Пламя
Две головы
– …к молоссам пришли Девкалион и Пирра и основали святилище в Додоне. М-да… кхе-кхе…
Много лет спустя Неоптолем, сын Ахилла, явился со своим племенем, захватил страну и положил начало царской династии Пирридов, носивших это имя потому, что и сам Неоптолем прозывался в детстве Пирром, и одного из своих сыновей, рожденных от Ланассы, дочери Клеодема, сына Гилла, назвал Пирром.
– Дед, ты от старости одурел или от рождения дурак? Рыжие они все! Рыжие!!! И этот Нептолем, и эти, и я знаю?.. И, видно, Ахилл тоже. Только кто же такому… тем более, в лицо скажет:
– Рыжий, как дела?
– С этих пор там чтут наравне с богами и Ахилла, называя его Аспетом.
– Однако потом род захирел, впал в варварство и утратил власть. Правда, когда сородич Таррип впервые дал человеколюбивые законы и прославил свое имя и род, стало понятно, что еще не совсем все плохо, но затем опять как-то ни о чем особо и не расскажешь. Все текло себе и текло. Понемногу.
У Таррипа был сын Алкет, у Алкета – Арибб, у Арибба и Троады – Эакид. Последний был женат на Фтии, дочери фессалийца Менона. У Эакида и Фтии родились дочери Деидамия и Троада и сын Пирр.
Такие дела. Добрались. Кстати, а Эаккид между тем сумел стать царем. В такое время и в таком месте. Но ненадолго.
Восстание.
Нужно только представить себе кучку… могучую кучку здоровенных бородатых дядьков с топорами… и со всяким дубьем, которые бегут, переваливаясь, к царскому дворцу, чтобы понять царскую семью и самого царя, которые, едва завидев борцов против царизма, понеслись из этого самого дворца в абсолютно противоположную сторону.
Но не так все просто. В это время уже шла весьма ожесточенная борьба за наследство Александра. И да, Эакид попытался помочь родственнице, матери Александра. И вот тут-то и произошла революция. И свергли царя. Чуть ли не единственный раз за всю предыдущую историю Эпира. И Кассандр… иди знай… вдруг был не при чем. А мало ли…
– Да. Так вот, когда восставшие молоссы изгнали Эакида и возвели на престол каких-то детей непонятного Неоптолема, а приверженцев Эакида захватили и убили… К слову, зачем, совершенно непонятно! Вполне приличный вроде царь из хорошей семьи, но вот в диких горах может происходить все, что угодно.
Верные Андроклид и Ангел бежали, тайно увезя мальчика Пирра, которого уже разыскивали враги. Однако им пришлось взять с собой нескольких рабов и женщин, чтобы ходить за ребенком… Вот загадка: зачем столько рабов и женщин, чтобы ходить за одним ребенком? Никто не знает. А это настолько затруднило и замедлило бегство, что погоня уже настигала их, и тогда они передали мальчика Андроклиону, Гиппию и Неандру, юношам верным и сильным, приказав им бежать что есть духу и остановиться в македонском городке Мегары…
– В общем, они побежали. А мальчик, похоже, несся рядом. Причем, не отставая. Как же иначе он оказался, в итоге, рядом с этими бегунами? Нигде не сказано, что они его несли, положили на тележку… а сами были без коней… и то, если бы были лошади или хотя бы ослик, зачем бежать? но, если уже тогда мальчишка так мог, почему ни разу не стал олимпийским чемпионом? какая досада!
… – сами же то просьбами, то силой оружия до вечера удерживали преследователей…
– Наконец стало ясно, почему тем, в Фермопилах, так мало удалось продержаться против персов. Они были однообразными: только силой оружия! Вот что было у них на уме. Но, если бы они это чередовали с просьбами! было бы совсем другое дело – персы бы обязательно учли их. И, скорее всего, быстренько вернулись бы в Персию, заодно вспомнив о непогашенном костре.
– …и едва только те повернули вспять, поспешили догнать своих спутников, увозивших Пирра.
– На чем? на ком? они же бежали!
– Солнце уже село, и беглецы обрели надежду на близкое спасение, но тут же ее утратили: перед ними оказалась протекавшая около города река, бурная и грозная, недоступная для переправы; ее мутные воды вздулись от выпавших дождей, и во мраке она казалась особенно ужасной.
– Как у них там с мраком быстро! Не успело солнце сесть, а мрак – уже!
