– Мне нужно с вами поговорить. У вас есть время?
– Очень хорошо. Пойдем в «Барашек»? О чем разговор?
– Я скажу вам позже, сэр, – сказал я. – Это приватно.
Кэтрин Ловетт молчала. Я чувствовал ее взгляд на себе и понимал, что она не одобряет моей беспечности. Я пришел к ним открыто и выдал наше знакомство, о котором другим было знать необязательно.
Мой гнев на миг готов был выплеснуться на нее. Черт с ней. «То, что госпожа Ловетт не в силах изменить, – сказал я сам себе, – она должна вынести». Вчера днем, когда мы встретились у тела Селии Хэмпни, она казалась почти дружелюбной. Учила меня языку мушек, значению их места на лице и дразнила меня за пристрастие к ее тетушке. Теперь же она снова сделалась холодна со мной.
Хэксби шел между нами, и нам пришлось замедлить шаг. Меж тем мое нетерпение было таково, что я с трудом сдерживал нелепое раздражение. Меня раздражал он сам и его нетвердая походка. Что еще хуже, он говорил без умолку, болтал и болтал, как делают старики, как делал мой отец, словно у нас была уйма времени впереди.
– У нас сейчас столько дел, – говорил он, когда мы проходили через аркаду. – Конечно, это приятно, но, возможно, придется нанимать второго чертежника, чтобы все успеть. Вы слышали, что мистер Пултон попросил меня заняться Драгон-Ярдом? Интересно, особенно если ему удастся осуществить план, но все оказалось сложнее, чем я ожидал. План сэра Филипа Лимбери впечатляет. К тому же его положение усиливает тот факт, что он фригольдер, поэтому мы должны предусмотреть, как лучше противостоять аргументам, которые его сторона выдвинет на Пожарном суде…
– Нет, сэр, – сказала Кэт, легонько дернув его за руку. – Сюда. И будьте осторожны, здесь канава…
– И Джейн пропадала бóльшую часть дня, – сказал он, поворачиваясь в ее сторону, будто только сейчас вспомнил о ее присутствии. – Так не вовремя. Мистер Пултон утром попросил ему помочь в качестве особого одолжения, и я не мог отказать.
Я был так поражен, что остановился на углу аркады. Джентльмену, шедшему позади, пришлось резко свернуть, и он громко обозвал меня неуклюжим псом.
– Почему вдруг? Что ему надо?
– Я была нужна не мистеру Пултону, – сказала Кэт. – А его экономке, госпоже Ли.
– Помочь ей в квартире племянницы Пултона, – добавил Хэксби. – Бедная леди.
Именно тогда я решил открыть им правду: отчасти потому, что хотел узнать больше о Селии Хэмпни и о том, как она жила, но главным образом потому, что знал, что взорвусь, если дам своему гневу сжигать меня изнутри.
В «Барашке» нам дали ту же комнату, я заказал вина.
– Я был не до конца откровенным с вами насчет Пожарного суда, – начал я.
– Что вы имеете в виду? – строго спросил Хэксби.
Кэт просто бросила на меня взгляд. Она не выглядела удивленной. У нее было мрачное лицо.
Итак, я рассказал им все или почти все о том, куда забрел мой отец, что он мне рассказал; о его смерти, о пятнах крови на его манжете; о клочке бумаги с написанными на нем фамилиями судей и инициалами Д. Я., который я нашел у него в кармане.
– Поэтому я полагаю, что госпожа Хэмпни была убита в Клиффордс-инн, – сказал я. – Потом ее тело вынесли и оставили среди руин. Там есть потайной выход из здания, поврежденного пожаром, в переулок, который ведет к Феттер-лейн. В среду вечером я туда ходил со своим слугой. – Я взглянул на Кэт. – Помните человека, который наблюдал за нами в среду? Высокий мужчина у «Полумесяца»? Он настиг меня в переулке. Бог знает, что могло бы случиться, если бы там не было Сэма.
Хэксби взмахнул рукой, отметая мои слова:
– Что все это значит? Я думал, это касается смерти вашего отца.
– Я сам не знаю, что это значит, – признался я. – Я только что из Уайтхолла. Они посылают меня в Шотландию с пустяковым поручением. Хотят от меня отделаться. Чтобы я не задавал неудобных вопросов. Другой причины я не вижу.
– Мертвая женщина, которую видел ваш отец, – сказала Кэт, – была Селия Хэмпни?
– Полагаю, да. Хотя ума не приложу, как это было сделано.
Хэксби задумался. Потом сказал:
– Выходит, все это связано. Мистер Пултон знает?
– Нет. И не должен знать.
– Я вам скажу без обиняков, сэр, я не хочу иметь ничего общего с этой интригой. Подобные вещи приводят на виселицу. – Он стал подниматься из-за стола. – Вставай, – сказал Хэксби, обращаясь к Кэт. – Мы уходим.
– Подождите, – сказал я. – Прошу вас. Я все понимаю. Но прежде чем уйти, позвольте мне услышать, чтó госпожа Хэксби видела на Линкольнс-Инн-Филдс.
– Нет. – Он уже поднялся на ноги и стоял, покачиваясь, как дерево на сильном ветру. – Мне, конечно, жаль вашего отца, но на этом поставим точку. Идем, Джейн.
Но Кэт осталась сидеть на скамье.
– Не будет вреда, если я расскажу мистеру Марвуду, сэр.
– Нет. Мы уходим.
– Он когда-то помог мне, – сказала она. – Теперь я должна ему помочь. Хотя бы в этом.
