– Успокойтесь, женщина! – рявкнул он, даже не глядя на нее.
– Не смейте меня успокаивать! – Она повысила тон, и ей было все равно, кто ее слышит. – Покой? Я оставлю вас в покое. Я не ваша служанка и не ваша сестра, сэр. Вы мне никто. Больше чем никто.
Он поднял голову и наконец посмотрел на нее. Они испепеляли друг друга взглядами. Повязка сползла, обнажив левую сторону черепа и синевато-серую кожу, которую раньше скрывала. Ближайшая свеча стояла слева от него, и она видела пятна всех оттенков розового – от бледного до ярко-красного, переливающиеся при свете пламени. Жалость – ох, это предательское чувство – охватила ее.
– Где вы были? – спросил он спокойнее. – Почему от вас так пахнет. От вас воняет мертвечиной.
Она ответила на первый вопрос:
– Я встречалась с мистером Пултоном.
– Где? Зачем?
– В Драгон-Ярде. Я хочу найти Табиту, служанку Селии Хэмпни. Мне кажется, она знает больше, чем говорит. И кто-то ее подкупил, чтобы она держала язык за зубами насчет любовника хозяйки.
– Кто?
– Как кто? Любовник, разумеется. Пултон говорит, что мать служанки живет на том берегу реки, рядом с таверной «Шляпа кардинала». И девушка, похоже, тоже там. Я бы его еще поспрашивала, но Бреннан меня нашел.
– Чертежник? Он нас обоих преследует.
Кровь прилила к щекам Кэт, но она надеялась, что Марвуд этого не заметил.
– Он принес чертежи мистеру Пултону. Он мне сказал, что какой-то человек спрашивал обо мне в чертежном бюро. Человек, которого Сэм окрестил Кислой Миной. Беззубый…
Марвуд сделал резкое движение и вскрикнул.
Она спросила тихо:
– Вам очень больно?
Он не ответил. Помолчав, он сказал:
– Итак. Вы имеете в виду человека, которого я встретил в переулке у «Полумесяца»?
– Думаю, да. Хуже того, когда вас принесли сюда после пожара в комнатах Челлинга, Бреннан последовал за вами и сказал, что Кислая Мина тоже там был. Он знает, кто вы и где вы живете. И еще он знает, что между нами есть какая-то связь. Поэтому я вернулась через погост и через кухонное окно. На случай, если за домом следят.
– На кого он работает? – спросил Марвуд. – Если мы…
Во входную дверь со стороны переулка постучали.
– Кто это? – шепотом спросила она. – В такой час?
– Сэм их прогонит.
Они услышали сердитые мужские голоса в холле. Дверь в гостиной была толстой, и Кэт не могла разобрать слов. Потом неожиданно дверь распахнулась. На пороге стоял Сэм, опираясь на костыль. За ним в тени стоял мужчина, выше ростом, в шляпе.
Сэм распрямился и объявил громким голосом, пытаясь изобразить вышколенного слугу из хорошего дома:
– Мистер Уильямсон, господин. – Потом он испортил впечатление, когда прибавил, увидев Кэт: – Господи, откуда вы взялись? – Он перевел взгляд с нее на Марвуда и ткнул большим пальцем в сторону Уильямсона. – Он просто ворвался, будто владеет этим домом. Я ничего не смог поделать.
Глава 30
Джозеф Уильямсон. Заместитель государственного секретаря. Мой патрон. Увидеть его в дверях моей гостиной было все равно что увидеть ласточку в разгар зимы. Противоестественно.
Мы, вытаращив глаза, смотрели друг на друга, и трудно было сказать, кто из нас был более обескуражен. Он знал, что я пострадал на пожаре в Клиффордс-инн, но он не видел, чтó огонь со мной сделал. Смотреть на меня было не очень приятно, особенно без защитных повязок и особенно когда человек был не подготовлен.
– Господи милосердный! – выпалил он, впервые позабыв о выборе слов. – Что вы с собой сделали?
