Однажды в Амбракии кто-то ругал и позорил Пирра, и все считали, что нужно отправить виновного в изгнание, но Пирр сказал: «Пусть лучше остается на месте и бранит нас перед немногими людьми, чем, странствуя, позорит перед всем светом». Как-то раз уличили юношей, поносивших его во время попойки, и Пирр спросил, правда ли, что они вели такие разговоры. Один из них ответил: «Все правда, царь. Мы бы еще больше наговорили, если бы у нас было побольше вина». Пирр рассмеялся и всех отпустил.
Стоит их всех спаивать? Почему нет… хорошее дело. И так не очень соображают.
– Жены, это – серьезно.
После смерти Антигоны Пирр женился еще некоторое количество раз.
– Одновременно?
– Похоже на то. Часто, во всяком случае.
В основном, из расчета, желая расширить свои владения. Тут такой перечень.
Он был женат на дочери Автолеонта, царя пэонийцев, на Биркенне, дочери Бардиллия, царя иллирийцев, и на Ланассе, дочери Агафокла Сиракузского, которая принесла ему в приданое захваченный Агафоклом город Керкиру.
Дети.
От Антигоны у него был сын Птолемей, от Ланассы – Александр, а от Биркенны– Гелен, самый младший. Всех их он с самого рождения закалял для будущих битв и воспитал храбрыми и пылкими в бою.
Один из них в детстве спросил отца, кому он оставит царство, и Пирр отвечал: «Тому из вас, у кого будет самый острый меч».
Почти проклятие из трагедии: пусть братья
Мечом двуострым делят меж собою дом
чудовищные раздоры… власть…
После битвы Пирр вернулся домой, блистая славой.
Эпироты дали ему имя Орел, и он отвечал: «Благодаря вам я сделался орлом. Да и как же иначе? Ведь ваше оружие, словно крылья, вознесло меня ввысь!»
Спустя недолгое время, узнав о тяжелой болезни Деметрия…
Деметрий болен… болен… самое время отомстить… и не надо больших сил… надо…
Он внезапно вторгся в Македонию и, хотя это был лишь набег ради добычи, овладел почти всей страной. Чуть не захватил без боя целое царство: вплоть до самой Эдессы он прошел, не встречая сопротивления, причем многие присоединялись к нему и вместе с ним выступали в поход.
Главное: вовремя остановиться. И даже более того… вовремя уйти. Возможно, даже убежать. Следить за Деметрием. Только за ним.
Опасность заставила Деметрия подняться и вернула ему силы, а его приближенные и военачальники, за короткий срок собрав большое войско, решительно и быстро двинулись навстречу Пирру.
Мы награбили достаточно. Деметрий жив и спешит с армией к нам. Пора. Уходим.
Пирр пустился в бегство, по дороге потеряв под ударами македонян часть своего войска.
В короткий срок сын Антигона легко изгнал эпирота из страны.
– Деметрий задумал большой поход, собрал стотысячное войско и снарядил флот из пятисот кораблей, чтобы вернуть себе отцовское царство. Поставив такую цель, он не желает ни тратить силы, сражаясь с Пирром, ни оставлять у границ Македонии такого опасного и докучного соседа, а потому, не имея возможности продолжать военные действия против Пирра, решил сперва заключить с ним мир, а затем обратиться против других царей.
– Нам нужен Пирр.
– Еще как нужен. Неужели Деметрий нас опередил.
– Этот безголовый эпирот! Как же он несвоевременно мирится! Все не так!!!
– Видя, что против Азии вскоре выступит такая огромная сила, какою после Александра не располагал еще никто, для борьбы с Деметрием объединились трое царей – Селевк, Птолемей, Лисимах. Все вместе они отправили посольство к Пирру, убеждая его ударить на Македонию и считать недействительным договор, которым Деметрий не ему, Пирру, дал обязательство воздерживаться от нападений, но себе присвоил право нападать на кого сам пожелает и выберет.
– Хе-ехе… Когда соглашение было заключено, а замыслы Деметрия и размеры подготовленных им сил стали известны всем, напуганные цари стали посылать к Пирру вестников и писать ему, что они, мол, удивляются, почему он упускает удобный для войны момент и ждет, когда такой момент представится Деметрию, почему не воспользуется возможностью изгнать его из Македонии, пока он занят делами и тесним со всех сторон, почему медлит, пока тот не развяжет себе руки и не умножит силы настолько, что молоссам придется сражаться на своей земле за святилища и могилы отцов: ведь враг уже отнял у него Керкиру вместе с женой. Дело в том, что Ланасса, часто упрекавшая Пирра за то, что он больше привязан к женам-варваркам, чем к ней, удалилась в Керкиру и, желая вступить в брак с другим царем, призвала Деметрия, который, как она знала, был более других царей охоч до женщин. Деметрий приплыл в Керкиру, сошелся с Ланассой и поставил в городе гарнизон.
