Он так близко сейчас, что я могу видеть зелёные, золотые и коричневые крапинки в его глазах. Ещё один шаг, и он у моей парты.
Я задерживаю моё горячее дыхание. Ищу в нём какой-либо признак.
Он отворачивается от меня и смотрит на место, где сидят его двоюродные братья. Что-то проходит по его лицу - пульсация, которая смывает пристальную напряжённость. Со скучающим выражением лица, он проходит мимо меня, дрожащей на своём стуле.
Его холодная реакция заставляет моё дыхание остановиться. Тепло оставляет меня вместе с медленным шипением воздуха, исходящим из носа. Пламя в лёгких умирает, превращаясь в угли.
Ничего. Ни слова?
Я думаю о последнем разе, когда видела его - о его тёплом внимании. Думаю о записке, которую он мне оставил. Это не имеет смысла. Мои руки дрожат. Я сжимаю их вместе, плотно сдавливая. Никогда не чувствовала себя настолько сокрушённой. Я решила избегать его после всего этого. Чтобы завершить прежде, чем всё действительно началось.
Звонок раздаётся как раз в тот момент, когда Кэтрин проскальзывает рядом со мной, её яркие глаза сияют под флуоресцентным светом лампочек.
- Привет, - говорит она, задыхаясь от долгого похода со здания искусств. - Что случилось? - она смотрит через плечо и по-прежнему мягко говорит, - Я вижу, что они вернулись. Да... и вот он идёт.
Я смотрю краем глаза, как Уилл подходит к нашей парте и осторожно подбрасывает записку рядом с локтем Кэтрин.
Её губы изгибаются в улыбке. - Полагаю, это тебе.
Я свирепо смотрю на листок, сопротивляясь желанию схватить его. - Я не хочу её читать. Надо разорвать записку.
Она смотрит на меня с удивлением. - Ты серьёзно?
Я хватаю записку и рву её на мелкие кусочки в то время, как Уилл собирается уходить от мистера Хэнка. Когда он поворачивается, чтобы покинуть зал, наши глаза на какой-то злополучный миг встречаются. Его взгляд скользит по крошечным кусочкам разорванной бумаги. Невидимая преграда появляется в его глазах, как облака, скользящие в лесу, и моя грудь сжимается.
- Хорошооо... - Кэтрин отрывает взгляд от разорванного листа и смотрит на меня. - Это было драматично. Не хочешь рассказать, что же происходит?
Неспособная что-либо произнести, я качаю головой, раскрываю учебник по химии и, слепо глядя на страницу, убеждаю себя, что рада тому, что он меня проигнорировал. Мне необходимо помнить клятву, которую я дала себе, чтобы держаться от него подальше. Я даже рада, что разорвала записку. Рада, что он увидел эту измельчённую кучу.
Сегодня вечером. Сейчас, больше чем когда-либо я должна летать, должна дать этому ещё один шанс. Я могу положиться только на себя, но этого достаточно. Я должна верить в это. Раньше всегда было так.
Вечером того же дня я выскальзываю из-под покрывала и нахожу ботинки под кроватью. Я была достаточно осторожна, чтобы отметить, где оставила их, не желая возиться в темноте и разбудить Тамру.
Сейчас поздно, в комнате темно. Нет внешнего света, проскальзывающего сквозь жалюзи. Сторона комнаты, где спит Тамра, могильно чёрная. Надеюсь, ночь на улице так же темна. С облаками. Облака и тёмная ночь. Идеальное прикрытие.
Взяв ботинки, осторожно пробираюсь через комнату, морщась, когда пол скрипит под моим весом. Я задерживаю дыхание и прохожу в доме на цыпочках, даже не выдыхая, пока благополучно не оказываюсь снаружи.
Свет у миссис Хеннесси выключен - к счастью, её маленькая собачка не кидается лаять на скрип ворот.
На улице я останавливаюсь на тротуаре и надеваю носки и ботинки, смотря на небо, пока завязываю шнурки. Полная луна и ни единого облака. К несчастью. Но этого не достаточно для меня, чтобы отменить задуманное.
Пешком я иду в направлении площадки для гольфа, где была раньше, убеждая себя в том, что в этот раз всё должно быть по-другому. Я легко проявлюсь, полечу высоко, буду плавать в воздухе, как я это раньше делала... как родилась, чтобы делать. Я заранее рассматриваю первые пять миль. Маршрут поднимается как зелёное волнистое море впереди, резко переходя от пустыни к местности, полной скал.
Я осторожно осматриваюсь и перехожу в мир зелёной растительности. Первое место, где я вижу столько зелени с тех пор, как покинула горы. Не обращая внимания на жару, сухость, делающие мои волосы безжизненными и заставляющие чувствовать зуд на коже, я могу сделать вид, что пустыня исчезла.
Сняв носки и обувь, наступаю на зелень, наслаждаясь мягкой подушкой травы под ногами. Я больше не в пустыне. Здесь множество валунов. Впереди пруд сияет как стекло. Мой темп увеличивается, когда я шагаю в небольшую рощу деревьев. Сбрасываю одежду, и сухое тепло обволакивает моё тело.
Вздохнув, я поднимаю лицо и вдыхаю тонкий горячий воздух, в результате чего он попадает в меня, и я позволяю ему заполнить мои лёгкие. Вытягиваю руки, желая проявиться...
Закрываю глаза, сосредоточившись и сконцентрировавшись как никогда раньше.
Нет! Это даже труднее, чем в прошлые разы.
