Мои глаза заволокло багровым туманом, но освещение пещеры здесь было ни при чем. Шагнув с лодки на берег, я призвал своего боевого двойника, еще не зная, что у меня получится: я ни разу не пользовался магией в Дуате на такой немыслимой глубине. И получилось гораздо круче, чем я ожидал: вместо того, чтобы оказаться заключенным в светящийся магический контур, я вдруг сам сделался гораздо выше и сильнее, и мое зрение многократно обострилось.
– Картер? – слегка придушенно окликнула меня Сейди.
– Большая птица! – обрадовался Ра.
Окинув себя взглядом, я увидел самого настоящего великана ростом футов пятнадцать, из плоти и крови, одетого в боевые доспехи Гора. Поднеся огромные руки к голове, я нащупал вместо волос птичьи перья, а вместо рта – острый как бритва клюв. Мой ликующий клич прокатился по пещере эхом звонкого соколиного клекота. Демоны испуганно отползли подальше. Я перевел взгляд на Меньшикова, который с высоты моего исполинского роста выглядел теперь мелким и незначительным, как мышь. Я готов был стереть его в порошок, но Меньшиков издал презрительный смешок и поднял посох.
Уж не знаю, что он задумал, но Сейди оказалась быстрее: ее собственный посох уже парил, превратившись в коршуна, только размером с доброго птеродактиля.
Ну конечно, успел подумать я с мимолетной досадой. Стоит мне сделать что-нибудь особенно удачное, например, превратиться в непобедимого птицеголового воина, как Сейди обязательно попытается утереть мне нос. Коршун взмахнул широченными крыльями, и Меньшиков вместе с его демонами кувырком покатились по грудам дохлых жуков.
– Две большие птицы! – просиял Ра и захлопал в ладоши.
– Картер, прикрой меня! – скомандовала Сейди, доставая из сумки «Книгу Ра». – Я начну читать заклинание!
Я подумал, что созданный ею коршун вполне справится с этой задачей и сам, но все же выступил вперед и приготовился к схватке.
Меньшиков уже поднялся на ноги.
– Конечно, Сейди Кейн, приступай, – сказал он с усмешкой. – Неужели ты так и не поняла? Дух Хепри сам создал эту темницу. Ра отдал часть своей души, а с нею и свою способность к возрождению, чтобы держать Апопа взаперти.
Сейди дернулась, как от пощечины.
– Так значит, последний скарабей…
– Совершенно верно, – согласился Меньшиков, – все это множество жуков – лишь копии одного-единственного скарабея, Хепри, третьей души Ра. И мои демоны в конце концов непременно найдут его, перерыв все эти кучи мертвых панцирей. Живых скарабеев осталось совсем немного, а когда мы отыщем того самого, единственного, я раздавлю его, и Апоп обретет свободу. И даже если ты сумеешь вернуть его Ра, Апоп все равно будет свободен! А Ра… только погляди на него. В любом случае сражаться он не в состоянии. Апоп проглотит его, как предрекали древние пророчества, и Хаос уничтожит Маат – раз и навсегда. Вам его не победить.
– Ты сумасшедший, – сказал я, удивляясь собственному голосу, такому низкому и гулкому. – Если Маат падет, ты ведь тоже погибнешь.
В его изуродованных глазах мелькнул странный блик света, и я вдруг осознал такое, что потрясло меня до глубины души. Меньшиков жаждал торжества Хаоса ничуть не больше, чем мы с Сейди. Но он так долго жил в горе и отчаянии, что Апоп завладел его душой, изувечил ее и превратил мага в заложника своих собственных, исполненных ненависти замыслов. Пусть внешне Владимир Меньшиков насмехался над нами, торжествуя и празднуя победу, но в душе никакого торжества он не испытывал. В душе он был всего лишь жалкий, испуганный раб, подавленный могуществом своего властелина. Мне даже стало его жалко. Почти.
– Мы уже мертвы, Картер Кейн, – сказал он. – Живому человеку в этих местах делать нечего. Разве ты сам не чувствуешь, как Хаос высасывает силу наших тел, опустошает наши души? Но мой план куда хитрее, Картер Кейн. Человек смертен, а вот носитель может жить бесконечно. И ни телесная слабость, ни недуг, ни самые страшные раны ему не помеха. Разве ты не слышишь, что Апоп уже исцелил мой голос? Скоро он залечит и остальные мои раны. Я буду жить вечно!
– Носитель… – Когда до меня дошло, что он имел в виду, я чуть не потерял контроль над своим новым исполинским телом. – Меньшиков, не может быть, чтобы ты серьезно… Перестань. Остановись, пока не поздно.
– Вот как? Остановиться – и умереть?
– Есть вещи пострашнее, чем смерть, Владимир, – произнес чей-то голос за моей спиной.
Я обернулся и увидел, как к берегу подходит еще одна лодка: небольшая серая плоскодонка с единственным веслом, которое гребло само собой, управляемое магией. На носу лодки виднелся рисунок – Глаз Гора, а единственным пассажиром в ней был Мишель Дежарден. Борода и волосы Верховного Чтеца были белы как снег, за его кремового цвета одеянием тянулся шлейф из мерцающих в воздухе иероглифов.
Дежарден ступил на берег, и сухие панцири жуков зашелестели под его ногами.
– Ты вздумал играть с вещами, которые куда хуже смерти, друг мой. Так что молись, чтобы я убил тебя прежде, чем ты преуспеешь.
