Он указал подбородком вверх; лицо его выражало уверенность, которую сам он не ощущал.
Роберто, отошедший чуть в сторону, нашел еще какую-то блестящую вещицу и тотчас же схватил ее, очищая от грязи.
— Поосторожнее, Тихоня, — предостерег его Мануэлито. — Здесь могут быть мины.
Даже Мануэлито вздрогнул от неожиданности, когда из кустов внезапно выскочила фигура в форме солдата вооруженных сил США.
— Стойте! — приказал солдат по-испански. — Дальше идти нельзя. Возвращайтесь назад той же дорогой, какой пришли сюда. Если не подчинитесь, вас всех арестуют.
Солдат повторил приказ по-английски.
Роберто и Рикардо спрятались за спинами Мануэлито и Лупиты, которые оба нервно хохотнули, прикрыв рты ладонями.
— Перепугал меня до смерти, — пробормотала Лупита.
— Меня тоже, — признался Мануэлито.
Он перевел взгляд со здоровенной фигуры перед ними на небольшую группу деревьев слева.
— Вон! — крикнула Лупита, указывая на основание невысокой сейбы. — Я первая его заметила. Он мой!
Мануэлито снисходительно улыбнулся. Какая разница, кто именно нашел «Сентри», все равно ведь добыча является общим, семейным достоянием. И все же Лупита имела полное право гордиться своей находкой. «Сентри» хорошо продавались на субботних ярмарках, однако в руки деревенским «охотникам за сокровищами» они попадались крайне редко — сам Мануэлито за шесть лет надыбал только шесть таких аппаратов. Он помог сестре извлечь из грязи сенсорный приемопередатчик, который успел еще даже послать последнее свое сообщение кому-то, прежде чем Мануэлито отключил его и запер в своем заветном сундучке.
— Эта игрушка могла бы напугать deficientes или дикарей-индейцев в горах, — заявила Лупита, выпячивая маленькие груди, — а я ее не боюсь нисколечко.
Мануэлито тоже не боялся штуковин вроде «Сентри», но присутствие здесь подобного прибора сулило заманчивые перспективы: снесенная потоком воды после взрыва плотины ферма явно не была просто крестьянским хозяйством. Сердце Мануэлито забилось чуточку быстрее в предвкушении поживы более ценной, нежели остатки фермерской утвари.
Едва Мануэлито снова впрягся в свою повозку, как рывшиеся в грязи Роберто и Рикардо откопали какие-то стальные бутылочки.
— Мануэлито, — окликнул его Рикардо, поднимая над головой сверкающий сосуд. — Это брать?
Парню снова пришлось сбросить с себя упряжь, чтобы подойти к брату и рассмотреть его находку.
— Что это? — спросила Лупита.
— Похоже на маленькую бутылку, которая… ну, в общем, если в нее налить горячей воды, то вода так и остается горячей, не остывает, — объяснил Мануэлито, вертя в руках цилиндрический предмет. — Как это… а, вспомнил, называется «термос».
Он легонько постучал костяшками испачканных пальцев по плотно завинченной крышке.
— Думаю, нержавеющая сталь!
— Смотри-ка, Мануэлито… да тут их, наверное, штук сто, а то и больше!
И в самом деле, на участке окружностью в несколько метров в грязи валялось множество таких же маленьких металлических контейнеров. Рикардо и Роберто уже собрали по охапке каждый и, сгрузив цилиндрики в заднюю часть кузова тележки, продолжили сбор неожиданных находок.
Лупита очистила одну из бутылочек жесткой щеткой и попыталась открыть ее. Усилия девушки не увенчались успехом, и она подала странный сосуд брату.
— Попробуй-ка ты, Тощенький. Может, у тебя получится.
Мануэлито взвесил бутылочку на ладони, ощущая приятную тяжесть в руке, потом встряхнул ее и услыхал, как внутри что-то тихонько задребезжало.
На металле была выгравирована надпись, в которой Мануэлито разобрал только одно знакомое слово: «ВириВак».
— А, я знаю эту компанию. Она делает эти… как их… вакцины. Что-то вроде лекарств. Может, именно таким лекарством лечат deficientes, чтобы они становились нормальными.
Лупита расхохоталась.
— Ну, ты даешь! Скажи еще, что этим можно превратить глину в золото, а камни — в бриллианты.
— Вот ты смеешься, — обиделся Мануэлито, — а я сам слыхал, что таких, как они, — он кивнул в сторону слабоумных братьев, — скоро будут вылечивать.
— Тебе, я вижу, тоже ни черта не открыть эту банку, — издевательским тоном заметила сестра. — Что, силенок маловато? Эх ты, слабак!
Мануэлито презрительно фыркнул.
— Ты не видишь дальше своего носа, сеструха. Если упаковка из нержавеющей стали, стало быть, внутри должно быть что-то очень ценное. Если это какое-то дорогое лекарство, оно может потерять свою ценность, когда бутылка открывается.
Лупита насмешливо закатила глаза и помогла Рикардо разгрузить другую охапку «стальных огурцов».
— Как мы узнаем, ценное там что-то или нет, если не откроем хотя бы одну из этих бутылок?
Она очистила от грязи другой мини-контейнер и передала его Роберто.
— Открой ее, — сказала она. — Поворачивай крышку, вот так.
Лупита положила его ладонь на крышечку и показала ему, какое движение он должен произвести. Роберто что-то промычал и попытался сделать так, как велела его сестра, однако у него ничего не получилось.
