– Я лучше здесь подожду, – пробормотала она.
Я не стала настаивать, и мы с Картером подошли к Бесу одни.
Бог карликов даже не пошевелился: так и сидел в своем кресле, безвольно уронив руки на колени, со слегка отвисшей челюстью и неподвижным взглядом.
– Бес, – негромко окликнула я его, взяв его руку в свою. – Бес, ты меня слышишь?
Конечно, он не ответил. На запястье у него, как и у остальных пациентов, имелся браслет с его именем, написанным иероглифами, только над этим браслетом кто-то немало потрудился, украшая его. Наверняка Таурт, решила я.
– Мне так жаль, – сказала я. – Но я обещаю: мы обязательно вернем тебе твой рен. Мы найдем способ вылечить тебя. Скажи, Картер?
– А… ага… – отозвался Картер, сдавленно покашливая. Честно говоря, на крутого мачо он был сейчас совсем не похож. – Да, Бес, я тебе обещаю. Даже если…
Наверное, он хотел сказать «даже если это последнее, что мы сможем сделать», но благоразумно умолк. Учитывая надвигающуюся войну с Апопом, лучше было не загадывать, как скоро оборвутся наши жизни.
Я наклонилась и поцеловала Беса в лоб. Мне вспомнилось, как мы впервые встретились с ним на вокзале Ватерлоо и как он спас нас с Эммой и Лиз на своем лимузине. Еще я вспомнила, как он напугал Нехбет и Баби, явившись им в своих кошмарных плавках. А еще как он притащил мне в подарок дурацкую шоколадную голову Ленина в Петербурге и как он выдернул нас с Уолтом из воронки портала в Красных Песках. Я поймала себя на мысли, что, несмотря на его рост, никогда не воспринимала его как маленького. Потому что сердце у него было огромное, как и его личность – яркая и удивительная, со всеми его нелепыми и смешными, но такими чудесными качествами. Подумать только, что он отдал свою бессмертную душу, чтобы купить нам час времени… Я отказывалась поверить, что все это исчезло навсегда.
Я не выдержала и разревелась, так что Картеру пришлось меня увести. Не помню, как мы вернулись домой. Помню только, что по ощущениям мы не поднимались вверх, а опускались все ниже и ниже, как будто смертный мир внезапно превратился в более глубокую и печальную бездну, чем глубины Дуата.
Вечером я сидела одна в своей комнате у открытого окна. Первая весенняя ночь оказалась неожиданно теплой. Внизу поблескивали фонари набережных, от соседней пекарни доносился восхитительный запах свежевыпеченного хлеба. Я слушала свою подборку «грустных» песен и размышляла о том, сколько всего успело случиться за считаные дни, минувшие с моего дня рождения.
Мир изменился. Солнечный бог вернулся на небо. Апоп вырвался из своей клетки, и, хотя Дежарден загнал его глубоко-глубоко в Дуат, он непременно выберется, и довольно скоро. Значит, грядет война. И чтобы подготовиться к ней как следует, нам нужно успеть сделать кучу всего. А я вместо этого сижу тут и слушаю те же самые песни, пялюсь на картинку с изображением Анубиса и предаюсь беспомощным терзаниям на такую банальную и удручающую тему, как… ну, вы догадались. Мальчишки.
В дверь постучали.
– Входи, – отозвалась я без особой радости, уверенная, что это Картер. Он часто заходил ко мне поболтать в конце дня о всякой всячине, хотя сегодня у меня что-то было неподходящее настроение. Но оказалось, что это не Картер, а Уолт, и я вдруг ужасно напряглась, что сижу в старой выцветшей майке и пижамных штанах и на голове у меня творится черт-те что, хуже чем у Нехбет. Если такой меня увидит брат, мне плевать, но вот Уолт… Плохо дело.
– Ты что тут делаешь? – ляпнула я, боюсь, чересчур громко.
Он растерянно моргнул, слегка огорошенный моей негостеприимностью.
– Прости… Я, наверно, пойду.
– Нет! В смысле… все в порядке. Я просто не ожидала. Ну и, сам знаешь, у нас ведь правила… парни вроде как не должны находиться в комнатах девочек без… гм… надзора.
Да, согласна, подобное занудство и тяга к соблюдению самых дурацких правил совсем не в моем стиле (скорее уж в стиле Картера), но я просто очень разнервничалась.
Уолт скрестил на груди руки (классные такие руки, кстати) и улыбнулся. Сегодня он был одет в майку для игры в баскетбол и спортивные шорты, на шее у него, как всегда, болталась коллекция любимых амулетов, и вообще он выглядел таким крепким и спортивным, что было просто невозможно поверить, будто он умирает от какого-то жуткого древнего проклятия.
– Ну, ты же наш инструктор, – сказал он. – Вот и обеспечь надзор за мной!
Кажется, я никогда в жизни так не краснела.
– Правильно. Конечно. Думаю, если ты оставишь дверь открытой, все будет в порядке… Э-э, так с чем ты пришел?
Он прислонился плечом к дверце шкафа, и я запоздало спохватилась, что так ее и не закрыла, оставив картинку с Анубисом на виду.
– Сейчас столько всего происходит, – сказал Уолт. – Тебе приходится заниматься столькими вещами сразу… В общем, мне бы не хотелось, чтобы ты беспокоилась еще и обо мне.
– Поздно, – хмуро призналась я.
Он кивнул, как будто разделяя мое огорчение по этому поводу.
