– Это очень опасно, – с глубокой печалью сказала мама. – По-моему, слишком опасно…
– Что слишком опасно? – встрепенулась Сейди.
– Полагаю, это обо мне, – раздался у меня за спиной чей-то голос.
Я обернулся и увидел незнакомого мужчину, который стоял, непринужденно облокотившись на спинку моего стула. Не то он так тихо подошел, что я его не слышал, не то материализовался из воздуха прямо позади меня.
На вид ему было лет двадцать. Он был высок, строен и, насколько я понимаю, весьма хорош собой. По крайней мере вид у него был очень шикарный. Лицо его ничем не отличалось от человеческого, если не считать, что радужки глаз блестели чистым серебром. Прическу он носил на манер древнеегипетских юношей: вся голова гладко выбрита, не считая черного «конского хвоста» на одной ее стороне. Серебристый костюм выглядел так, словно пошит лучшими итальянскими кутюрье (сам я в костюмах не разбираюсь, но и Амос, и папа относились к их выбору очень серьезно). Не знаю, что это была за ткань, но она мерцала и переливалась, как смесь шелка и алюминиевой фольги. Рубашка у него была черная, без воротничка, на шее болталось несколько увесистых платиновых цепочек со всякими блескучими подвесками, самая заметная из которых имела вид серебряного полумесяца. Он пробарабанил пальцами по спинке моего стула, сверкнув перстнями и платиновым «Ролексом» на запястье. Одним словом, если бы я встретил его в смертном мире, то принял бы за молодого миллионера (скажем, владельца казино) из числа коренных американцев. Но раз уж он здесь, в Дуате, и на шее у него амулет в виде полумесяца…
– Лунный пирог! – радостно захихикал Ра.
– Ты Хонсу, – догадался я. – Бог луны.
Он ухмыльнулся, оскалившись по-волчьи, как будто увидел во мне аппетитную закуску.
– К вашим услугам. Сыграть не хотите?
– О нет… Снова ты, – скривившись, проворчал Бес.
Хонсу приветственно раскинул руки, как будто собирался заключить карлика в объятия.
– Бес, старый друг! Как делишки?
– Иди ты со своей дружбой, жулик проклятый!
– Хочешь меня обидеть? – Хонсу уселся справа от меня и подмигнул с заговорщицким видом. – Понимаешь, бедняга Бес пытался сыграть со мной много лет назад. Хотел заполучить побольше времени с Баст. Поставил тогда пару футов своего роста, ну и, как видишь, продул.
– Все было не так! – взвился Бес.
– Господа, – вмешался мой папа самым ледяным своим тоном. – Вы оба у меня в гостях, за моим столом. Так что попрошу без склок.
– О, разумеется, Осирис, – отозвался Хонсу с широкой улыбкой. – Для меня такая честь оказаться здесь. А это, значит, и есть ваши дети? Наслышан, наслышан. Что ж, чудесно! Ну что, детки, хотите сыграть?
– Джулиус, они же не понимают, чем рискуют, – заволновалась мама. – Мы не можем позволить им это сделать.
– Эй, погодите! – раздался требовательный голосок Сейди. – Что именно сделать?
Хонсу щелкнул пальцами. Еда со стола мигом испарилась, зато вместо блюд появилась неярко мерцающая серебряная доска для игры в сенет.
– Неужели ты обо мне не слышала, Сейди? Разве Исида тебе ничего не рассказывала? Или, скажем, Нут? О, вот уж она действительно азартный игрок! Не прервалась ни на минуту, пока не выиграла у меня пять полных дней. Вы хоть представляете, каким нужно обладать везением, чтобы выиграть столько раз подряд? Астрономическим! Впрочем, у звездной богини, можно сказать, все астрономическое.
Хонсу радостно засмеялся собственной шутке. То, что к его веселью никто не присоединился, ничуть его не обескуражило.
– Эту историю я помню, – сказал я. – Вы стали играть с Нут, и она сумела выиграть столько лунного света, что его хватило на создание пяти лишних дней. Их называют Днями Демонов. Так она сумела обойти запрет Ра, который сказал, что ее дети не будут рождены ни в один из дней существующего года.
– Нут, – пробормотал Ра, – баранки гнут…
Лунный бог поглядел на него, изогнув бровь.
– О-о, а Ра-то совсем плох… Бедняга. Впрочем, ладно. Да, Картер Кейн, ты совершенно прав. Я бог луны, а еще я обладаю некоторой властью над временем. Я могу продлевать или укорачивать жизни смертных. Даже боги отчасти подвластны моей силе. Луна, видишь ли, изменчива. Ее свет то прирастает, то убывает. И время в моих руках тоже может прирастать или убывать. Вам, как я понимаю, требуется… ну-ка, посмотрим… примерно три лишних часа, верно? Я мог бы соткать их для вас из лунного света, если ты и твоя сестра согласитесь сыграть со мной. И если вы выиграете, я сделаю так, что врата Восьмого Дома еще не будут заперты перед вами.
Я совершенно не понимал, как такое возможно – вернуться назад во времени, вставить в течение ночи лишних три часа, – но впервые с тех пор, как мы покинули Солнечное Поместье, в моей душе забрезжила слабая искорка надежды.
– Но если ты можешь управлять временем, почему бы тебе просто не дать нам три лишних часа? Ведь на кону стоит судьба всего мира!