— Нет, милый, — покачала головой Лупита. — Ты должен поворачивать ее сильно.
Роберто прикусил кончик языка и крутанул крышку изо всех сил на этот раз она отвинтилась. Мануэлито подскочил к нему, чтобы посмотреть, что там внутри. Он взял цилиндрик из руки Роберто и осторожно вытащил из сосуда очень холодную, узкую длинную решеточку с маленькими светло-синими пузырьками; решеточка мгновенно, как по волшебству, покрылась инеем. В маленьких стеклянных ампулах содержалась какая-то красивая голубая жидкость, и Роберто не преминул погладить одну из них указательным пальцем.
— Осторожно, дорогой, — сказала Лупита. — Не разбей. Ты молодец, Роберто. Такой сильный. Спасибо, что открыл нам эту бутылочку. Ну, что скажешь, Тощий?
— Думаю, нам надо держать их закрытыми внутри бутылки. Они, наверно, должны все время оставаться холодными и, возможно, они потеряют свою ценность, если нагреются.
Он засунул решеточку с ампулами в контейнер и завинтил крышку.
— А как мы определим их ценность? И кому мы продадим их?
— Когда вернемся в Ла-Либертад, я переговорю с аптекарем Хуаном-Карлосом. Покажу ему один из этих голубых пузырьков. Если они не имеют никакой ценности, тогда будем продавать контейнеры тем людям, которым нужно держать что-то в холоде.
— Мороженое, — облизнулся Рикардо.
— Да, — согласился Мануэлито, — можно и мороженое. Ну, давайте грузить бутылки в тележку. Может, мама продаст их, пока мы вернемся сюда и поищем еще чего-нибудь… Роберто, не надо!
Роберто уже открыл другую бутылочку и, вытащив ампулы, поднял их над головой, чтобы посмотреть на свет, потом вдруг вскрикнул и выронил решеточку, которая упала на землю.
— Горячие, — жалобно пробормотал он, сунув пальцы в рот и глядя на Лупиту в поисках утешения.
— Нет, милый, не горячие, — сказала девушка, — а холодные. Очень холодные. Вот видишь, что ты натворил — разбил пузырьки с лекарством, и теперь кто-то из больных людей не получит его. Не открывай больше ни одной бутылки, просто складывай их в тележку.
Рикардо присел на корточки возле колеи, оставленной в грязи колесом тележки, и ткнул пальцем в сбежавший туда из разбитых ампул крошечный голубой ручеек.
— Не смей, Рикардо! — крикнул Мануэлито. — Не трогай это. Загружайте тележку, и поедем домой. А потом я куплю тебе мороженое.
— Ура, мороженое! — воскликнул Рикардо и радостно захлопал в ладоши. — Мороженое! — Облизнув с кончика пальца голубую капельку, он присоединился к Рикардо, чтобы помочь брату собрать оставшиеся бутылки.
К тому моменту, когда тележка наполнилась почти доверху, Мануэлито Ках почувствовал головокружение, легкую тошноту. «Ничего страшного, — подумал он, — просто устал и проголодался». Утром он съел, как обычно, пару маисовых лепешек да пригоршню бобов, но слишком уж трудный выдался сегодня день, поработать пришлось изрядно — попробуй, потаскай повозку через валежник, по грязевому болоту, в которое превратило долину наводнение. К тому же москиты и оводы досаждают с самого рассвета… Ну вот, а теперь еще и голова заболела…
Его двоюродный брат Луис Очоа заметил их, когда они достигли окраины деревни, и на рысях подбежал к тележке, чтобы посмотреть, какой «урожай» собрали родственники.
— Эй, Тощий, много жмуриков нашли?
— Нет, — покачал головой Мануэлито и едва не потерял равновесие. Ему пришлось покрепче ухватиться за постромки упряжи, чтобы не упасть. — Нет, Луис, мертвых мы не нашли. Только отдельные их части. И не называй меня Тощим. Ты что, забыл мое имя?
Луис пошел рядом с Мануэлито, помогая ему тянуть тележку в направлении дома семьи Кахов.
— Везет же тебе, братан. Вон сколько красивых стальных баночек насобирал. Больше никому из деревни не удалось найти чего-нибудь — солдаты всех заворачивали назад. Опять ты единственный, кто вернулся с уловом, братан.
— Мы успели прихватить еще «Сентри», — проговорил Мануэлито, хватая ртом воздух, — и вот эти бутылки. Но нас тоже не пустил дальше солдат-гринго…
— Да-да, я слыхал, их там уйма. Одеты в космическую одежду и никого не желают слушать. Я же говорю, ты — везунчик, братан. Мало того, что столько банок набрал, так еще и «Сентри» заполучил.
Луис на мгновение прекратил свою болтовню и огляделся, будто что-то потерял.
— А где Лупита? — спросил он. — И deficientes?
Мануэлито махнул рукой назад, указывая направление, откуда только что прибыл.
— Остались там, — сказал он. — Братишки все время о чем-нибудь спрашивают, а Лупита объясняет им то, что их интересует.
— Ей следовало бы помочь тебе с тележкой.
— И я, и она — мы любим своих младших братьев, Луис. Они для нас дороже тележки, дороже любого груза… Да вон они идут уже, видишь? Слушай, что-то я хреново себя чувствую. Сейчас быстренько разгружу повозку и прилягу. Надо отдохнуть.
— Да уж, видуха у тебя неважнецкая. Может, ты заболел?
Мануэлито покачал головой, сбрасывая с себя упряжь.