Кости моего лица опускаются,оттачивая и резко сокращая линии и углы. Дыхание учащается, когда мой нос сдвигается, хребты давят вперёд с небольшим треском костей и хрящей. Немного больно. Будто моему телу это не нравится. Оно борется с этим. Не хочет, чтобы это произошло.
Постепенно мои конечности ослабевают и удлиняются. Кожа человека тает, заменяясь более толстой - плотно сжимающейся кожей драго.
Горячая слеза скатывается по щеке. Стон вырывается из моих губ, выталкивая меня через край.
На теле появляются проблески золотого и красного цвета. Глубокая мурлыкающая вибрация появляется в моей груди.
Наконец, крылья свободно выдвигаются. Я сразу отталкиваюсь, мне хочется плакать из-за этой некой борьбы, из-за невозможности всего этого.
Мышцы горят, кричат в знак протеста. Крылья работают, яростно хлопая, пытаются поднять меня в воздух. В воздух без концентрации. Без содержания. Крылья изо всех борются за то, чтобы поднять меня выше. Очень тяжело! Очень!
Я поднимаюсь, задыхаясь от напряжения. Слёзы разочарования колют глаза, размывая видимость. Мне нельзя терять влагу.
Зелень всё дальше и дальше от меня. Я моргаю, сконцентрировавшись на красных черепичных крышах, уходящих в горизонт. На дальнем расстоянии огни машин на шоссе кажутся совсем маленькими. Ещё дальше горы разливаются как брызги в ночи.
Я парю, медленно останавливаясь, крылья разрывают воздух.
Моё тело не чувствует себя хорошо. Даже лёгкие в каком-то странном состоянии... маленькие. Бессильные и обычные. Человеческая Джасинда чувствует себя более естественно, чем эта. И от этого мне хочется кричать. Убиваться.
Тем не менее, я заставляю себя лететь на землёй, конечно, далеко не отходя, на случай, если не смогу долго удерживаться в состоянии драго. Я большими глотками пью воздух. Только это не помогает. Он не заполняет меня. Не заполняет мои сжавшиеся лёгкие.
Я упорно продолжаю, разрывающееся дыхание - единственный звук в моей голове. В конце концов, я сдаюсь и медленно разворачиваюсь. Подобно трепетанию умирающей моли.
С всхлипывающим дыханием я приземляюсь, возвратившись в рощу деревьев. Перевоплощаюсь. Я склоняюсь и хватаюсь за живот, моё тело наказывает меня за то, чего оно больше не желает делать. Эти звуки уродливы. Муки бесконечны.
Я хватаюсь за дерево одной рукой, пальцы погружаются в кору. Чувствую, как она раскалывается от давления.
Наконец, всё заканчивается. Трясущимися руками я одеваюсь, затем слабо падаю на спину, рука широко расставлены, ладони открыты. Я слаба. Ритм в моём сердце исчезает, страшные удары чувствуются в запястьях.
Земля подо мной спокойна. Я не чувствую драгоценных камней. Не чувствую энергии. Под ковром травы лишь мёртвая земля.
Я сжимаю руку в кулак и один раз бью по ней. Сильно. Но это не помогает. Под тонкой подушкой травы земля спит без сердца.
Я смотрю вверх на чёрную ночь сквозь решётку ветвей. В кокой-то момент могу обмануть себя. Представить, что моё тело не пострадало. Представить, что я снова дома, гляжу на ночь через густые заросли сосновых ветвей. Лес сжимается вокруг меня. Защищает и укрывает любящей рукой.
Эз рядом со мной. Мы вместе смотрим на небо, разговариваем, смеёмся, тревожимся о завтрашнем дне. Хочу обманывать себя дольше. Улыбаюсь в темноте как дура, мне нравится эта игра понарошку, воспоминания о времени, когда всё было просто, и мне нужно было терпеть только тёмные глаза Кассиана.
Оглядываясь назад, я понимаю, что это была лишь маленькая неприятность. До этого ада.
Глава 12
В конце концов, я поднимаюсь и иду домой. Дом. Это слово никак не утешает.
Иду медленно. Моё тело болит, чувствую себя всё слабее и слабее с каждым шагом. Ночь тиха. Нет автомобилей, проезжающих в этом спокойном районе в поздний час. Подошвы обуви скребут тротуар. Следуя по извилистой дорожке, я наблюдаю, как ботинки один за другим опускаются на выгоревший на солнце бетон. Сворачиваю на угол моей улицы.
Подходя ближе к дому миссис Хеннесси, я смотрю вверх.
Круглые фары на противоположном углу становятся больше. Я незаметно обрезаю тротуар и обхожу улицу. Автомобиль тяжело мурлыкает рядом с домом миссис Хеннесси.
Он замедляется. Я тоже.
Нельзя, чтобы кто-нибудь обнаружил, что меня нет дома в такой час. Чтобы миссис Хеннесси или какой-либо другой сосед доложил об этом маме.
Сейчас я могу сказать, что это не автомобиль. Грузовик? Лобовое стекло сверкает как зеркало, когда он подъезжает ближе к краю дороги. Мою кожу знобит, а пульс на шее учащается. Я смотрела достаточно каналов о преступлениях, чтобы почувствовать слежку. И знаю достаточно, чтобы доверять своим инстинктам.
Я собираюсь и замедляюсь так, чтобы едва ходить. Просматривая всё вокруг, я жду, наблюдаю, оцениваю. Приостанавливаю свои сомнения, пока они окончательно не превратились в страх и... полагаю, что смогу.
Потом я вижу это. Наверху горит свет. Как будто, опасаясь, что его заметят. Я вижу его и понимаю.