– Ну ты нахал! – от души рассмеялся Хонсу. – Хочешь, чтобы я отдал их вам просто так? Брось, ты же не серьезно. Если я начну раздавать даром такую ценную вещь, как время, Маат пошатнется. А кроме того, нельзя играть в сенет, не делая ставок. Уверен, Бес предупреждал вас об этом.
Бес сплюнул лапку шоколадного кузнечика и помотал головой.
– Картер, не соглашайся. Знаешь, что говорили о Хонсу в старину? На стенах некоторых пирамид даже сохранились строки стихотворения про него. И называется оно «Гимн каннибалу», между прочим. За определенную мзду Хонсу предлагал фараону уничтожить любого бога, если тот станет ему докучать. А убивая богов, Хонсу пожирает их души и забирает себе их могущество.
Лунный бог закатил глаза.
– Так это когда было, Бес! И я не сожрал ни единой души в… какой сейчас месяц? Март? Да и вообще, к чему вспоминать старое? Я полностью приспособился к современному миру, дружище. Стал весь такой цивилизованный. Видели бы вы мой пентхаус в Луксоре, ребята! В смысле, в отеле «Луксор», в Лас-Вегасе. Благодарю тебя, Америка! Эта цивилизация по мне.
Он ухмыльнулся мне, и его серебряные глаза хищно блеснули. Точь-в-точь как у акулы.
– Ну так что скажете? Картер, Сейди? Как насчет партии в сенет? Три фишки мне, три вам. Вам нужно лунного света на три часа, так? Значит, вам понадобится еще один игрок. За каждую фишку, которую ваша команда сможет повести по всей доске, я дам вам лишний час. Таким образом, если вы выиграете, то получите ровно три часа: как раз столько времени, сколько вам требуется, чтобы поспеть к вратам Восьмого Дома до закрытия.
– А если мы проиграем? – спросил я.
– Ну… это уж как водится. – Хонсу неопределенно помахал рукой, как будто речь шла о какой-то незначительной технической детали. – За каждую фишку, которую проведу по доске я, я заберу рен одного из вас.
Сейди подалась вперед.
– Ты заберешь наши тайные имена? То есть мы должны будем поделиться ими с тобой?
– Поделиться? – озадаченно переспросил Хонсу, теребя свой «конский хвост», как будто пытался вспомнить значение забытого слова. – Да нет, зачем делиться… Я просто проглочу ваше тайное имя, и все тут.
– То есть уничтожишь часть наших душ, – сумрачно проговорила Сейди. – Заберешь наши воспоминания… нашу личность.
Лунный бог пожал плечами.
– Ну, тут ведь есть и светлая сторона. Вы останетесь живы. Вы просто…
– Превратитесь в овощи, – закончила за него Сейди. – Станете безмозглыми маразм… вроде Ра, одним словом.
– Не хочу овощи, – капризно прохныкал Ра и потянул в рот уголок рубашки Беса, но карлик успел отскочить в сторону.
– Три часа, – проговорил я, взвешивая ставки. – Три часа против трех душ.
– Картер, Сейди, вы не обязаны это делать, – встревоженно сказала мама. – Мы не можем позволить вам так рисковать.
Я хорошо помнил свою маму, а с тех пор, как она умерла, часто видел ее фотографии, но только сейчас мне впервые бросилось в глаза, до чего она похожа на Сейди – точнее, до чего Сейди становится похожей на нее. У обеих глаза горели непреклонной решимостью. Обе одинаково вздергивали подбородок, когда готовились отстаивать что-то для них важное. И обе совсем не умели скрывать свои чувства. По тому, как дрогнул мамин голос, мне стало ясно: она и сама прекрасно понимала, что должно произойти. Конечно, она говорила, что у нас есть выбор… но в душе прекрасно сознавала, что на самом деле никакого выбора нет.
Мы с Сейди переглянулись и поняли друг друга без всяких слов.
– Мам, все в порядке, – сказал я. – Ты ведь отдала свою жизнь ради того, чтобы запечатать темницу Апопа. Как же мы теперь можем отступить?
Хонсу с довольным видом потер ладони.
– Кстати, о темнице Апопа, – сказал он, – ваш приятель Меньшиков уже там, разрушает связывающие Змея узы. Знали бы вы, сколько ставок я уже принял на возможное развитие событий! Успеете ли вы попасть туда вовремя и остановить Меньшикова? Сумеете ли вернуть Ра в мир? Кто победит в схватке – вы или Меньшиков? Кстати, ставки сто против одного.
Мама в отчаянии обернулась к отцу:
– Джулиус, ну скажи им! Это слишком опасно!
Папа все еще сидел над тарелкой с недоеденным куском именинного торта и смотрел на лужицу растаявшего крема такими глазами, словно ничего печальнее видеть ему не доводилось.
– Картер, Сейди, послушайте, – сказал он наконец. – Я привел сюда Хонсу для того, чтобы у вас был выбор. Но как бы вы ни поступили, знайте: я очень горжусь вами обоими. И даже если этой ночью мир погибнет, для меня ничего не изменится.
Он поднял на меня глаза, и я понял, как мучительна для него мысль, что он может нас потерять. В прошлое Рождество, в Британском музее, он сам пожертвовал своей жизнью, чтобы выпустить Осириса и восстановить равновесие в Дуате. Тогда мне казалось, что он попросту бросил нас с Сейди совсем одних, и я здорово обижался на него все это время. Но сейчас мне стало ясно: он не мог поступить иначе. Служение высшей цели не оставляло ему иного выбора, и ради нее он отдал все, что имел.