Изо всех людей, которых я не хотел в данное время видеть, Уильямсон занимал одно из первых мест. Мое отсутствие должно было причинить ему массу неудобств и озадачить также из-за ситуации с мистером Чиффинчем, моим другим начальником, в связи с этой, очевидно, ненужной поездкой в Шотландию, которая не состоялась только по причине моих травм. Уильямсон обладал как властью, так и умом, чтобы спросить, чем я занимался. Хуже всего было то, что он увидел Кэт.
Она присела в реверансе, но в нем не было должного уважения. И она не опустила глаз, как подобает служанке, чтобы продемонстрировать свою скромность. Усложняло все дело ее одежда: она была не просто неопрятной, а чудовищно грязной. Будто ее волокли через поле грязи и пепла. И вдобавок от нее воняло мертвечиной.
– Джейн, – сказал я резко. – Что ты канителишься? Вели Маргарет принести бутылку рейнского и чего-нибудь закусить для нашего почетного гостя. И вымойся.
Кэт обошла Уильямсона и выскользнула из гостиной.
Я встал. И вскрикнул от боли. Сэм и Уильямсон бросились ко мне.
– Сэр, – сказал я, стиснув зубы, – окажите мне честь, сядьте в кресло.
– Ради бога, – сказал Уильямсон. – Сядьте. – Он подозвал Сэма. – Ты. Помоги своему хозяину.
Сэм заковылял ко мне, взял меня за правую руку и усадил. В комнате было только одно кресло, и при обычных обстоятельствах его по праву должен был бы занять Уильямсон. Мы оба знали, что само его присутствие здесь, в моем доме, было неимоверной снисходительностью, невзирая на ее причины, и он имел полное право ожидать, что ее оценят. Зачем он здесь? Если он просто хотел узнать, как мое самочувствие, мог бы прислать человека справиться.
Он расстегнул плащ, бросил его на скамью у стола и сел рядом. Он был одет более тщательно, чем обычно: на нем был костюм из темно-синего бархата, а на башмаках сияли новенькие позолоченные пряжки. Я гадал, кого он посещал. Секретарь должен подмечать подобные вещи в своих начальниках.
– Это была ваша служанка? – спросил он, сморщив нос.
– Новенькая, сэр. – Я указал на пузырек с лауданумом на столе, который Маргарет оставила у меня под рукой, чтобы соблазнить. – Упала в канаву, возвращаясь из аптеки.
Уильямсон передернул плечами, выгоняя Кэт из памяти.
– Я случайно проходил мимо, – сказал он. – Решил по дороге зайти узнать, как вы.
– Для меня это огромная честь, сэр, и мне очень жаль, что я не смог…
Он прервал меня взмахом руки.
– Надо отдать вам должное, Марвуд. Обычно вы не уклоняетесь от работы. – Он барабанил пальцами по столу, пока пауза не стала неловкой. – Насколько серьезны ожоги?
– Пострадала левая сторона. – Я сглотнул, так как во рту пересохло при воспоминании о пожаре. – Хуже всего лицо и ладонь. И запястье. В остальных местах ожоги не такие глубокие – защитила одежда. Я лежал на правом боку, и, слава богу, правая сторона почти не задета.
– Вы могли умереть, – ровным голосом сказал он.
– Мне повезло. Меня вовремя вытащили.
Уильямсон посмотрел на меня сверху вниз.
– Я слышал, человек, который умер, был секретарем Пожарного суда.
– Да, сэр.
– Как начался пожар?
Раздался стук в дверь, Маргарет принесла вино и блюдо с устрицами. К этому времени боль усилилась. Ее причиняло любое движение в кресле и необходимость говорить. Я боролся с назойливым желанием взглянуть на аптекарский пузырек, стоявший рядом. Может, открыть его и хотя бы вдохнуть запах его содержимого…
Маргарет разлила вино по бокалам, сделала реверанс и вышла. Ни один из нас не притронулся к вину.
