Мы с Сэмом предприняли еще одну мучительную поездку в тряском наемном экипаже. В сумраке кареты он стоически хранил молчание, только смотрел на меня с укоризной, и это было выразительнее слов. Мне следовало лежать в постели, чтобы Маргарет кудахтала надо мной, а Сэм охранял.
В Уайтхолле я дал ему денег расплатиться с извозчиком и позволил помочь мне выбраться из экипажа. Люди глазели на нас, когда мы медленно шли мимо охраны на воротах. Один солдат собрался нас остановить, но его сержант, который меня знал, удержал его, схватив за рукав.
В Большом дворе было еще хуже. На нас показывали пальцами. Кто-то прыскал от смеха. Мы с Сэмом представляли собой ходячее олицетворение немощи: калека с одной ногой, на костыле, и человек с изувеченным лицом в поношенной одежде с походкой старика. Наверное, они не могли понять, кто кого поддерживал.
Я послал Сэма узнать, как найти мистера Уильямсона. Нас направили в контору лорда Арлингтона. Я ждал во дворе, пока Сэм ходил к Уильямсону с просьбой уделить мне время для разговора. Я не думал, что Уильямсон обрадуется, что я заявился в его контору. Те из нас, кто работал на него в Скотленд-Ярде, редко отваживались посещать контору милорда, если только наш патрон не приказывал прийти туда.
Было ясное утро, а приступочка для посадки на лошадь находилась на солнце. Ожидая Сэма, я сел на нее, закрыл глаза и позволил усталости навалиться на меня. Не знаю, сколько прошло времени. Кто-то ткнул меня в плечо, и я тотчас открыл глаза.
Передо мной стоял Уильямсон, спиной к солнцу, и его лицо под шляпой было лишь немного четче тени. За ним на почтительном расстоянии стоял Сэм.
– Прошу прощения, сэр, – вымолвил я, пытаясь подняться. – Должно быть, я…
– Сядьте, – сказал он, оглядывая меня. – Богом клянусь, вы выглядите еще хуже, чем прежде. А где ваш парик?
– В Темзе, сэр. Благодарю вас…
– Мог бы догадаться. Вам нужен новый. На этот раз вы сами за него заплатите.
Я гадал, как мне это удастся сделать.
Уильямсон фыркнул:
– Не знаю, чем вы занимались в среду, но весь город об этом говорит. И двор. Полмоста сгорело. Джентльмен убит служанкой, которую в свою очередь убил камергер стула. Леди Лимбери выставили в плачевном виде на публике. Или еще того хуже. Боже правый, какая неразбериха!
– Да, сэр, – сказал я.
– А эта история в Пожарном суде тем же утром. Представить не могу, что скажет отец ее светлости, когда узнает все. У сэра Джорджа Сайра много друзей при дворе, и он обожает свою дочь. – Уильямсон издал гортанный звук, с которым могло сравниться только рычание собаки. – Слава Всевышнему, никто не понял, что вы мой человек. Вы упомянуты в двух отчетах о случившемся, но без имени. – Он замолк. Мои глаза привыкали к свету. К своему изумлению, я увидел, что он улыбается. – Итак, – продолжил он. – С Божьей помощью все вышло хорошо. Или выйдет. Лимбери посрамлен и выдворен из спальни его величества. Они с женой уже покинули город. Король раздосадован на Чиффинча. Это ненадолго, но милорд Арлингтон считает это чрезвычайно удобным в данный момент.
Я почувствовал, как меня охватил гнев. Для Уильямсона все это – убийства, страдания людей – свелось к схватке за власть и влияние на короля на внутренних лестницах Уайтхолла.
– Но, сэр, – сказал я, – есть ведь убийства.
– Вы говорили, что в них повинен Громвель. В таком случае хорошо, что он мертв. Для всех нас. Служанка оказала нам услугу.
– Возможно, он не убивал Селию Хэмпни.
Он нахмурился:
– Вы говорили, ее убили в его комнате.
– Да, но…
– Тогда кто мог это сделать?
Я открыл рот и задумался. Каинова печать. Но что это означает? И хотел ли я объяснять, какую роль сыграл в этом мой отец, что я скрывал так долго? Я сказал:
– Не могу сказать с уверенностью, сэр. Я лишь имел в виду, что у нас нет доказательств, что это сделал он. Уверен, он помогал вынести тело, но…
– Конечно же, у нас есть доказательство, – перебил меня Уильямсон. – Вы говорите, она была убита в комнате Громвеля. Вы также говорите, что он вынес тело и оставил его на растерзание зверям на руинах. Вы ведь не станете оспаривать тот факт, что, опасаясь разоблачения, он убил Челлинга и служанку?
Он замолчал, и это был мой последний шанс. Я им не воспользовался.
– Конечно же, Громвель убил ее, как и остальных, – сказал он. – Доказательства, которые у нас есть, убедят судью и присяжных. – (Я склонил голову.) – Ступайте, Марвуд, – сказал Уильямсон доброжелательно. – Кстати, король отказался подписывать приказ, который ему подсунул Чиффинч.
Я поднял голову:
– Какой приказ, сэр?
– Приказ о лишении вас должности секретаря в Совете красного сукна. Либо хотел насолить Чиффинчу, либо он к вам расположен. Правда, не знаю с чего бы. В любом случае должность остается за вами. – (Я смотрел на него непонимающе, потом смысл его слов стал до меня постепенно доходить.) – Ступайте домой, – сказал Уильямсон. – Распоряжусь, чтобы ваше жалованье было выплачено, как обычно. Восстанавливайте здоровье и приводите себя в надлежащий вид. Потом возвращайтесь к работе.
