— Мы нанимали его «рейнджеров» во время «Золотых Войн», — напомнил Майерс. — Они громили зулусов в саванне, пока мы наводили порядок в городах.
— История называет это «Маршем за Независимость», — сказала Президент.
— Нет, вся заваруха была из-за золота, — заметил Манделл. — Из-за золота и алмазов. Израильтяне втянулись в нее из-за урана. Дэвид Ноас — из-за Бога.
— Неужели он ненавидит черных? — спросила О’Коннор. — Насколько я знаю, в секте Детей Эдема очень мало негров.
— Он ненавидит «идолопоклонников» всех мастей, — сказал Майерс. — И как большинство Садоводов, не доверяет женщинам-руководителям. Ах да, еще он ненавидит ФБР.
— А их-то за что?
— Он полагает, что в ФБР слишком много католиков, — объяснил Майерс. — Когда ему было одиннадцать, ФБР убило всю его семью в перестрелке. Дэвид Ноас всегда считал, что все католики — это всего лишь христианские идолопоклонники, столь же отвратительные и опасные, как и зулусы. По его мнению, ФБР является личной полицией Папы Римского в Америке.
— Пусть остается при своем мнении, — заявила О’Коннор, тряхнув головой. — Я хочу, чтобы к заходу солнца все предприятия Садоводов, их склады и оружие, все их имущество в Штатах было взято под контроль федеральных войск. Мы не можем допустить провокации, которая вызовет нежелательные действия со стороны Детей Эдема. А сейчас обеспечьте мне связь с этим идиотом Соларисом. И с Дэвидом Ноасом. Я хочу, чтобы он и министр здравоохранения встретились со мной в Кэмп-Дэвиде. Ясно?
— Да, госпожа Президент.
Президент О’Коннор устало вздохнула и, опершись рукой о столешницу, тихо произнесла:
— А теперь, господа, прошу меня простить, но я должна сделать необходимые приготовления для… похорон моего мужа.
Глава 14
Рино Толедо очнулся внутри плексигласового помещениям, имевшего форму куба. От стоящей подле койки капельницы к обеим рукам полковника тянулись тонкие трубки, еще одна — потолще — была вставлена в нос. Где-то поблизости асинхронно гудело несколько каких-то приборов. Рино прислушался к ощущениям в своем теле, и ему показалось, что с него содрана вся кожа. Видел он только левым глазом, да и то как в тумане. Попытка приподнять голову закончилась неудачей, и Рино понял, что привязан к койке.
— Расслабьтесь, полковник, — посоветовал низкий голос. — Не нужно торопиться. Нам придется побыть здесь некоторое время.
В поле зрения Рино возник громадный негр в униформе сержанта подразделения ДЮГОНЬ с вышитым на левом нагрудном кармане рубахи именем «Клайд. Дж».
— Ты кто? — разлепил губы Рино. — Где я?
— Позвольте представиться, — хохотнул медик, — я — Джо Клайд из Мемориального Госпиталя. А находитесь вы в пакгаузе близ прекрасной Ла-Либертад, жемчужины тихоокеанского побережья.
— Гарри… Где мой Гарри?
— Если вы не возражаете, вопросы буду задавать я, полковник, — заговорил вдруг динамик над головой Рино, но не сочным глубоким голосом Джо Клайда, а слабым надтреснутым голоском кабинетного бюрократа.
Рино медленно повернул голову и увидел лоснящуюся рожу своего преемника в коста-браванском отделении УРО — за прозрачной стеной куба, за консолью восседал Эзра Ходж, водрузивший себе на голову шлем оператора-телефониста и всем своим видом выражавший совершеннейшее отвращение к пациенту. Или к узнику?
— Итак, полковник, не соблаговолите ли вы поведать нам о том, что последнее вы запомнили, прежде чем потерять сознание?
— Ни хрена я не соблаговолю, пока ты не скажешь мне, что с Гарри? Усек?
Говоря, Рино испытывал такое ощущение, будто в глотке у него находится горячая наждачная бумага.
— С вашим сыном все в порядке, — сказал Клайд. — С девочкой тоже.
— Мистер Клайд, — вскинулся Ходж, — я доложу об этом вашему руководству. Вы не должны вмешиваться в допрос, его провожу я, и только я могу решать…
— Нет, не можете, майор, — раздался еще чей-то голос. — Я отстраняю вас от допроса. Не покидайте этого здания. Я поговорю с вами после того, как закончу разговор с полковником.
Голос был очень знакомый, но разум Рино отказывался вспоминать…
— Это Трентон Соларис, полковник. Вы меня помните?
Рино попробовал улыбнуться изорванными губами.
— Да-да, сэр. Прекрасно помню, сэр.
— Отлично. Тогда условимся так — я рассказываю вам, как обстоят дела с вашим сыном, а потом вы отвечаете на мои вопросы. Идет?
— По рукам.
— Гарри, Соня и эта женщина, Марта Чанг, в безопасности. Грейс и Нэнси Бартлетт пока по-прежнему в посольстве, но они уже переговорили с Гарри и Соней по телефону. Мы еще не знаем, что вы могли подцепить в «ВириВаке». Как много вы помните?
В мозгу Рино замелькали разрозненные образы, словно неуловимые солнечные зайчики в бешеном водовороте. Тут тает чье-то лицо, там вроде горит какое-то здание… в общем, сумбур, бессмыслица. Соларис, должно быть, догадался, что Рино трудно сейчас самому делать логические умозаключения.
