ть в качестве вакцины мексиканскому филиалу Всемирной Организации Здравоохранения для дальнейшего распределения. Несколько партий спецгруза уже достигли других мест назначения — Китая, Индии, Соединенных Штатов, Европы и Ближнего Востока, а уж из этих регионов инфекции предстояло распространиться по всей планете.
Ходж вдруг подумал о полковнике Рино Толедо. Представляет ли он для него какую-либо опасность? Нет, вряд ли. Даже если Толедо обнаружат живого, он уже дискредитирован и долго не протянет. «Уж об этом я позабочусь», — пообещал себе Ходж. Двое детей, которых Ангел выбрал для ролей Адама и Евы, тоже в конечном счете попадут под опеку Эзры Невидимого. Правда, их еще нужно найти, но беспокоиться за них не стоит — Ангел гарантировал, что создал их с врожденным иммунитетом к «ГеноВаку».
Любой вирусолог, которому удалось бы выжить после краха «ВириВака», никому и ничем не поможет. «Пылающий Меч» стремителен и смертоносен, слишком стремителен и слишком смертоносен, чтобы ему противостоять. Скоро все то, что известно вирусологам, не будет стоить и ломаного гроша.
Садоводы, как называли себя Дети Эдема, умрут, причастившись ритуальной водой во время праздника Субботы; умрут быстро и страшно, но безболезненно. Так, во всяком случае, Ангел говорил Ходжу. Холокауст[5] Садоводов обеспечит должное отвлечение внимания общественности, пока «Пылающий Меч» будет постепенно поражать клиники, церкви, лагеря беженцев, кафетерии и авиалинии по всему свету. Самым медленным воздействием обладали вирусные агенты, внедренные в церковные облатки — им требовалось до двадцати четырех часов, чтобы достигнуть критической массы.
Ходж неоднократно задавался вопросом о неминуемом загрязнении огромных территорий миллиардами разлагающихся трупов, но Ангел уверил его, что со временем земля самоочистится. Ходжу было жаль домашних животных, которые будут голодать в своих загонах; его также беспокоила такая возможность: а не расплодятся ли в неимоверных количествах насекомые-паразиты, и прочая мерзкая живность? Эзра Ходж ненавидел грызунов всех видов, а в особенности крыс. Он спрашивал Ангела Мишве, нельзя ли уничтожить и этих тварей, однако Новый Пророк Апокалипсиса ответил Эзре Невидимому, что из всех творений Господа только погрязшие в грехах создания, именуемые людьми, вызвали гнев Господень и будут поражены его карающей десницей. Так что крыс «Пылающий Меч» пощадит.
Ходжу приходилось признавать возможность того, что ему самому не доведется увидеть этого, но вера его была столь сильна, что порой он не жалел даже себя, гордясь такой важной ролью, отведенной ему в Божественном плане… И все же, представив себе, как его собственная плоть оплывает с размягчившихся костей и превращается в отвратительно пахнущую лужу слизи, вспыхивающую голубым пламенем, Эзра Невидимый ощутил, как по телу пробежали мурашки.
Ходж энергично мотнул головой, отгоняя от себя кошмарное видение, и щелкнул тумблером на своей консоли, включая систему кабельной телесвязи. Всего за два часа после взрыва Ходж со своими помощниками переоборудовал личные апартаменты посла в новый командный центр посольства. Никто даже не поблагодарил его, но Ходжу было на это наплевать; он получил возможность установить подслушивающие и подсматривающие устройства и теперь мог наблюдать за происходящими там событиями непосредственно из своего офиса.
Небольшой экран на пульте засветился картинкой внутреннего вида аварийного центра, в котором на данный момент находилась довольно многочисленная группа людей. Ходжа интересовала прежде всего женщина — Нэнси Бартлетт, дочь Государственного Секретаря Соединенных Штатов… и мать новой Евы.
Нэнси Бартлетт стояла за письменным столом посла США в Конфедерации Коста-Брава, ожидая, пока техник подготовит линию спутниковой связи для разговора с Вашингтоном, федеральный округ Колумбия. Веки голубых глаз Нэнси были красными — то ли от рыданий, то ли от дыма; женщина оперлась ладонями о столешницу в очевидной попытке совладать с дрожью в пальцах. Электронный хронометр на консоли впереди нее подал звуковой сигнал — восемнадцать ноль-ноль по местному времени.
— Миссис Бартлетт, — сказал техник, — есть связь с Государственным Секретарем.
Нэнси слегка пригладила свои растрепанные светлые волосы. Ходж предположил, что она намеренно не почистила после взрыва свой светло-синий костюм, испачканный гипсовой пылью, чтобы предстать перед отцом в таком вот виде. Нэнси Бартлетт приготовилась использовать для возвращения своей дочери весь арсенал женских эмоций. Ходж даже почувствовал по отношению к ней некоторую жалость и подумал, что она, возможно, немного успокоилась бы, узнав о том, что ее дочь выбрана — нет, создана — для роли новой Евы.
Впрочем, это не имеет значения. Бартлетт — католичка; после Пасхальной мессы она недолго проживет.
Зажегся большой экран на противоположной от Нэнси стене, на котором появился Госсекретарь — мертвенно-бледный и изможденный.
— Как постарел, — непроизвольно прошептала Нэнси.
