— Когда к вам придет доктор?
— Они привезут сюда врача из католической клиники Санта Анны. «Фликер» отправился за ним полчаса назад.
— Уйма времени, — кивнула Шольц. — Я договорюсь с вашей сиделкой, чтобы нас не беспокоили.
— Сделайте одолжение, Шольц… пардон, Рена.
— К вашим услугам, полковник.
Шольц вышла из палаты, а Рико, глубоко вздохнув, потянулся к своим тростям. Лоб его покрылся испариной, пока пальцы охватили одну из них, а уж ею он подцепил другую. Рико попросил, чтобы трости положили подле него на кровати; они отчасти заменяли ему ноги, которые отказывались повиноваться. Сам же Рико отказался от предложенных ему инвалидных ходунков, хотя с ними он чувствовал бы себя в большей безопасности. О костылях не могло быть и речи из-за рваных ран под мышками.
Его левая подмышка, верхняя часть левой руки до локтевого сустава и левое плечо были покрыты материалом из акульих хрящей и межклеточного вещества его собственной кожи. Рико отказался от «второй кожи», производимой Детьми Эдема, равно как и от их врачей, их оборудования и медикаментов. Садоводы и так уж более чем достаточно напичкали его организм своими проклятыми снадобьями, и впредь он не собирался позволять им снова наложить на него свои лапы.
Вернувшаяся через несколько минут Шольц ободряюще улыбнулась полковнику. Ободряюще, но слишком запоздало, чтобы одурачить его.
— Опять плохие новости? — спросил он.
Шольц взвесила на руке информационный кубик, в котором содержалась история болезни, словно от новых данных он стал тяжелее.
— Пятьдесят тысяч слов, — сообщила Шольц. — Ваша история болезни уже длиннее, чем полнометражный художественный фильм средней продолжительности.
— И гораздо интереснее, держу пари.
Рико похлопал ладонью по простыне рядом с собой, и Шольц осторожно села, отключив встроенное в кубик крошечное считывающее устройство.
— Очень интересно, — согласилась Рена. — Мы знаем из записей «ВириВака», что вас инфицировали по меньшей мере тремя Искусственными Вирусными Агентами — во-первых, тем «хичхайкером» в вашей сперме, который сделал Гарри не вашим сыном, а вашим клоном; во-вторых, маленьким «буксировщиком», которого обнаружили в вашей шее, и, наконец, «агрессором», вроде того, который убил Реда Бартлетта. Ни один из них не отреагировал на тест фактора заражения, так что вы не заразны. Но они, предположительно, обусловили какие-то другие изменения в вашем организме, которые пока что не удалось выявить имеющимися в нашем распоряжении оборудованием. К примеру, фактор свертываемости у вас гораздо выше нормального — что, вероятно, и спасло вас. Видимо, это является одной из функций «агрессора». А вот ваш метаболизм глюкозы повышается и падает без очевидных причин — вот почему вы так дрожите сейчас.
— Точно, — кивнул Рико, — дрожь приходит и уходит. Правда, больше первое, нежели второе. Расскажите-ка поподробнее, что это за фактор свертываемости.
— Это совокупность процессов в организме, которая ведет к свертываемости крови. У некоторых людей кровь вообще не свертывается, и они могут умереть от малейшей царапины. У других свертывание происходит самопроизвольно, без наличия ран, и образующиеся при этом кровяные сгустки — тромбы — могут привести к удару, параличу, сердечному приступу, отказу почек…
Рико взмахом руки остановил ее.
— Так что они сделали с моей этой…
— Свертываемостью? Ну, после всех ваших ранений вы истекли бы кровью в течение считанных минут, если бы ваш организм не ответил исключительно эффективной реакцией свертывания, которая прекратила кровоточение. Боль в ваших ногах в значительной степени вызвана тем, что тромбы практически закупорили главные вены. Наши медики ввели вам пару препаратов, которые приостановили свертывание, но у вас так много ран, что вам не стали впрыскивать тромболитики, которые растворили бы уже сформировавшиеся тромбы. А воспользоваться Искусственным Вирусным Агентом, предназначенным для этой цели, вы сами отказались.
— Ну, а что насчет глюкозы? — спросил Рико.
— Вы получили большое количество глюкозы через капельницу, но ваш организм не метаболизирует ее должным образом. Медики попробовали вводить инсулин, но он по какой-то причине не сработал. Впрочем, ваша поджелудочная железа и так вырабатывает достаточно инсулина.
— Стало быть, — задумчиво произнес Рико, — если меня не разобьет паралич, мой организм все равно рано или поздно погибнет от истощения?
Шольц не смогла спрятать тревогу под маской профессионализма.
— Ну, думаю, до этого дело не дойдет. Марта Чанг обязательно…
Энергичный стук в дверь не дал Рене закончить фразу. Дверь широко распахнулась, в палату шагнул огромный краснолицый человек с длинными темными волосами и выхватил из руки Рены инфокубик.
— МакКэррон моя фамилия, — пророкотал гигант. — Доктор МакКэррон. Я вижу, вы нашли историю болезни, которая пропала из стеллажа.
Он потянул Шольц за рукав:
— Прошу прощения, мэм.
Когда та встала, тяжело опустился на место, где она только что сидела.
— Ну, рассказывайте, полковник.
Доктор сфокусировл взгляд своих пронзительных голубых глаз на Рико, который, пожав плечами, посмотрел на дверь. Рена поняла намек, подмигнула Рико и вышла в коридор.
