Уолт нервно теребил кольца на своих пальцах.
– Но если Апоп хочет, чтобы Ра проснулся… если он верит, что это поможет ему уничтожить мир…
– Значит, мы должны верить, что он ошибается, – твердо сказала я. В моей памяти всплыли слова, которые я услышала от Жас: «Мы выбрали веру в Маат». – Апоп не в силах даже вообразить, что кто-то сможет объединить богов и магов, – продолжала я. – Он думает, что возвращение Ра только больше ослабит нас. Наш долг – доказать, что он не прав. Что всегда делал Египет? Он творил порядок из хаоса. То же самое должны делать и мы. Конечно, это риск, притом огромный. Но если мы вообще ничего не станем делать из страха потерпеть неудачу, это будет означать, что мы играем Апопу на руку.
Довольно трудно произносить воодушевляющую речь, когда твою голову облизывает верблюд, но Уолт согласно кивнул. У кота, правда, вид был довольно скептический. Хотя у кошек он такой почти все время.
– Не стоит недооценивать Апопа, – сказала Баст. – Вам не приходилось воевать с ним… а мне приходилось.
– Вот поэтому нам и нужно, чтобы ты поскорее вернулась, – сказала я. После чего рассказала ей о беседе Влада Меньшикова с Сетом и о его плане напасть на Бруклинский Дом. – Баст, все наши друзья в ужасной опасности. По-моему, даже Амос не понимает, что Меньшиков – не просто маг с тяжелым характером. Он настоящий псих, способный на все, что угодно. Поэтому, как только сможешь, возвращайся в Бруклин. У меня такое чувство, что там и будет наш последний рубеж. А мы добудем третий свиток и найдем Ра.
– Не нравятся мне эти разговоры про последний рубеж, – проворчала Баст. – Но ты права. Плохие дела творятся. А кстати, где Бес и Картер? – Она с подозрением уставилась на наших верблюдов. – Надеюсь, вы не превратили их… в эти четвероногие недоразумения?
– Нет, – отперлась я. – Хотя идея заманчивая.
Я вкратце обрисовала ей, куда подевался Картер и чем он занят.
Баст негодующе зашипела.
– Нашли время! Это же какой крюк… когда надо торопиться! О, мне придется серьезно потолковать с этим коротышкой. Надо же, отправил тебя в пустыню одну!
– А меня что, не видно? – обиженно запротестовал Уолт.
– О, прости, дорогой, я не имела в виду… – Кот вдруг выпучил глаза и принялся сипло кашлять, как будто собирался отрыгнуть комок шерсти. – Помехи в связи… Удачи тебе, Сейди. В подземелье лучше войти со стороны маленькой фермы, где выращивают финики, в юго-восточной части оазиса. Ищите черную водонапорную башню. И поосторожнее с римлянами. Они очень…
Кот вдруг распушил хвост и басовито мяукнул. Потом моргнул, шевельнул ушами и поглядел на нас с некоторой растерянностью.
– Так что там с римлянами? – пристала я к нему. – Они очень какие?
– Мрроу. – Кот уставился на меня с выражением, в котором ясно читался вопрос: «Кто вы такие и где моя еда?»
Я отпихнула верблюжью морду от своей головы и вздохнула.
– Ну что, Уолт, пошли, – проворчала я. – Займемся поиском мумий.
Мы поблагодарили кота, уделив ему из наших запасов немного вяленой говядины и плеснув в походную чашку свежей воды. Само собой, это угощение не шло ни в какое сравнение с рыбой и молоком, но, судя по довольному урчанию, кот на нас не обиделся. Поскольку до оазиса было совсем недалеко, а кот явно принадлежал к числу местных обитателей, мы оставили его приканчивать еду в одиночестве. Уолт, к моему великому облегчению, превратил верблюдов обратно в амулеты, и мы потащились в Бахарию пешком.
Найти финиковую ферму не составляло труда. Черная водонапорная башня, торчавшая с краю плантации, оказалась самым высоким строением в окрестностях, так что мы направились прямо к ней, пробираясь через бесконечные посадки пальм. Хорошо, что их широкие листья хотя бы давали достаточно тени, чтобы прикрыть нас от палящего солнца. Чуть дальше виднелся небольшой домик из саманного кирпича, но никто из людей нам не встретился. Я могла только позавидовать здравомыслию египетских крестьян, которые в послеполуденные часы не бродят по жаре, а сидят по домам.
Когда мы добрались до башни, я внимательно огляделась в поисках входа в катакомбы, но ничего похожего не увидела. Сама башня выглядела далеко не новой: четыре проржавевшие стальные опоры высотой около пятнадцати футов поддерживали здоровенную цистерну размером с гараж. Цистерна слегка протекала: каждые несколько минут сверху падала капля, со стуком ударяя в плотный песок. Вокруг больше и смотреть-то было не на что, кроме пальм, небрежно сваленных, потускневших сельскохозяйственных инструментов и покоробившегося листа фанеры, на котором с помощью баллончика с краской были выведены пара строчек по-английски и по-арабски. Наверное, фермеры использовали ее, когда выезжали продавать свою продукцию на местный рынок. Кособокая надпись, сделанная по-английски, гласила: «Финики – лучшая цена. Холодная бебси».
– Что еще за бебси? – полюбопытствовала я.
– Это пепси. Пепси-кола, в смысле. Я читал в Интернете, что в арабском языке нет буквы «п». Поэтому пепси-колу здесь называют бебси.
