Холодная плитка шипит против моей горячей, сползающей кожи.
Заостренная обувь пинает меня в ребра. Боль.
Я пытаюсь подняться, но получаю толчок вниз. Мой подбородок раскалывается на против пола. Кровь переезжает мои зубы, медно-красный аромат, заполняет мой нос. Я глотаю назад горькое наводнение, надеюсь, что оно могло бы охладить жгучий поток во мне. Держи карман шире. Я продолжаю гореть, курить. Моя высокая температура повышается в легких. Пар поднимается, чтобы заполнить мой рот, обугливает внутреннюю часть моих ноздрей.
Ругательства горят на воздухе. Наряду с советом. Поддержка о том, как избить меня.
- Пороучите ее!
- Держите ее!
- Схватите ее за волосы!
Рука запутывается в моих волосах, захватывает горсть. Слезы колют мои глаза. Я моргаю, борясь, чтобы убрать их.
Без взглядов я утыкаюсь лицом в удушающую прессу тел. Найдите руку, держащую меня, причиняющую мне боль …
Разделяя мои губы, я вдыхаю,удар выбивает воздух из глубины моих догорающих легких.
Удар.
Крик заканчивает все это. Это не тип крика, который ты слышиш в кино. Это задерживается, отскакивая эхом от стен, прожигая в моих ушах в течение многих моментов. Это приносит всех к резкой остановке. Включая мое сердце, которое захватывает при темном ожоге в моей груди.
Все озираются дико, ища источник.
Кроме меня.
Я смотрю на Бруклин. Ее лицо бледное. Ее рот дрожит . Сырая боль застекляет ее глаза. Она качается на полу в ванной комнате, пальцы сцеплены через руку, кончики белые, где они роют ее плоть. Я нюхаю воздух. Чувствуйте запах опаляемой плоти.
Вершина блондинки пирамиды приседает около нее.
- Что произошло?
Пристальный взгляд Бруклина берет на прицел меня.
- Она сожгла меня!
Бруклин поднимает ее руку, чтобы показать ожог. Вторая легкая степень. Поврежденная кожа - розовая. Все глаза направляются на меня.
Я сопротивляюсь. Это - больше чем ожог. Я глотаю назад реку пламени так быстро, как это оставили мои губы. Это только вступило в контакт. Возможно, было намного хуже, действительно.
Кэтрин просматривает меня, требуя в тишине. - У тебя есть что -то более легкое?
У меня нет шанса ответить.
- Получите ее!
Они атакуют меня. Снова. Я борюсь, пытаюсь вырваться на свободу от нагона. Моя дрожь кожи, стремящаяся постепенно исчезает.
Кэтрин кричит мое имя, так как Бруклин воет .
Мои широко открытые легкие, заполнились дымом. Пульсирующий пар съедает мое горло, расширяя мою трахею. Я запечатываю губы, трудные, полные решимости держать огонь в это время, но я испытываю страх во рту. Страх перед ними. Страх за то, что сделает мой Драго, если я не сбегу из этой ванной. Страх за то, что это будет значить для такого количества …
Весь этот страх добивается цели. Я не получаю возможность против инстинкта тысячелетия в процессе создания. Мой толчок крыльев, мембраны, напрягающиеся, чтобы вырваться на свободу от моей спины. Я хныкаю, борюсь, сопротивляясь столько, сколько я могу. Напряжение костей. Моя человеческая плоть исчезает, и мое истинное лицо обостряется, нос, уступающий дорогу расширение моста, продвигающиеся горные хребты.
Это бесполезно.
Я сдаюсь. По крайней мере, частично. Мне удается предотвратить проявление полностью на грязном полу в ванной комнате, но не долгое время.
Я выдыхаю через нос, это - мой единственный выбор. Тщательно, я поворачиваю шею, качаю головой и раздуваю их всех с дымящимся дыханием.
Они освобождают меня, крича .Спотыкаюсь.Падаю на пол.
Продвигаясь , я мельком увидела себя в зеркале. Красно-золотой блеск моей кожи. Обостренные особенности и остроконечный нос. Лицо, которое размывает как мерцающий свет от камина.
С удушьем я ныряю в коридор, хлопаю закрытой дверью. Большой глоток воздуха и борьба, пытающаяся охладить мои легкие.
И надеюсь, отчаянно надеюсь, что ни один из них не видел то, что я просто сделала в зеркале.
Глава 25
Я прижимаю вибрирующие ладони к двери. Склонив голову, слепо пялюсь на потертые носки ботинок, втягиваю сквозь зубы густой воздух, жгущий мое нёбо. Я сосредотачиваюсь. Возвращается зудящая энергия крыльев, развертывается и рвется сквозь мою рубашку.
Задыхаясь, я борюсь с каждым инстинктом, с каждой частичкой моей сущности. Мои руки дрожат, мышцы горят. Так тяжело с выпущенной маленькой частичкой себя... Остальная я тоже хочет.
На этот раз все наоборот. Я стараясь быть человеком, хороню моего Драгу.
Не. Сейчас. Не сейчас! Я бросаю голову, сплевывая прилипшую к губам прядь.
Снаружи кабинки доносятся голоса, но я не могу разобрать о чем они говорят. Я могу только бороться с жаром обволакивающим меня.
Затем я слышу это.
Его.
Один голос я слышала даже при смерти. Лежа трупом в земле, я все равно буду слышать его. Он достигает центра меня и разжигает огонь.
Мой страх усиливается.
- Уходи! - прошу я, мой голос хриплый из-за тления. Я работаю челюстью и горлом, пытаясь остановить преобразование моего голоса.