– Только недолго, – резко сказал Хэксби. – Даю вам минуту или две. Не больше.
Это была капитуляция, но она была достаточно мудра, чтобы позволить ему цепляться за видимость победы.
– Хорошо, господин, – сказала она, опустив глаза. – Благодарю вас.
Хэксби снова сел. Она повернулась ко мне и торопливо объяснила, что госпожа Ли попросила кого-нибудь помоложе помочь ей, когда она отправилась в квартиру Селии Хэмпни на Линкольнс-Инн-Филдс. Я уловил интонацию прежней Кэтрин Ловетт, наделенной самоуверенностью, которую дают деньги и положение.
– Там была до крайности вульгарная и жадная женщина, назвавшаяся мадам Гров и напускавшая на себя такой вид, будто была герцогиней. Я бы ее и в посудомойки не взяла.
– Тихо, – шикнул на нее Хэксби. – Ты слишком прямолинейна. И поскорей заканчивай с этим.
– Апартаменты роскошные, но в беспорядке, – продолжила она. – Служанка госпожи Хэмпни вела себя нагло. Ее зовут Табита. Она утверждала, что ничего не знает о делах хозяйки и о ее дружбе с какими-то определенными джентльменами. Она сказала, что ее отослали накануне того дня, когда пропала ее госпожа, и велели возвращаться на следующий вечер.
– К тому времени ее госпожа была мертва, – сказал я.
Кэт кивнула.
– У Селии Хэмпни были гости в последний вечер ее жизни. Джентльмены. Видимо, поэтому она отослала служанку, чтобы не сплетничала о том, что видела. Мадам Гров заявила, что ничего не знает. Якобы она была в деревне всю неделю. Еще она сказала, что госпожу Хэмпни устраивало положение вдовы, потому что она не хотела терять свою независимость.
Я наблюдал, как Хэксби поднимает свой бокал: он сжал его трясущимися руками и медленно, с трудом поднес к губам. Я сказал:
– Итак, никто ничего не знает?
– Или, если знает, не говорит. Госпожа Ли тотчас уволила Табиту. Она напрашивалась на это своим поведением. – Кэт облизала губы. – Табите было все равно.
– Куда она отправилась? – спросил я.
– К своей матери. Так она сказала. Но я не знаю, где ее мать живет.
– Очень хорошо, – сказал Хэксби, поставив бокал и снова пытаясь подняться. – Нам пора уходить, Джейн. Сейчас же.
Кэт продолжала:
– Ее неблагоразумие довольно странно… Она вела себя так, будто у нее есть защитник, кто-то, кто делает ее неуязвимой.
– Мадам Гров?
Она покачала головой:
– Они не ладят.
– Вы думаете, Табита знала о любовнике? Думаете, он ее подкупил?
– Ясно как божий день, – сказал Хэксби нетерпеливо. – Конечно был любовник. Джейн, идем. Сию минуту.
Должен признать, он был, по всей видимости, прав. И в самом деле, все, что я услышал в этот вечер, подтверждало версию Уильямсона: любовное свидание и ограбление, которое пошло не так и привело к убийству.
Но чего-то недоставало. Должно было быть что-то еще. Мой отец видел мертвую женщину в Клиффордс-инн, а не среди развалин к востоку от Феттер-лейн. Громвель и Челлинг знали что-то, что касалось убийства. Даже допускаю, что один из них или оба были соучастниками до или после его свершения. А Драгон-Ярд? Он связывает Селию Хэмпни и Пултона с Пожарным судом.
А мой отец? Мой бедный мертвый отец.
Что-то щелкнуло у меня в голове.
Я вскочил, оттолкнув скамью с такой силой, что она перевернулась.
– Побудьте здесь минуту, – попросил я Хэксби. – Допейте бутылку. Я ухожу.
Хэксби опустился на скамью.
– Вам не приходило в голову, сэр, – начал он медленно, – в том, что вас отсылают, может быть скрытое благо?
Вино, которое я выпил на пустой желудок, развязало мне язык.
– Почему, ради всего святого?
– Потому что иногда лучше не тревожить спящих собак.
– Будь прокляты спящие собаки!
– Отсылая вас, они не оставляют вам выбора в этом деле. – Его голос стал тверже. – Возможно, они принимают близко к сердцу ваши интересы.
– Они не принимают близко к сердцу ничьи интересы, кроме своих собственных. – Я взялся за дверную щеколду. Обернулся. – Я этого не позволю.
– Тогда это ваше дело, только ваше, – сказал Хэксби. Он взглянул на Кэт. – Не ее. Это слишком опасно. Помните, это вас не касается. Нас касается еще меньше.
– Яснее не скажешь, – сказал я, едва сдерживая гнев, хотя в глубине души понимал, что Хэксби прав. – Я не остановлюсь, куда бы это ни привело. И будь проклята ваша трусость.
Я выскочил из комнаты. Даже тогда я знал, что веду себя неразумно, но был так зол на весь свет, что мне было наплевать.
Я нашел хозяина таверны и c размахом, который едва мог себе позволить, купил у него бутылку мальвазии навынос и заплатил по счету за заказанное ранее. Я ринулся вниз по ступеням, смутно надеясь, что Хэксби пошлет Кэт за мной. Но он этого не сделал.
Я вышел на улицу. Наступила ночь, и Уич-стрит была тускло освещена. На противоположной стороне улицы стоял мужчина. Когда я появился, он поспешно двинулся в западном направлении. Случайно, когда он проходил мимо лавки, фонарь, висевший у входа, осветил нижнюю часть его лица. На секунду или две. Оно показалось мне подозрительно знакомым.