– И тут даже Андроклид и его спутники поняли, что собственными силами им с ребенком и женщинами никак не переправиться…
– О рабах им даже в голову не пришло хотя бы призадуматься. А ведь они были. Сказано ранее. Очевидно, что их по суровой рабовладельческой привычке просто прирезали. А что им: рабом больше, рабом меньше. Гнуснейшие времена! А ведь это вторая родина Александра Великого… или первая… как все непросто!
– И, увидев за рекой каких-то местных жителей, стали громко кричать, показывая им Пирра и умоляя помочь перебраться на другой берег.
– А это уже неосторожно! Ведь те, безусловно, темные люди могли подумать, что это их ребенок и его показывают, напоминая им об алиментах!
– Какие алименты? преждевременно говорить о таком! и неприлично.
– Но шум и грохот потока заглушал голоса, и кричавшие лишь теряли время впустую, потому что люди на той стороне их не слышали. Наконец кто-то, догадавшись, сорвал кору с дубка, нацарапал на ней иглою записку, в которой рассказал об их положении и о судьбе мальчика, и, завернув в кору камень, чтобы придать ей устойчивость в полете, перебросил ее через реку; другие рассказывают, что корой обернули дротик и метнули его на тот берег.
– И кора дубка, и еще кора… какая-то… Откуда они эти коры взяли? Вестимо, в лесу. И ладно, дротик, но игла у этих варваров! Вот фантазия бьет ручь… струей!
– Когда люди, стоявшие по ту сторону, прочли записку и поняли, что время не терпит…
– А ведь всеобщего обязательного среднего образования тогда не было. Не все умели читать. А тут просто такое ощущение, что грамотных людей специально привезли, и они уже пару дней дожидаются, когда же им наконец дадут почитать записку. И самое главное, им удалось разобрать, что там накорябано иглой! Попробуйте сами в это поиграться и не факт, что вам удастся прочитать свое собственное произведение.
– Итак, прочитав, они принялись рубить деревья и, связав их, переправились через поток.
– Причем, смотрите, одни и те же люди сумели прочесть и с дровами разобраться – кроме того, что они знали буквы и умели их складывать, а еще нужно понять, что это – не студенты Аристотеля, и дело происходит в лесу, а не в Оксфорде, у них – хорошее зрение! это тогда при отсутствии, скажем, рыбьего жира или витаминок; тоже не на каждом шагу имелось.
– И случилось так, что первым переправился и принял Пирра человек по имени Ахилл!
– Разумеется, это все – дело случая, а случай готовили… не скажу.
– Остальных, – кому кого пришлось, – перевезли прочие местные жители.
– Это сколько же местных жителей оказалось! И все они переехали, скорее всего, на время, жить в лес.
– Ускользнув таким образом от преследования и очутившись вне опасности, беглецы прибыли в Иллирию, в дом к царю Главкию, и там, увидев царя, сидевшего вместе с женой, они положили ребенка на пол посреди покоя.
– Получается, нужно добавить «сидевшего вместе с женой в ожидании», то есть они ждали этого знаменитого ребенка. Причем! Причем, дальше будет понятно – почему! Они нервничали!
– Царь… бедный царь… замер в нерешительности, он боялся Кассандра – врага Эакида, и потому долго молчал, размышляя. В это время Пирр сам подполз к нему и, схватившись ручонками за полы его плаща…
– Так в плаще и сидел, и думал свою крепкую думу о Кассандре. Но вы не понимаете.
… – приподнялся, дотянулся до колен Главкия, улыбнулся, а потом заплакал, словно проситель, со слезами умоляющий о чем-то. Другие говорят, что младенец приблизился не к Главкию, а к алтарю богов, и, обхватив его руками, встал на ноги.
– Ходячий младенец! Какова же была нервная система у этого самого царя… как его, Главкия!
– Главкию это показалось изъявлением воли богов… А кому бы не показалось? Да, а как сказано: младенец приблизился! Мм-мороз по коже!
… – и он тотчас поручил ребенка жене…
– А кому же еще? кто бы согласился? Только жене и приказывать… оона уже и привыкла…
… – приказав ей воспитать его вместе с их собственными детьми, и когда спустя некоторое время враги потребовали отдать им мальчика, а Кассандр даже предлагал за него двадцать талантов, он не выдал Пирра, более того, когда Пирру исполнилось двенадцать лет, Главкий с войском явился в Эпир и вернул своему воспитаннику престол.