Из всего множества невероятных событий, которые я пережил этой ночью, явление Дежардена и его решение биться на нашей стороне, безусловно, могло считаться самым невероятным.
Он прошел мимо моей великанской ипостаси и мегакоршуна, созданного Сейди, едва удостоив их взглядом, и встал, упершись посохом в груды мертвых жуков.
– Сдавайся, Владимир.
Меньшиков звучно расхохотался.
– Ты давно видел себя в зеркале, владыка? Мои заклятия месяцами высасывали из тебя силу, а ты этого даже не замечал. Ты уже почти покойник, а я – самый могущественный маг в мире.
Дежарден и в самом деле выглядел не лучшим образом. Волосы висели безжизненными сосульками, лицо осунулось и сморщилось, почти как у бога солнца, однако облако иероглифов Божественной Речи вокруг него сияло ярче. И взгляд старого мага горел таким же неистовым огнем, как несколько месяцев назад в Нью-Мексико, когда мы сражались с ним на улицах Лас-Крусеса и он поклялся уничтожить нас. Дежарден сделал шаг вперед, и шайка демонов опасливо попятилась. Думаю, они уже догадались, что леопардовая мантия на плечах Дежардена – не просто одежда, а знак власти и могущества.
– Ты прав, я многое упустил, – признал Дежарден. – Но на этот раз не ошибусь. Я не позволю тебе погубить Дом Жизни.
– Дом Жизни? – вскричал Меньшиков, едва не срываясь на визг. – Да он давно уже мертв, твой жалкий орден! Его следовало распустить давным-давно, когда Египет пал. – Он поддел ногой сухие панцири скарабеев. – Сейчас жизни в твоем Доме не больше, чем в этих пустых оболочках. Очнись, Мишель! Великая империя Египта давно перестала существовать. Сейчас она не больше чем бессмысленная, замшелая история, интересная лишь кучке одержимых любителей древности. Пора разрушить старый мир и начать строить новый. Хаос всегда побеждает.
– Не всегда, – спокойно отозвался Дежарден и повернулся к Сейди. – Начинай читать заклинание. А с этим негодяем я сам разберусь.
Земля под нашими ногами вздыбилась и задрожала: Апоп неистово извивался, прорываясь к свободе.
– Подумай, дитя, стоит ли его слушать, – предостерег Меньшиков. – Что бы вы сейчас ни сделали, миру все равно настанет конец. Смертным не выйти из этой пещеры живыми… Но вы оба, брат и сестра, были носителями богов. Соединитесь с Гором и Исидой снова, присягните на верность Апопу, и тогда вы переживете эту ночь. Дежарден всегда был вашим врагом. Зачем же вам его слушать? Убейте его и преподнесите его труп в дар Апопу! А я обещаю вам обоим почетное положение в новом мире, которым будет править Хаос, – мире без правил и без ограничений. И даже обещаю открыть вам секрет исцеления Уолта Стоуна.
Он ухмыльнулся, глядя на застывшее лицо Сейди.
– О да, моя милая. Разумеется, этот секрет мне известен. Способ обойти проклятие передавался жрецами Амон-Ра из поколения в поколение. Убей Дежардена, присоединяйся к Апопу, и я дам тебе возможность спасти этого парня. Тебе ведь не все равно, что с ним будет, а?
Скажу честно: его слова звучали очень убедительно. Я действительно почти уже вообразил себе новый мир, где возможно все, что угодно. Где нет никаких законов, в том числе физических. И где мы могли бы стать всем, чем захотим.
Хаос нетерпелив. Он изменчив, полон случайностей и произвола, но самое главное – он заботится только о себе. Он готов уничтожать все подряд ради перемен как таковых, и его вечный голод можно утолить только порождением нового хаоса. Но в то же время в нем есть нечто привлекательное. Он способен искушать, заставляя поверить, что в мире, которым правит Хаос, ничто не имеет значения, кроме твоих собственных желаний. А у меня их было столько, этих желаний… И обновленный голос Меньшикова звучал так дружелюбно, так уверенно – точь-в-точь как голос Амоса, когда он убеждал в чем-то смертных с помощью магии.
Я встряхнулся, прогоняя наваждение. В этом-то и проблема: обещания Меньшикова – всего лишь уловка. И эти слова принадлежали вовсе не ему. Его заставляли произносить их. Глаза мага двигались так, словно следили за бегущей строкой заготовленного текста, считывая волю Апопа. Но когда он умолк и мельком взглянул на меня, я уловил его подлинную мысль, в которой была одна страстная мольба: «Убей меня, сейчас же. Пожалуйста». Наверное, он выкрикнул бы эти слова, если бы только мог управлять своей речью.
– Мне жаль, Меньшиков, – сказал я, действительно испытывая нечто вроде сострадания. – Но маги и боги должны действовать сообща. Быть может, этот мир не так уж и хорош, но он стоит того, чтобы за него бороться. Мы не позволим Хаосу одержать верх.
Не успел я замолчать, как случилось много всего сразу. Сейди развернула свиток и начала читать. Меньшиков рявкнул «В атаку!» – и демоны ринулись на нас. Коршун-исполин раскинул крылья, прикрыв Сейди от вспышки зеленого пламени, которую выдал посох мага и которая наверняка испепелила бы ее на месте. Я бросился ей на помощь, а Дежарден вызвал смерч, который подхватил его, поднял в воздух и понес прямиком на Влада Меньшикова.