— О’кей, полковник, что вы помните отчетливо?
— Отчетливо… ну, я прибираю на своем столе, — хрипло проговорил Рино. — Поворачиваю ключ в замке…
— Это было очень давно, полковник. С тех пор многое произошло. Вы собирались в отпуск. Взорвалось наше посольство в Ла-Либертад, взорвалась плотина в Долине Ягуаров…
— Плотину я помню, — сказал Рино. — Вода… меня понесло потоком и ударило о забор…
— Какой забор?
— Забор… ограда «ВириВака», — прошептал Рино, чувствуя, как начинают возвращаться воспоминания. — «ВириВак», южная ограда, я открыл крышки канализационных люков, чтобы впустить воду…
— Так, хорошо, — сказал Соларис, и в голосе его послышалось облегчение. — Теперь скажите, видели вы в «ВириВаке» что-либо необычное?
Рино хотел было рассмеяться, но из горла его вырвался лишь стон.
— Необычное? — он осторожно кашлянул. — Необычное? У людей оползает с костей плоть, потом они горят сами по себе, каждый вход и выход заминирован, герильясы взрывают плотину…
— Это сделали не герильясы, — перебил его Соларис. — Заряды были установлены и пущены в ход до того, как люди «Мира и Свободы» добрались туда. Они пытались предупредить вас, но вы не получили их сообщения.
Теперь и Рино почувствовал облегчение. Он вспомнил, что перед самой отключкой нехорошо подумал об Эль Индио и Йоланде, полагая, что они его предали.
— Значит, плотину взорвал кто-то из сотрудников «ВириВака»…
— Точно. И тот, кто сделал это, убил и Реда Бартлетта. Он также устроил диверсию в посольстве, чтобы навести подозрение на вас. Он же похитил Гарри и Соню, дабы заманить вас в «ВириВак». Вы оказались звеном, которое связало все воедино.
— Откуда вам это известно?
— Гарри удалось прихватить во время побега блок данных, записанный Редом Бартлеттом. Вы можете гордиться своим сыном, без него мы никогда не узнали бы, с чем имеем дело.
Еще одно отрывочное воспоминание пронеслось в мозгу Рино: склонившись над ним, Гарри помогает ему подняться на ноги.
— Я очень горжусь своим сыном, — сказал Рино. — Но я никак не возьму в толк, почему я так важен для «ВириВака»? На кой я им сдался?
Соларис немного помолчал, затем продолжил:
— Я предпочел бы пока не касаться этого вопроса, полковник. Сейчас основная наша задача состоит в следующем — нам необходимо выяснить характер груза, доставленного из «ВириВака» в Мехико и предназначенного для дальнейшего распространения по каналам Всемирной Организации здравоохранения. Мы должны узнать, какими возможностями для тайных операций располагают Дети Эдема в Мехико. Вы обладаете такой информацией?
Рино попытался вспомнить, но на ум ничего не приходило. Он не мог понять — то ли он просто не помнит, то ли вообще ни черта не знает.
— Я не помню… я не знаю, — пробормотал он.
— А как насчет ваших личных контактов? — вкрадчиво спросил Соларис. — Поймите, то, с чем мы столкнулись, представляет, возможно, смертельную угрозу для всего человечества.
— Попробуйте найти Марипозу, — сказал Рино. — У нее большие связи в Мехико-Сити.
— Кто такая Марипоза? — спросил Соларис. — И как нам выйти на нее?
— Задействуйте свою агентурную сеть в Мехико, — посоветовал Рино. — Рано или поздно вы неминуемо наткнетесь на кого-то из людей Марипозы.
— У нас нет на это времени…
— Тогда доставьте ко мне священника, — потребовал Рино. — И развяжите меня, в конце-то концов. Неужели недостаточно того, что я заперт в этом аквариуме?
— Но почему именно священника? — удивился Соларис.
— А потому, что я по-прежнему никому не доверяю, — сказал Рино. — Привезите сюда кого-нибудь из офиса архиепископа. Какого-нибудь священника, которого я знаю. Я расскажу ему, как найти Марипозу.
Клайд освободил полковника от пут, и с его помощью Рико с трудом принял сидячее положение, превозмогая страшную боль. Несмотря на плачевное состояние организма и ускользающую память, у него, однако, достало осторожности не выдавать Соларису столь ценных людей, как Йоланда и Эль Индио.
— А что вы намерены предпринять с «ВириВаком»? — поинтересовался он. — Вернее, с тем, что от него осталось. Будете проводить расследование?
— Нет, — ответил Соларис. — Во всяком случае, не на территории, где находился «ВириВак». После того, что рассказала нам мисс Чанг о роде их деятельности, мы собираемся зацементировать всю зону и позаботиться о том, чтобы ничто и никто не проник за ее пределы.
Рино мысленно взвесил услышанное.
— Здесь есть интерком? — спросил он у Клайда.
— И интерком, и компьютерный терминал, — кивнул тот. — Все, что нужно для работы.
— Сэр, — обратился Рино к Соларису. — Если я найду вам Марипозу, вы должны выполнить два моих условия.
— Назовите их, полковник.
— Во-первых, амнистия для Марипозы. Во-вторых, я хочу поговорить с моим сыном.
— Согласен, я выполню ваши условия. Вы же знаете, я всегда держу свое слово.
— Да, — сказал Рино. — Знаю. Но с Гарри я желаю поговорить сейчас же.