— Это очень длинная история, — хрипло предупредил полковник.
— Ну что же, тогда начинайте поскорее. Вы уже дали мне хороший предлог не посещать совещание здешнего медперсонала, но я рассержусь на вас, если вы лишите меня послеобеденного отдыха.
— История включает в себя некоторые аспекты, касающиеся национальной безопасности…
— Так что из того? Я буду держать рот на замке, как я всегда делаю. Можете поинтересоваться об этом у вашего руководства — они подтвердят. Говорите только о том, что имеет отношение к вашему собственному организму и разуму. У меня достаточно неприятностей в моей личной жизни, и усложнять ее еще больше — нет уж, извините, слуга покорный.
Рико понравились грубоватые, но откровенные манеры нового знакомого, и, сделав пару глубоких вдохов, он приступил к своему рассказу.
Глава 18
Военврач Берт Франк затянул боковые ремни бронежилета, опустил забрало шлема почти до кончика своего длинного носа и занял позицию непосредственно позади «Пауэлла». Техники пока что не сообщили о каких-либо движениях внутри трехэтажного, окрашенного в зеленый, «садоводческий» цвет здания, но Берт Франк все равно нервничал. Развертывание оперативной группы специального назначения в столице — дело нешуточное.
«Скоростной захват объекта. Режим А-211», — вспыхнули на забрале красные буквы тактического дисплея.
Сержант Франк прищурился и резко уменьшил яркость изображения, так что зависшая перед его глазами карта территории лишь слегка угадывалась.
«Она станет достаточно отчетливой, когда «Пауэлл» приступит к работе», — подумал он.
Берт Франк очень волновался, отправляясь в этот рейд. Спецгруппе предстояло захватить комплекс строений, расположенный в северо-западной части Вашингтона, в котором обитало более сотни человек с синдромом Дауна, в большинстве своем детей, и Франк опасался скорее за них, нежели за себя. Если «рейнджеры» откроют огонь, жертвы неизбежны.
«Не «если», — поправил он себя. — «Когда». Эти, с позволения сказать, христиане, крайне безответственны».
Франку приходилось однажды работать с «Рейнджерами Иисуса», когда армия заключила с ними контракт для подавления мятежа в Южной Африке. «Рейнджеры» убивали язычников с таким усердием, что попутно прикончили и женщину-католичку, капрала из подразделения Франка. Они поспорили с ней по поводу толкования какой-то цитаты из Библии — Франку так и не удалось выяснить, какой именно.
Сержант потоптался на месте, чтобы немного размять затекшие икры ног. Нынешний захват напоминал ему прошлогоднюю миссию по спасению сотни «мягких мишеней», зажатых в тесном пространстве. Из той передряги все выбрались живыми, даже пятеро «Танцующих Дьяволов», которые и вызвали спецкоманду на помощь.
«Но те были студентами колледжа, — напомнил себе Франк. — Они быстро сообразили, что к чему, и выбрали верное направление, как только мы проникли внутрь. А эти…»
Сослуживцы Франка называли их «слабоумными» или вообще «дебилами», но сержант предпочитал садоводческий термин «Простодушные», хотя питал к Садоводам далеко не дружеские чувства. Особенно после сегодняшнего брифинга. Даже сейчас изображение человека, плоть которого оплывает с костей, будоражило его сознание.
На дисплее мигнул опознавательный знак Рамиски, оранжевый парашют, призывая сержанта открыть канал связи. Франк взглянул на парашют, и тот сменил свой цвет на зеленый. Франк перевел взгляд на высветившуюся в нижней части забрала цифру «3», и канал открылся.
— Рамиски?
— Не дрейфь, док. Я прикрою твою неуклюжую задницу.
— Я прошу тебя только об одном, Рамиски, не подстрели меня ненароком.
Тяжелая ладонь вдруг хлопнула сержанта по плечу, и он вздрогнул от испуга.
— Рамиски, черт бы тебя побрал!
— А ты туповат, док. Если уж заполучил в свое распоряжение такое дорогое оборудование, мог бы, по крайней мере, включить его.
Франк включил сканеры бокового и заднего обзора, которые он от всей души ненавидел. Типичные армейские прибамбасы. Информации дают много, а внимание отвлекают. Кроме того, его тошнило от этих маячащих поблизости и постоянно меняющихся изображений.
— Как бы не сблевать, — пробормотал он.
— Сблевать? — отозвался Рамиски лающим хохотком. — Лишь бы коньки не откинуть, а блевантин пережить можно.
— Прекратите болтовню! Не засоряйте эфир, мать вашу! — раздался голос Сэмюеля Снейка, назначенного взводным на этот рейд. — Что с тобой, док?
— Я в порядке, Снейк.
— Так веди себя тихо и не метани харч в свое забрало.
«Какая сволочь!» — подумал Франк.
— Второй, это и тебя касается. Подготовьтесь к захвату, вы оба.
Сержант Берт Франк сделал глубокий вдох и попытался сориентироваться в голографических образах, перемещающихся внутри его шлема. Он неважно чувствовал себя с самого сегодняшнего утра, когда капитан показал им запись, произведенную женщиной-майором из Коста-Брава, и проинструктировал их насчет предстоящей операции по освобождению сотни детей с синдромом Дауна, удерживаемых горсткой «Рейнджеров Иисуса».