Он не может быть здесь. Не может видеть меня такой.
- Ты в порядке? - Уилл стучит в дверь. - Они обидели тебя?
- Обидели ее? - огрызается Бруклин. - Посмотри на мою руку! Она сожгла ее огнем! Я едва взглянул на нее, а она напала! Выходи оттуда! - удары сотрясают дверь кабинки под моими дрожащими ладонями. Я рывком откинулась.
Мое лицо начинает вытягиваться, щеки заостряться, растяжение - кости вставляются на правильные места. Я проигрываю бой. Я смотрю на свои руки и издаю стон при виде размываюшейся плоти на руках. Древний инстинкт захватывает меня. Мне нужно больше времени.
Почему он должен находиться здесь сейчас?
Мои крылья начинают толкаться, несильно, только достаточно, я слышу, как рвется моя рубашка.
Хлопковая спина рубашки ослабевает на моих плечах и скользит вниз по рукам. Мои крылья разворачиваются, тонкая кожица мембраны растягивается позади меня, дрожа в ожидании полета. Еще не в полной мере проявиться, но уже достаточно сильные, чтобы поднять меня в воздух.
Подошвы ботинок поднялись над полом.
Я хватаюсь за скользкие стенки кабинки, пытаясь сдержать дрожащие золото-красные чешуйки. Горячие потоки проходят через меня. Я пытаюсь вернуть нормальный облик, Я сжимаю зубы, подавляя крик. Хруст раздается снаружи.
- Джасинда! Открой дверь!
Теперь другой звук. Скольжение. Обувь визжит, скользя по стенке. Сотрясение, стук. Кабина раскачивается вокруг меня.
- Джасинда... - выдыхает Уилл.
Его голос звучит уже не за стенкой кабинки. Сердце замерло в горле, я медленно заглатываю и поднимаю глаза.
Уилл смотрит на меня поверх кабинки, его рот раскрыт от шока. Его карие глаза сверкают пониманием, что-то во мне умерает от того, как он смотрит на меня.
- Уилл, - мне удалось подавить дым, мой английский едва понятный. - Пожалуйста.
Я не знала его лица. Красивое, но не сейчас. Другое. Грозное.
Я слышу его шаги, тяжело хлопающие по полу к выходу из туалета. Убегая от меня.
Согласно часам над столом директора было еще только 7.
Я уверена, это ошибка. Я не выдавала себя, теряю все, все надежды и шансы за такой короткий срок.
Директор вешает трубку и снова смотрит на меня. Его глаза суровые синие под густыми бровями. Я уверена, это взгляд, который наводит страх на большинство подростков, но на меня он мало действует. Не сейчас, когда где-то рядом Уилл соединяет все части головоломки. Я сижу в оцепенении, смотря из окна его кабинета на красно-коричневую землю, сухую и морщинистую, как кожа старика под палящим солнцем.
Мне удалось в полной мере вернуть себе облик до того, как пришли сотрудники для выяснения причины перепалоха. Несмотря на утверждения Кэтрин, что это не мы начали, что это Бруклин и ее друзья напали на нас, меня забрали.
Несколько девушек продемонстрировали свои ожоги в качестве доказательства, а т.к. огня у меня не нашли, сошлись на мнении, что я потушила его в туалете.
- Твоя мать уже в пути.
Я киваю, зная, что она дома в настоящее время. Она обещала забрать нас во второй половине дня.
Я одета в красную футболку Чапаррал, которая пахнет картонной коробкой, из которой ее достали. Моя разорванная футболка лежит на дне мусорки. Большинство предполагает, что она стала такой в ходе драки. Другое предположение, что я сама нарочно это сделала.
- У нас здесь строгие правила, мисс Джонс. Без насилия, без запугивания.
Я киваю, едва улавливая смысл его слов. В мыслях я вижу только лицо Уилла. Звук его быстро удаляющихся шагов. Я думаю, как сильно он должен ненавидеть меня.
Постепенно это засасывает, страх с каждым моментом все глубже и глубже проникает. Что-то еще случилось. Даже ненависть Уилла не такая ужасная, как это.
Я сделала это. Выпустила своего Драги. Открыла ему величайшую тайну. Единственное, что сохраняло нас в течении многих столетий. То, что охотники не знали. Не могли знать.
Теперь знают.
Ну, по крайней мере один из них знает. Все из-за меня. Я закрываю глаза. Желудок сводит. Холод проходит по моей спине, покалывая мою кожу.
По-видимому директор прочитал у меня на лице расстройство.
- Я вижу вы сокрушены. Хорошо. По крайней мере осознаете тяжесть своего поступка. Надеюсь, когда вы вернетесь в школу, вы будете хорошо себя вести. Вы новенькая в этой школе, мисс Джонс, и начинаете не очень хорошо. Подумайте об этом.
Я кивнула.
- Хорошо. Вы можете подождать свою мать снаружи, - он жестом показал на дверь. - Я буду говорить с ней о вашей временной отставке, когда она приедет.
Я встаю и ухожу из комнаты. Мое тело движется плавно. Я слишком уставшая от борьбы самой с собой. Я сажусь в кресло под неприятный взгляд узких глаз секретаря. Скрестив руки на груди, я откидываю голову на стенку и жду маму. Жду и беспокоюсь.
Беспокоюсь о том, что будет делать Уилл. Расскажет ли он отцу? Его кузенам? Или он просто будет бороться со мной? Как я могу его убедить, что не было того, что он ясно видел? Особенно после того, как он обнаружил меня шныряющей в его комнате.