Мы бежали изо всех сил. Дорогу мы помнили плохо, так что дважды свернули не туда и были вынуждены возвращаться, тычась в темные тупики и незнакомые склепы, пока наконец не оказались в той камере, где впервые встретились с Безумным Клодом.
Я уже собиралась опрометью броситься в последний туннель, ведущий к выходу под водокачкой, но Уолт вовремя удержал меня, схватив за локоть, и наверняка спас мне жизнь. Стоя посреди склепа, он посветил фонариком в сторону выхода, а потом в боковые коридоры.
– Нет, – в отчаянии простонала я. – Нет, нет, нет…
Все три туннеля были битком забиты замотанными в ткань человеческими фигурами, которые толкались и напирали друг на друга, подбираясь все ближе и ближе. Некоторые, целиком завернутые в саваны, раскачивались и прыгали, как какие-то гигантские личинки, решившие развлечься бегом в мешках. Другим мумиям удалось отчасти высвободиться, и они неуклюже ковыляли на иссохших ногах, размахивая похожими на мертвые сучья костлявыми руками. Многие так и не сумели содрать с себя нарисованные портреты, и это выглядело страшнее всего: яркие, безмятежно улыбающиеся маски на ходячих скелетах с обрывками раскрашенного полотна.
– Ненавижу мумий, – захныкала я.
– Надо попробовать огненное заклинание, – лихорадочно соображал Уолт. – Наверняка мумии хорошо горят.
– Мы тогда тоже сгорим! Они же совсем близко…
– Есть идеи получше?
Я чуть не плакала от отчаяния. До свободы рукой подать, но нет, обязательно должно было случиться то, чего я так боялась с самого начала. Толпа оживших мумий, которая собирается нас растерзать, точь-в-точь как в фильмах ужасов. Хотя нет, в реальности все было хуже. Особенно потому, что мумии двигались медленно и абсолютно молча. Жалкие, распадающиеся на ходу останки некогда живых людей, вызывающие одновременно сострадание и отвращение.
Я взвизгнула, когда одна из валяющихся на полу мумий незаметно подползла и ухватила меня за ногу. Уолт мгновенно наклонился, коснувшись костлявой лапы, и мумия тут же рассыпалась серым прахом.
Я вытаращила глаза.
– Это и есть те самые способности, насчет которых ты беспокоился? Это же потрясающе! А еще так можешь?
Я взглянула Уолту в лицо и тут же устыдилась, увидев, как оно исказилось от боли.
– Все равно повторить это тысячу раз подряд я не смогу, – печально сказал он. – Но может, если…
Тут мы оба остолбенели: мумии на центральном постаменте вяло зашевелились.
Честное слово, не вру. Когда самая маленькая мумия в середине, которую Клод назвал малышом Пурпенсом, приподнялась и села, я чуть было не осрамилась, загубив совсем новые джинсы. Если бы мой ба мог вырваться из тела и улететь прочь, он бы непременно так и сделал.
Я вцепилась Уолту в руку.
В дальнем конце склепа замерцал призрак Безумного Клода. Он двинулся к нам, и, где бы он ни проходил, смирно лежавшие мумии начинали ерзать и ворочаться.
– Надеюсь, вы польщены, друзья мои, – сказал он с усмешкой, при виде которой мне сразу стало понятно, откуда взялось его прозвище. – Смотрите, как тянутся к вам люди, хоть и покойники… Обычно ба не любят возвращаться к своим давным-давно пришедшим в негодность ветхим телам, но, как видите, тут особый случай. Мы никак не можем дать вам спокойно уйти, пока вы не освободите наши души, чтобы они могли с миром отбыть в загробный мир. Беритесь за нож, прочтите нужные заклинания – и идите куда хотите!
– Но мы не можем освободить вас всех! – заорала я.
– Какая досада, – хмыкнул Клод. – Тогда мы отберем у вас нож и освободим себя сами. Ну а в катакомбах появятся два лишних трупа. Невелика разница.
Он что-то сказал на латыни, и мумии устремились к нам, шаркая и ковыляя, спотыкаясь и валясь на землю. Некоторые распадались в труху, не успев сделать и шага, другие падали, и их затаптывали те, кто шел следом, однако большая часть успешно продвигалась вперед.
Мы пятились, отступая по коридору, из которого вышли. Одной рукой я сжимала посох, второй панически цеплялась за руку Уолта. С заклинаниями огня у меня не очень ладилось, но я поднатужилась, и конец моего посоха угрожающе засветился.
– Ладно, давай попробуем по-твоему, – сказала я Уолту. – Подожжем их и рванем со всех ног.
Я и сама понимала, что идея неудачная. В тесном подземелье огонь опасен для нас так же, как и для мумий. А если нас не прикончит жар, то мы наверняка задохнемся в дыму. И даже если мы заберемся поглубже в катакомбы, там нас ожидают только новые полчища оживших мумий.
На посохе Уолта тоже вспыхнул огонек.
– На счет три, – скомандовала я, в ужасе пялясь на маленькую детскую мумию, которая враскачку шагала к нам. Нарисованный лик семилетнего мальчика лучезарно улыбался нам с того света. – Один… два…
Мумии были уже всего в паре метров от нас, но тут откуда-то сзади до меня донесся новый звук, как будто где-то в катакомбах журчала вода. Или нет, не вода. Скорее, шорох множества маленьких ножек. На нас надвигалась целая лавина живых существ. Я слышала, как цокают по камню сотни, тысячи коготков. То ли насекомые, то ли…
– Дальше должно быть «три», – нервно сказал Уолт. – Так мы их поджигаем или нет?