И он удалился, ни разу не обернувшись.
Глава 52
В таверну с Сэмом – бедняга заслужил вознаграждение за свои услуги и мой дурной нрав – и потом домой, по воде.
Кэт Ловетт ждала меня в гостиной. Она болтала с Маргарет, а из кухни доносились ароматы еды.
Я был рад наконец сесть, хотя чувствовал себя лучше, чем ожидал. Возможно, эль, выпитый на Кингс-стрит, частично притупил боль. Он также помог справиться с жаждой. Мне был нужен лауданум, но до сих пор я держал слово, данное себе ночью.
– Мистер Хэксби послал меня передать вам деньги, – сказала Кэт. – Тут не все, но значительная часть.
Она положила на стол маленький сверток. Я оставил его лежать там. Я был рад деньгам. Хоть Уильямсон и обещал выплатить жалованье, наличность была у меня на исходе.
– Десять фунтов, – сказала она. – Он просит расписку, – добавила она торопливо, словно защищаясь от обвинения, которое я даже не собирался выдвигать. – Поэтому я ждала вашего возвращения.
– Мне нужны бумага и перо.
Но Маргарет сказала, что обед будет испорчен, если она не принесет его сейчас, и я велел ей подавать. Я не говорил ей ни слова, но она решила, что, во-первых, Кэт останется обедать со мной, а во-вторых, Кэт больше не считается просто еще одной служанкой.
Когда еда была на столе, они с Сэмом ушли, и мы остались вдвоем. Кэт и я сидели напротив друг друга. Сначала мы ели и пили молча, ища прибежища в еде. Из-за бинтов на руке я ел медленно и неопрятно. Она старалась на меня не смотреть. Она выглядела еще более беспокойной, чем обычно, ерзала на стуле и озиралась по сторонам. Я знал, что она должна винить меня в том, что с ней приключилось в среду и что я, по сути, втянул ее в дело Пожарного суда.
Когда молчать дольше было уже невозможно, мы заговорили как вежливые незнакомцы, пространно справляясь о здоровье друг друга. Но вскоре тема была исчерпана.
– Маргарет говорит, вы утром были в Уайтхолле, – сказала она, прерывая вторую паузу, которая стала еще более неловкой, чем первая.
Я рассказал ей о разговоре с Уильямсоном.
– Это закончено? – спросила Кэт. – Все это?
– Думаю, да. – Помимо воли моя рука коснулась рубцов на щеке. – Во всяком случае, для Уильямсона и Чиффинча. И для других при дворе.
– К лучшему, сэр, не так ли? Вы купите новый парик, и мы сможем продолжать жить своей жизнью до конца дней.
– А мой отец?
– А что ваш отец? – Кэт не имела привычки стесняться в выражениях или говорить банальности. – Его не вернуть.
– Я вам не все рассказал. По словам подметальщика, после того как его переехала телега, перед смертью он спросил, где грач.
– Грач? – Она смотрела на меня непонимающе. – Птица? Или извозчик? Или батрак?
– Он так называл юристов. Думаю, из-за черного оперения. И из-за того, что считал, что его обманули и лишили как свободы, так и привычной жизни. Он сказал, что Клиффордс-инн была их гнездовьем. Местом, где собирались грачи.
– И поэтому вы думаете, один из них его убил?
Я покачал головой:
– Не убил. Привел к смерти. Есть разница.
– Вы играете словами, сэр. Какой в этом толк? – Кэт бросила взгляд на сверток с деньгами на столе. – Мне пора идти. Закончим наше дело?
– Подождите. Подметальщик считает, что кто-то преследовал отца. Грач, я полагаю, если верить его последним словам. Какой-то юрист, кто-то, кого он видел в Клиффордс-инн. – Я пожал плечами и сморщился от боли. – Это мог быть Громвель, он жил в гнездовье. Видите ли, Громвель не знал, что у отца было не все в порядке с головой. Он мог считать его потенциальным свидетелем, человеком, который видел тело Селии Хэмпни у него в комнате. Отец спешил, споткнулся и упал под воз. И больше не представлял угрозы для Громвеля.
– Забудьте это, – сказала она. – Это сумасшествие. Вы как собака с костью. Но у той хотя бы цель есть.
– И еще. Женщина, за которой отец шел и попал в Клиффордс-инн. Я вам рассказывал. Помните? Он думал, это моя мать, когда была молодой. Так вот, он сказал, что на ней была каинова печать, и это сбило его с толку. Откуда у моей матери каинова печать?
– Что он имел в виду?
Я пожал плечами и пожалел из-за боли, которую причинило это движение.
– А вы как это понимаете?
Кэт начала медленно:
– Господь поставил метку на Каина, чтобы никто не мог его убить. Он был приговорен жить и скитаться вечно.
– Вы видели родимое пятно леди Лимбери. Мог мой отец принять его за каинову печать? Если в словах отца вообще есть какой-то смысл, то тогда он шел за леди Лимбери в Клиффордс-инн примерно в то время, когда было совершено убийство.
– Вы хотите сказать, что это леди Лимбери убила Селию Хэмпни? – Она положила на стол свой нож и понизила голос. – А Громвель совершил еще два убийства, чтобы ее защитить? Ради бога, сэр. Если вы это скажете кому-нибудь, вас поместят в Бедлам. Или еще куда-нибудь похуже.