Короче, когда я увидела их вместе и слегка оправилась от шока, мне тут же пришло в голову, что с Жас случилось что-то непоправимое.
– В чем дело? – спросила я, неуверенная, что кто-нибудь меня услышит. – Что случилось?
Уолт никак не отреагировал, но Анубис тут же задрал голову. Как всегда, мое сердце исполнило короткий ликующий танец, что досадно – не спросив моего разрешения. И как всегда, под взглядом этих шоколадных глаз мой мозг полностью отключился.
– Гм, – красноречиво выразилась я.
Не сомневаюсь, Лиз гордилась бы мной.
– Сейди, – сказал Анубис, – ты должна быть не здесь, а с Картером. Он умирает.
Эти слова немедленно вернули меня в чувство.
– Я знаю, шакальчик, – огрызнулась я. – И я вовсе не собиралась… погоди-ка, тогда почему я здесь оказалась?
Анубис указал на дверь лазарета.
– Возможно, тебя позвал дух Жас.
– Она что, умерла? Может, я тоже умерла?
– Вы обе живы, – успокоил меня Анубис, – но обе пребываете на пороге смерти, а значит, ваши души могут общаться друг с другом без особых затруднений. Только не задерживайся здесь надолго, ладно?
Уолт по-прежнему сидел, понурившись и не замечая меня. Только бормотал что-то вроде: «Не смог ей сказать. Почему я ей не сказал?» – вертя что-то в руках. Когда он раскрыл ладонь, я увидела на ней золотой амулет шен – точь-в-точь такой, какой он подарил мне.
– Анубис, что с ним не так? – спросила я. – Он меня не слышит, да?
Анубис положил руку на плечо Уолту.
– Он не видит ни тебя, ни меня, хотя, мне кажется, чувствует мое присутствие. Он сам позвал меня, чтобы я поддержал его. Поэтому я здесь.
– А зачем ему понадобилась твоя поддержка?
Возможно, мой вопрос прозвучал несколько резче, чем следовало, но из всех богов, которых мог призвать Уолт, Анубису я бы смело отдала последнее место.
Анубис снова посмотрел на меня, и его взгляд показался мне еще печальнее обычного.
– Лучше проходи, Сейди, – сказал он. – У тебя мало времени. Обещаю, я сделаю все, что смогу, чтобы помочь Уолту.
– Помочь? Погоди, а что с ним… – начала я.
Но тут дверь лазарета сама собой открылась, и течение Дуата втянуло меня внутрь.
Согласна, наш лазарет гораздо симпатичнее всех прочих медицинских учреждений, которые я видела, но это ровным счетом ничего не значит. Я ненавижу больницы, просто не выношу их. Папа любил шутить, что когда я родилась, то ревела не переставая, пока меня не вынесли из роддома. Я смертельно боюсь иголок, шприцев и даже таблеток, а больше всего – запаха болезней. К покойникам и кладбищам я отношусь более или менее спокойно, но больные люди приводят меня в ужас. Я им очень сочувствую и все такое, но выносить запах болезни попросту не в состоянии.
Тот прошлый поход в лазарет, когда я навестила Жас перед отбытием в Лондон, потребовал от меня всего моего мужества. И сейчас, даже в облике ба, я чувствовала себя в этом месте ничуть не лучше.
Палата была размером примерно с мою комнату. Стены здесь были сложены из грубо обтесанного известняка, из широких окон открывался дивный вид на ночной Нью-Йорк. На полках шкафов из темного кедра теснились аккуратно надписанные пузырьки со всякими снадобьями, скатки бинтов, ингредиенты для магических зелий и мазей. В углу помещался фонтанчик с большой, в рост человека, статуей богини Сехмет – покровительницы врачевателей. Говорили, что вода, омывшая руки Сехмет, мгновенно излечивает от гриппа и простуды, а также содержит суточную дозу витаминов и железа, но я так ни разу и не рискнула ее попробовать.
Мирно журчащий фонтан создавал уютную, спокойную атмосферу. В воздухе пахло не антисептиком, как в обычных больницах, а ванильными свечками, которые парили в воздухе по всей палате. И все равно мне было здесь не по себе.
Насколько я знала, летучие свечки нужны были для того, чтобы следить за состоянием пациента: если их пламя меняло цвет, значит, с ним что-то не в порядке. Сейчас все свечки собрались над одной-единственной занятой койкой – койкой Жас. Их пламя было темно-оранжевым – нехороший знак.
Руки Жас были сложены у нее на груди, светлые волосы разметались по подушке. На губах девочки играла легкая улыбка, как будто ей снилось что-то приятное.
А в изножье койки Жас сидела… Жас. Точнее, ее чуть мерцающий зеленоватым светом двойник. Судя по тому, что он не был похож на курицу-переростка, это был не ба, а что-то другое. У меня мелькнула непрошеная мысль: наверное, Жас умерла, и сейчас я вижу ее призрак.
– Жас… – на меня накатило острое чувство вины. Прошло уже два дня, как Жас пожертвовала собой ради нашего спасения… и с тех пор у нас все пошло наперекосяк. А виновата во всем, конечно же, только я. – Жас, ты…
– Умерла? Нет, Сейди. То, что ты видишь – это мой рен.