– Прижмись к стене! – рявкнула я. Не понимая, что за существа надвигаются на нас из темноты коридора, я была однозначно уверена, что на пути у них лучше не оказываться. Я еле успела пихнуть Уолта к стене и сама прижаться рядом, уткнувшись лицом в холодный камень, когда на нас обрушилась, перекатившись через наши спины, волна когтей и шерсти. Целая армия грызунов сплошным потоком затопила коридор, растекаясь по полу и даже стенам, как будто силы тяготения для них не существовало.
Крысы. Тысячи и тысячи крыс.
Они неслись прямо по нам, не причиняя, однако, никакого вреда, только чуть-чуть (довольно щекотно) царапали коготками. В общем-то, ничего страшного, правда, от самой мысли, что по мне скачет целая орда мерзких крыс, мне становилось здорово не по себе. Одним словом, если вам не приходилось испытать подобное, то и не советую.
Заполнив погребальную камеру, крысы ринулись прямо на мумий. Они кусались и царапались, тонко вереща своими пронзительными голосками. Наверно, решила я, это у них такой боевой клич. Мумии под этим натиском корчились и пытались вяло отбиваться, но надеяться им было не на что. По склепу словно пронесся смерч из шерсти, зубов и изгрызенных в труху саванов. Мне невольно вспомнился старый мультик про термитов, которые лавиной наводнили лес и в считаные секунды обратили его в ничто.
– Нет! – яростно вопил Безумный Клод. – Нет!
Во всем подземелье был слышен только его голос. Мумии гибли в гробовом молчании, не устояв под бешеным натиском крыс.
– Я до вас доберусь! – грозил Клод, но его призрак уже начал тускнеть. – Я вам отомщу!
Сверкнула последняя вспышка, и привидение растаяло в воздухе.
Крысы стремительно сновали по склепу, но действовали на редкость слаженно: разделившись на три потока, они наводнили все туннели, беспощадно изгрызая все прибывающие мумии, пока наконец в подземелье не стало пусто и тихо. На полу и каменных постаментах не осталось ничего, кроме пыли, обрывков ткани и рассыпавшихся костей.
Уолт пребывал в полном шоке. Я припала к нему и крепко обхватила руками. Кажется, я даже заплакала от невероятного облегчения. До чего же было приятно чувствовать рядом теплое, живое человеческое существо.
– Ну, ну, все в порядке, – тихонько сказал он, погладив меня по голове. Я прямо растаяла, до того это было приятно. – Я… я вспомнил историю про крыс.
– Что? – выдавила я сквозь всхлипывания.
– История про то, как крысы спасли Мемфис. К городу подступила вражеская армия и осадила его. Жители взмолились о помощи, и тогда их бог-покровитель наслал на врагов полчища крыс. Они изгрызли тетиву луков, сандалии, припасы и вообще все, до чего смогли добраться. Армии пришлось отступить, и Мемфис был спасен.
– А бог-покровитель – это…
– Это я, – из коридора, ведущего к выходу, выступила фигура египетского крестьянина в неряшливой одежде, сандалиях и с кое-как накрученной повязкой на голове. На плече у него болталось ружье. Крестьянин широко ухмылялся, и, когда он подошел ближе, я увидела, что его глаза затянуты белесой пленкой. Кожа у него слегка отдавала в синеву, как будто он задыхался, но ничуть не огорчался по этому поводу.
– Простите, что не появился чуть раньше, – сказал крестьянин. – Я Птах. И насчет пташек ты ошиблась, Сейди Кейн.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – вежливо сказал бог. – Извините за беспорядок, но что вы ожидали от римлян? Очень неаккуратный народ. Никогда за собой не убирают.
Мы с Уолтом так и остались стоять столбом. Конечно, мы ко всякому успели привыкнуть, но явление улыбающегося бога с ружьем несколько обескураживало.
– Ах, ну разумеется. – Птах поморгал, разглядывая нас своими белесыми глазами. – Вы же торопитесь.
– Э-э… прости, – набралась я смелости. – Это ты тут финики выращиваешь?
Птах озадаченно поглядел на свою потрепанную одежду.
– О, я всего лишь одолжил ненадолго тело этого бедолаги, – сказал он. – Он как раз спускался в подземелье, чтобы пристрелить вас за то, что вы сломали его водокачку. Надеюсь, вы не против, что я ему помешал?
– Нет-нет, пожалуйста, – торопливо сказала я. – Но эти мумии… что теперь будет с их душами?
Птах добродушно рассмеялся.
– За них не волнуйтесь. Теперь, когда их захороненные по египетским обрядам останки уничтожены, их ба прямиком направятся в загробный мир, ожидающий всех римлян. Как тому и положено.
Он деликатно прикрыл рот ладонью и сдержанно рыгнул. Из-под его ладони вырвалось облачко мерцающего газа и тут же превратилось в крылатый ба, который немедля скрылся в коридоре.
Уолт, сдвинув брови, указал вслед призрачной птице.
– Это ты только что…
– Да, да, – вздохнул Птах. – Вечно так получается. Я и так стараюсь помалкивать, но иногда ведь и поговорить хочется… Понимаете, я так творю, с помощью слов. Ну и, само собой, без конфузов не обходится. Однажды, просто для смеху, я взял и придумал слово «утконос», и…