Ходж точно знал, что Нэнси не разговаривала с отцом с того самого времени, когда почти два месяца назад убили ее мужа. Он достаточно тщательно изучал семью Бартлеттов, и ему было известно, что, по мнению Секретаря, Ред Бартлетт фактически украл его дочь и увез ее к черту на кулички. Однако теперь старик не одобрял и поведения дочери, которая, как он считал, предала и своего отца, и свою родину, оставшись после смерти мужа в Коста-Брава.
Нэнси Бартлетт расправила плечи, прочистила горло и повернулась лицом к микрофону в правой части экрана.
— Папа, — начала она, борясь с подступающим к горлу рыданием, — пропала моя девочка. Гарри Толедо тоже. Один офицер видел, как какой-то «Мангуст» без опознавательных знаков заставил Сонин самолет сесть в Ягуаровых Горах. Он думает, что ребята еще живы…
От волнения у нее пересохло в горле, и она умолкла.
— Я знаю, Нэнси, — сказал Госсекретарь. — Я уже получил шифровку от полковника Толедо…
— От этого ублюдка?! — воскликнула Нэнси. — Я так и знала, что он стоит за всем этим. Он взорвал посольство и похитил детей…
Секретарь Майк Манделл поднял руку, призывая дочь к спокойствию.
— Послушай, Нэнси, все не так, как ты думаешь. Давай по порядку. Ни ты, ни Грейс не пострадали в результате взрыва, верно? Мы получили сообщение о шести погибших и волновались за вас.
— Нет, папа, мы в порядке. Физически, во всяком случае. Но каким предусмотрительным оказался Рико! Он связался сначала с тобой, а не со мною или своей бывшей женой. Не знаю, что он тебе наговорил, но умоляю, не верь этому грязному подонку. Президент Гарсия отправил на поимку этого негодяя несколько воинских подразделений; они прочесывают сейчас сельскую местность. Толедо, видимо, прибегнул к помощи герильясов[6] и спрятал детей в каком-то укромном месте в горах.
— Рино не похищал детей, — медленно произнес Секретарь. — И не взрывал посольство. Это был отвлекающий маневр, чтобы дискредитировать Рино.
Ходж невольно подался ближе к экрану. Он не ожидал, что его замысел раскусят так скоро.
— Но кому это нужно? — спросила Нэнси. — Кто стоит за этим?
— Похоже, и взрыв в посольстве, и похищение ребят — дело рук Садоводов.
— Детей Эдема? Но зачем, папа? Что могут значить для них двое тинэйджеров?
Майк Манделл вздохнул, и майор Ходж услышал в легких Секретаря глубокое тяжелое дыхание смерти.
«Он умрет раньше, чем чрезмерное курение достанет его», — подумал Ходж, самодовольно ухмыляясь.
— Это связано с «ВириВаком», — проговорил Манделл. — Всего я сейчас не могу тебе рассказать, но, поверь мне, дело обстоит именно так. Мы послали вам на помощь команду из спецподразделения ДЮГОНЬ.
— Но ведь Гарсия…
— Мы не хотим, чтобы его люди нашли Рино или ребят раньше нас. Гарсия — сторонник Детей Эдема.
— Никак не пойму, чем вам не угодил «ВириВак».
— Ты поймешь, если я намекну тебе: незаконные эксперименты над человеческими существами.
Нэнси тяжело опустилась в кресло с ошеломленным выражением лица.
— Теперь я припоминаю, — тихо произнесла она. — Соня пыталась рассказать мне что-то о «ВириВаке», но я пропускала это мимо ушей. Если бы я прислушалась к ней, она не отправилась бы туда без меня.
— Что с тобой, Нэнси? — озабоченно спросил вдруг Манделл, заметив, как дочь быстро-быстро заморгала глазами, недоуменно ворочая головой.
Ходж прекрасно понимал, в чем тут дело. «Регулировка памяти», которую он организовал для Нэнси Бартлетт вскоре после инцидента с ее мужем, срабатывала как нельзя лучше. Сейчас он представлял, как перед ее мысленным взором проходит поток гротескных образов, подавленных воспоминаний — ее муж, мертвый… у нее в руке пистолет… тело Реда Бартлетта, лежащее на ковре в гостиной, тает на глазах, превращаясь в густую грязь…
Нэнси покачала головой и дрожащим голосом продолжала:
— Соня была уверена, что «ВириВак» имеет какое-то отношение к смерти Реда. Но все же, зачем они украли детей? Чтобы… чтобы использовать в качестве подопытных кроликов? Но почему именно детей сотрудников американского посольства?
— Нэнси, в данный момент я не имею права посвящать тебя во все детали. Но у нас есть два очень неприятных предположения, почему они так поступили. Во-первых, они могли украсть ребят для того, чтобы использовать их в качестве наживки при поимке Рино, которому известно кое-что о нескольких их экспериментах, включая эксперимент над твоим мужем.
— Над Редом? Но ведь он работал на них с самого начала. И потом, его убил герильяс…
— Нэнси, я действительно не могу сейчас говорить об этом подробно, — сказал Манделл. — Мы и сами знаем еще далеко не все, но уверяю тебя, Реда убил не тот человек, которого казнили коста-браванцы. А теперь насчет второй возможности — вполне вероятно, что дети уже стали частью какого-то исследования… и опять же, «ВириВаку» необходимо устранить Рино. Если Рино погибнет в стычке, они смогут заявить, что лишь он один знал о местонахождении детей и что дальнейшие поиски бесполезны.