Призрачный двойник Жас замерцал, и когда я присмотрелась к нему внимательнее, то увидела, что он весь состоит из отдельных картинок, как будто передо мной в объемном изображении развернулась вся ее жизнь. Вот Жас, совсем кроха, сидит на высоком детском стульчике, вся по уши перемазанная кашей. Вот двенадцатилетняя Жас крутит «колесо» в гимнастическом зале – готовится впервые вступить в команду школьных чирлидеров. А вот чуть подросшая, нынешняя Жас открывает свой шкафчик в раздевалке и обнаруживает в нем светящийся амулет джед – нашу с Картером магическую «визитку», которая в итоге и привела ее к нам в Бруклин.
– Твой рен, – повторила я. – То есть другая часть твоей души?
Зеленый призрак кивнул.
– Египтяне верили, что душа человека состоит из пяти разных частей. Ба – это личность человека. Рен – это…
– Его имя, – подхватила я. – Но как это собрание картинок может быть твоим именем?
– Мое имя – это то, что я есть, – сказала она. – То есть весь накопленный мной опыт, который и делает меня самой собой. И пока кто-то помнит мое имя, я продолжаю существовать, даже если мое тело умерло. Понимаешь?
Честно говоря, я ничего не понимала, даже отдаленно. Но я понимала, что Жас при смерти, и это все по моей вине.
– Мне так жаль, – сказала я, изо всех сил стараясь не разреветься. – Зря я схватила тот проклятый свиток, не надо было…
– Сейди, тебе не о чем жалеть. И я очень рада, что ты пришла.
– Но…
– Все, что происходит, Сейди, имеет свою причину. Даже самое плохое.
– Неправда! – выкрикнула я, не сдержавшись. – Это несправедливо!
Как это Жас умудряется всегда быть такой милой и такой спокойной, даже когда лежит в коме? Но я не желала слышать, что ужасные вещи, которые случаются с нами, это часть какого-то великого замысла. Я просто отказывалась с этим смириться. Вот я, например, в раннем детстве лишилась мамы, а в прошлом году – и отца. Вся моя жизнь превратилась в одну большую катастрофу. Просто удивительно, как я сама еще жива… а может, уже и нет, кстати. Учитывая недавние обстоятельства. Мой брат смертельно отравлен и заперт в затонувшей машине, а я ничем не могу ему помочь. И это тоже часть великого плана?
– Нет никакой причины, – хмуро отрезала я. – Просто в жизни полным-полно всяких гнусных случайностей. И она очень жестока. Это… это…
Жас улыбнулась еще шире, как будто я ее чем-то развеселила.
– А, понятно, – сказала я. – Ты нарочно меня дразнишь, верно?
– Вот она – настоящая Сейди, какой мы ее любим! – со смехом сказал призрак. – Ты права: к чему попусту хныкать? Ты действуешь гораздо лучше, когда разозлишься.
Хм. Может, конечно, она и права, но весь этот разговор начал меня смущать. Я решила сменить тему.
– Зачем ты позвала меня сюда?
– По двум причинам, – сказала она. – Во-первых, ты не умерла, и это очень хорошо. Когда ты очнешься, у тебя останется совсем немного времени, чтобы вылечить Картера. Учти, действовать придется быстро, без проволочек.
– И использовать для этого восковую куколку, – кивнула я. – Про это я и сама уже догадалась. Только вот не знаю, как это делается. Я ведь не умею лечить.
– Для того чтобы все сделать как надо, тебе понадобится еще только один ингредиент. Ты сама знаешь какой.
– Нет! Не знаю!
Жас приподняла бровь, как будто я спорила из чистого упрямства.
– Значит, вот-вот узнаешь, – сказала она. – Ты уже близка к догадке. Подумай об Исиде. Подумай о том, как тебе удалось позаимствовать ее силу в Санкт-Петербурге. Ответ придет к тебе сам собой.
– Но…
– Но тебе придется поторопиться. И второе, что я хочу сказать: очень скоро тебе потребуется помощь Уолта. Я знаю, что это рискованно, и знаю, что Бес возражает против этого, но все же используй амулет и позови Уолта. Поверь, он очень этого хочет. Ради некоторых вещей стоит рисковать… и даже отдать за них жизнь.
– О чьей жизни ты говоришь? О его?
Лазарет вокруг меня вдруг стал тускнеть и расплываться, как сбрызнутый водой акварельный рисунок.
– Подумай об Исиде, – повторила Жас. – И поверь, Сейди… замысел действительно существует. Вспомни, ты сама учила нас этому. Мы выбрали веру в Маат. Мы создали порядок из хаоса, красоту и смысл – из уродливой случайности. В этом вся суть Египта. И именно поэтому его имя, его рен продолжают существовать уже многие тысячелетия. Держись, не отчаивайся. Иначе Хаос победит.
Я вспомнила, что действительно болтала что-то в этом роде на занятиях по магии, но даже тогда я не верила собственным словам.
– Позволь, я открою тебе один секрет, – буркнула я. – Я никудышный учитель.
Призрак Жас, состоящий из ее воспоминаний, постепенно таял, оставляя лишь легкую дымку.
– Позволь лучше я открою тебе один секрет. – Ее голос звучал приглушенно, словно издалека, но я все равно расслышала в нем улыбку. – Ты всегда была превосходным учителем. А теперь отправляйся к Исиде. Там ты увидишь, откуда все началось.
Лазарет исчез окончательно. Я оказалась в совершенно другом месте: на роскошной, поистине царской барке, плывущей вниз по Нилу. В зените сияло солнце, вдоль берегов пышно зеленели тростники и пальмы. За полосой сочной зелени до самого горизонта прости