– Помнишь тот день в пустыне, в Бахарии… Если я скажу, что это был лучший день в моей жизни, ты решишь, что я совсем рехнулся, да?
Сердце у меня затрепетало, но я постаралась не подать виду.
– Еще бы. Столько впечатлений. Египетский общественный транспорт, дорожные бандиты, душистые верблюды, чокнутые римские мумии, одержимые фермеры… И правда, чудный был денек.
– Там еще была ты, – сказал он.
– Ага, точно. Я вполне достойна продолжить список бедствий.
– Я совсем не это имел в виду.
Кажется, надзор за поведением своего ученика я обеспечивала из рук вон плохо: я волновалась и смущалась гораздо больше его самого, и к тому же меня одолевали совсем неподходящие мысли. Я метнула взгляд на дверцу шкафа, и Уолт тут же это заметил.
– О. Хочешь, чтобы я его закрыл? – Он ткнул пальцем в Анубиса.
– Да, – выпалила я. – Нет. Наверно. В смысле, это не имеет значения. Ну, то есть не то чтобы совсем не имеет, но…
Похоже, Уолта мое смущение ничуть не задело, потому что он рассмеялся.
– Сейди, послушай. Я всего лишь хотел сказать: что бы ни случилось дальше, я очень рад, что встретил тебя. И я рад, что приехал в Бруклин. Жас сейчас вовсю трудится, изыскивая способ вылечить меня. Может, у нее что-нибудь и получится, но в любом случае… все в порядке, ясно?
– Ничего не в порядке! – взвилась я, удивляясь собственной вспышке едва ли не больше Уолта. – Ты умираешь от какого-то гнусного проклятия, а я… я ведь видела Меньшикова, и он был готов дать мне средство против этого проклятия, но я… я тебя подвела. И Беса тоже… И даже Ра мы не смогли вернуть как следует…
Я ужасно злилась на себя, что так разоралась, но сдержаться уже не могла. Уолт подошел и сел рядом со мной. Хорошо еще, что он не стал меня обнимать, а то бы я совсем потеряла голову.
– Неправда, ты меня не подвела, – сказал он спокойно. – И никого другого тоже. Все, что ты сделала, было правильно. Но это потребовало жертв, как любое важное дело.
– Только не ты, – выдавила я. – Я не хочу, чтобы ты умирал.
Он улыбнулся, и мир для меня сразу сузился до крохотного пространства, где были только мы: он и я.
– Может, возвращение Ра и не вылечило меня, – сказал он, – зато оно вернуло мне надежду. Сейди, ты потрясающая. Так или иначе, мы непременно справимся. Я тебя не покину.
Это были такие чудесные, такие приятные… такие невозможные слова.
– Как ты можешь давать такие обещания?
Он перевел взгляд на Анубиса, потом снова на меня.
– Просто постарайся не волноваться за меня. Сейчас нам нужно сосредоточиться на том, как победить Апопа.
– И что, есть идеи?
Он указал на комод, где стоял мой старый обшарпанный кассетник: давний подарок от бабушки с дедушкой.
– Расскажи людям правду о том, что произошло, – предложил он. – Не позволяй Джакоби и другим распространять ложь о вашей семье. Я ведь тоже попал в Бруклин именно потому, что получил вашу первую запись о Красной пирамиде и амулет джед. Вы просили помочь, и мы отозвались. Сейчас пришло время снова обратиться за помощью.
– Ну и сколько магов заполучили мы в тот первый раз? Всего два десятка…
– И что? По-моему, сегодня ночью мы неплохо справились. – Уолт пристально посмотрел мне в глаза. Кажется, это был самый подходящий момент для поцелуя… но что-то заставило нас обоих заколебаться. Наверное, мы почувствовали, что это только все усложнит. – Сделай еще одну запись, Сейди. Просто расскажи людям правду. Знаешь, когда ты говоришь… – Он пожал плечами и поднялся. – В общем, тебя трудно не заметить.
Он ушел, а через пару минут появился Картер с книгой под мышкой. Я сидела, слушая свою грустную музыку и задумчиво глядя на магнитофон на комоде.
– К тебе что, Уолт заходил? – требовательно поинтересовался он тем характерным тоном, когда ему приходит охота позащищать младшую сестру. – И чего ему было надо?
– Да так просто… – Я невольно уставилась на книгу в его руках. Это был старый потрепанный учебник, так что я даже насторожилась: уж не собирается ли братец засадить меня за уроки? Но что-то в этом учебнике было ужасно знакомым: узор в виде ромбов, разноцветные блестящие буквы на обложке. – А это что такое?
Картер примостился рядом и неловко сунул книгу мне в руки.
– Ну, это… конечно, это не золотое ожерелье и не магический нож… Помнишь, я говорил, что приготовил тебе на день рождения подарок? В общем… это он и есть.
Я провела пальцами по заглавию: «Введение в естествознание для студентов первого курса. Двенадцатое издание». Я открыла книгу и внутри на обложке увидела аккуратно выведенное чернилами имя: «Руби Кейн».
Это был мамин учебник, по которому она училась в колледже и который потом читала нам по вечерам, укладывая нас спать. Тот самый экземпляр.
Я сморгнула, прогоняя слезы.
– Но откуда он у тебя?..
– Это все наши библиотечные шабти, – смущенно признался Картер. – Ты ведь знаешь, они могут отыскать любую книгу. Я понимаю, подарок не совсем правильный… он не стоил мне денег, и я не сделал его своими руками, но…