И вот теперь эти придурки заплатят еще больше, чем Деметрий! Га-га-га!
– Как этот рогоносец умудрился подсунуть свое счастье нашему царю! Дурной-дурной, а хитрый!!!
Ланасса… какое счастье, что это счастье уже не у меня…
– Цари слали Пирру такие письма, но сами не теряя времени решили опередить Деметрия, и пока тот собирался и готовился, сами двинулись на него войной. Птолемей приплыл с большим флотом и стал подстрекать города к измене, а Лисимах, вторгшись из Фракии в Верхнюю Македонию, разорял ее.
– А что же Пирр?
– Они убедили его. Получилось несколько дороже, но овчинка в хозяйстве пригодилась. Одновременно с ними Пирр пошел на Верою, полагая – и совершенно справедливо, – что Деметрий, выступив против Лисимаха, оставил без защиты Нижнюю Македонию.
Сон Пирра
– Пирр!.. Пирр!..
Кто-то звал его… кто…
Он верил, что его зовет Александр Великий… только этот герой мог его позвать… только его он хотел увидеть в своем сне… никто ему был больше не нужен.
В общем, он отогнал всех остальных. Тех, кто не нужен. И пошел… куда-то пошел… зачем-то…
И, приблизившись, он увидел, что царь не в силах подняться с ложа, однако обращается к нему с ласковой и дружелюбной речью и обещает немедля помочь.
Как он и ожидал. В своем-то сне. А как же!
Наблюдая такое бессилие, удивившее его, хотя Пирр знал наверное, что тот, собственно, давненько скончался в страшных муках, но так прямо даже во сне было неприлично говорить, и он спросил: «Как ты, царь, сможешь помочь мне? Ведь ты болен!» – Александр находчиво ответил: «Одним моим именем» – и, сев верхом на откуда-то взявшегося нисейского коня, поехал впереди Пирра.
По сути, сон был удачный. И даже весьма.
Ободренный тогда этим Пирр проснулся. Для начала. Быстренько вкратце объяснил кому надо все по этому поводу и, не теряя времени, быстро прошел все расстояние до Берои, занял город и там остановился с большею частью войска, а остальные города захватили его полководцы.
– Сон-то в руку, – вынужденно подумали полководцы.
Тем временем… А Деметрий вовсе не спал. Видимо. Во всяком случае, ничего такого любопытного рассказать не смог.
А тут ему такое рассказали…
И он…
– Услышав об этом и узнав, что недовольные македоняне в его лагере стали роптать, Деметрий побоялся вести их дальше, чтобы они не перебежали к прославленному царю… ко всему прочему, македонянину по рождению… когда окажутся поблизости от него.
Лисимах! Лисимах!
– Потому он пошел в противоположную сторону и повел их на Пирра – чужестранца, ненавистного македонянам. Однако, когда он разбил свой лагерь неподалеку от Пиррова войска, из Берои явилось множество людей, и все восхваляли Пирра – знаменитого, непобедимого в сражениях и в то же время милостивого и благосклонного к тем, кто оказывался под его властью. А некоторые, подосланные Пирром и выдававшие себя за македонян, говорили, что настало время избавиться от жестокости Деметрия и перейти на сторону Пирра, друга воинов и простого народа. И вот, подстрекаемые такими речами, многие македоняне стали искать и высматривать Пирра: он в это время был как раз без шлема, и они смогли узнать его только когда он, сообразив, что происходит, снова надел свой знаменитый шлем с султаном и козлиными рогами. Сбежавшись к нему, македоняне увенчали себя свежими ветвями дуба, ибо видели, что многие приближенные Пирра носят такие же венки. Нашлись и такие, кто осмелился заявить Деметрию в лицо, что, по их мнению, он поступит разумно, если все бросит и откажется от власти. Видя, что это не пустые слова и что им полностью отвечает настроение в лагере, Деметрий испугался и тайком бежал, надев широкополую шляпу и накинув простой плащ. Пирр двинулся на лагерь,