– Когда вы будете готовы вернуться? – спросил Уильямсон.
– Не могу сказать, сэр. – Я отчаянно боялся потерять место. – Я бы хотел вернуться завтра. Думаю, мне потребуется день или два. Возможно, три. Не минутой дольше, чем…
Он поднял руку, чтобы остановить меня:
– Вы мне нужны здоровым, Марвуд.
– Нет, сэр. Я вернусь, как только…
– Я вам приказываю вернуться в Уайтхолл, только когда вы полностью восстановите здоровье. Не важно, сколько времени на это понадобится. – Уильямсон взял бокал, поднес его к пламени свечи, будто изучая цвет вина, и поставил на стол, не пригубив. – Я встречался с мистером Чиффинчем в Собственном саду сегодня. Он спрашивал, как вы себя чувствуете.
Я склонил голову, будто меня переполнили чувства от такого участия.
– Он сказал, жаль, что вы так и не поехали в Шотландию. Он сказал, что вы опрометчивый молодой человек, но не без способностей.
– Сэр, почему мистер Чиффинч хотел, чтобы я поехал в Шотландию?
На миг мне показалось, что я перегнул палку.
Уильямсон взял с блюда устрицу, проглотил ее и отломил кусок хлеба, чтобы заесть. Потом он сделал большой глоток вина.
– Вы слышали о человеке, которого зовут Лимбери? – спросил он.
– Придворный?
Уильямсон кивнул:
– Сэр Филип Лимбери. Камергер королевской спальни.
«Да, – подумал я, – и поэтому может непосредственно общаться с королем. А возможно, и с Чиффинчем тоже, поскольку Чиффинч редко бывает далеко от короля. Чиффинч, который хотел послать меня в Шотландию с пустяковым поручением и который сказал Уильямсону, что я опрометчивый молодой человек».
– Из хорошей семьи, но обедневшей из-за того, что поддерживала покойного короля. Сэр Филип храбро сражался с голландцами. Некоторые бы сказали, с безрассудной храбростью. Когда вернулся, он был настроен чуть ли не воинственно против двора. Был скандал вокруг дележа призовых денег. Король предпочел закрыть на это глаза. Говорят, Чиффинч шепнул ему на ухо… и через месяц или два сэр Филип был обручен с Джемаймой Сайр, единственной наследницей своего отца, сэра Джорджа. У него годовой доход восемь или девять тысяч, если не врут.
Я кивнул и потрогал левую сторону лица, которую терзала острая боль. Я не мог удержаться. Никакого облегчения это не принесло.
– Так вышло, – продолжил Уильямсон, – что сэр Филип – истец в деле, которое сейчас рассматривает Пожарный суд. – Он выдержал паузу. – Где работал этот ваш знакомец. Челлинг. – (Я взял свой бокал и выпил его залпом.) – Основной ответчик – человек по имени Пултон, – говорил он неторопливо и методично, будто выступал перед комитетом. – Торговец тканями. Человек со средствами и хорошей репутацией в Сити, где, как я понимаю, у него много друзей. Спор касается земельного участка рядом с Чипсайдом, известного как Драгон-Ярд. Сэр Филип владеет фригольдом, но существующие арендаторы накладывают ограничения на то, что он может с ним делать. Племянница Пултона, госпожа Хэмпни, еще один арендатор, она вдова и может распоряжаться собственностью самостоятельно. Как ни странно, ее нашли убитой на днях. Вам это хорошо известно, поскольку я велел вам осмотреть ее тело там, где оно было найдено, – на руинах к востоку от Клиффордс-инн. – Он снова взял паузу. – Клиффордс-инн – это там, где заседает Пожарный суд. Где мистер Челлинг, секретарь суда, жил и умер. Это похоже на танец, не так ли, Марвуд? Мы ходим и ходим по кругу. И всякий раз возвращаемся к Пожарному суду и Драгон-Ярду. – Он взглянул на меня. Он хотел сказать мне что-то, один бог знает что. Его слова