуждались в пополнении. В реальности передовые немецкие части столкнулись с жестким сопротивлением советских войск и не смогли выполнить поставленные задачи: отсечь остатки Приморской армии от города и начать наступление на Севастополь. Но план штурма был разработан еще в ноябре. В соответствии с этим планом главный удар должен был наносить 54-й корпус. Для его поддержки была выделена 20-я артиллерийская комендатура. По состоянию на 26 ноября 20-й артиллерийской комендатуре были подчинены два корректировочных батальона 556-й (армейский) и 31-й (корпусной) и два штаба тяжелых артиллерийских полков – 49-й и 787-й.
Как указывалось выше, в отличие от дивизионных артполков, имевших, как правило, в подчинении «родную» артиллерию дивизий, штабы тяжелых артполков корпусного подчинения являлись самостоятельными единицами, которым подчинялись (по мере необходимости) различные части, в зависимости от выполняемых задач.
Штабу 49-го тяжелого артполка подчинялись:
– 641-й отдельный тяжелый артдивизион, состоявший из двух батарей 30,5-см мортир (2./641 и 3./641) по два орудия в каждом и одной батареи (1./641) 35,5-см гаубиц М1, которая состояла всего из одной гаубицы;
– 857-й отдельный тяжелый артдивизион, состоявший из двух батарей 21-см мортир по три орудия в каждой;
– 1-й дивизион 814-го тяжелого артполка, состоявший из трех чешских тяжелых гаубиц (sFH37) и двух батарей 24-см гаубиц, по два орудия в каждой;
– 2-й дивизион 818-го тяжелого артполка, состоявший из 6-й батареи 2-го учебного артполка (три 15-см пушки К18) и 6-й батареи 818-го артполка (четыре 10-см пушки К18).
Штабу 787-го полка подчинялись три дивизиона:
– 767-й отдельный дивизион в составе 5-й батареи 818-го артполка (четыре 10-см пушки К18), «родной» 1-й батареи (три 15-см пушки К18) и «родной» 2-й батареи (две 21-см пушки К39);