– Значит, здесь заказывают бебси и биццу?
– Бредположительно.
Я фыркнула.
– Если в этом месте сделали такую важную историческую находку, то почему здесь так тихо? Где толпы археологов? Где будки с билетами? Киоски с сувенирами?
– Наверное, Баст указала нам потайной вход, – решил Уолт. – Это гораздо лучше, чем пробираться мимо охранников и смотрителей.
Идея про потайной вход была вполне разумной, однако я даже не могла придумать, где его искать. Разве что эта дурацкая башня является особо хитроумным магическим средством телепортации либо в одной из пальм скрыта секретная дверца. Я рассеянно пнула ногой фанеру с рекламой бебси. Под ней тоже не оказалось ничего интересного, кроме пятна мокрого песка, куда с удручающей монотонностью капала вода из протекающей цистерны.
Я пригляделась к сырому пятну повнимательнее. Потом присела на корточки.
Вода промыла в песке узкую канавку, как будто просачиваясь из нее в какую-то подземную трещину. Эта трещина была около метра длиной и шириной не больше карандаша. Необычного в ней было только то, что она оказалась слишком прямой. Я немного копнула размытый песок рукой, и в шести сантиметрах от поверхности мои ногти скребнули по камню.
– Помоги-ка расчистить этот участок, – сказала я Уолту.
Через пару минут ожесточенного копания в грязи перед нами обнажилась плоская каменная плита примерно в квадратный метр. Я попыталась поддеть ее мокрый край пальцами, но плита оказалась слишком толстой и тяжелой. Руками ее было не поднять.
– Нужен какой-то рычаг, – подал идею Уолт. – Тогда мы могли бы поддеть ее и сдвинуть.
– Или попробовать другой способ, – предложила я. – А ну-ка, отойди в сторонку.
Кажется, Уолт собирался возразить, но, когда я с решительным видом достала свой посох, предпочел молча убраться с дороги. Исходя из моих новых познаний в божественной магии, мне следовало поменьше думать о том, что я хочу сделать, и просто почувствовать свою связь с Исидой. Я вспомнила, как однажды богиня обнаружила саркофаг своего мужа, вросший в ствол кипариса, и как она в гневе и отчаянии расщепила дерево. Я сконцентрировала эти эмоции и направила их с помощью посоха на плиту.
– Ха-ди!
Хорошая новость: заклинание сработало даже лучше, чем тогда в Санкт-Петербурге. На конце посоха вспыхнул золотой иероглиф, и камень разлетелся в крошку, обнажив ведущую под землю темную дыру.
Плохая новость: произведенные мной разрушения плитой не ограничились. Земля вокруг дыры начала с шумом осыпаться, с грохотом посыпались большие камни. Мы с Уолтом торопливо отошли подальше. Вскоре стало ясно, что я умудрилась обрушить всю крышу подземного склепа. Дыра в земле продолжала расширяться, пока ее край не дополз до опор башни. Башня жалобно заскрипела и накренилась.
– Бежим! – заорал Уолт.
Мы опрометью рванули прочь и остановились метров через тридцать, спрятавшись за пальмой потолще. Теперь вода вытекала из цистерны сотней ручейков из внезапно открывшихся течей. Башня немного покачалась туда-сюда, как нетвердо стоящий на ногах пьяница, потом медленно повалилась в нашу сторону. Цистерна лопнула, окатив нас водой с ног до головы и затопив целую рощицу пальм.
Грохот при этом получился такой, что его наверняка было слышно по всему оазису.
– Ой, – тихонько сказала я.
Уолт посмотрел на меня как на сумасшедшую. Хорошо, хорошо, признаю, я немного перестаралась. Но иногда так хочется взорвать что-нибудь… правда же?
Мы подбежали обратно к «мемориальному кратеру имени Сейди Кейн», который к этому времени достиг размеров плавательного бассейна. Внизу, на глубине метров пяти, под кучами песка и обломками плит, на каменных столах виднелись уложенные рядами мумии, завернутые в полуистлевшие саваны. Боюсь, они немного сплющились, зато было хорошо видно, что все они раскрашены яркой красной, синей и золотой красками.
– Золотые мумии, – испуганно пробормотал Уолт. – Наверное, про эту гробницу еще никто не знает, даже археологи. А ты только что ее разрушила…
– Я же сказала «ой». А теперь помоги мне спуститься вниз, пока хозяин этой башни не примчался сюда с дробовиком.
16…Но римляне еще хуже
Сейди
Если уж говорить начистоту, то мумии в этой гробнице испортились еще раньше и без моего участия, все из-за воды, которая годами сочилась сюда из дырявой башни. Возьмите пару десятков древних мумий, добавьте к ним воды – и вы получите жуткую вонь.
Мы пробрались через завалы обрушившихся сверху камней и обнаружили коридор, который вел куда-то еще глубже в подземелье. Даже не знаю, люди его строили или он каким-то образом возник сам собой: он извивался и петлял в сплошной толще камня метров сорок, после чего вывел нас в другую погребальную камеру. Сюда вода не добралась, так что склеп сохранился в целости и сохранности. Уолт предусмотрительно захватил с собой фонарики, и в их неярких лучах нашим глазам предстали многочисленные позолоченные мумии, уложенные на каменных постаментах и в вырубленных в стене нишах. В этой камере их было, наверное, не меньше сотни. В разные стороны отходили другие темные коридоры.