– Найн, найн!
– Не работает, сука, твой найн, – выдохнул разведчик, всаживая нож в упитанный живот – немец захрипел, стал сползать по стенке, вращая глазами, речевые способности утратились полностью, он изрыгал невразумительные звуки.
Михаил выдернул нож и вернулся к группе. Разведчики вбежали в лес, Конторович застрял на опушке, как-то странно посмотрел на содеянное, учащённо заморгал, облизывая губы, окровавленный нож он, по-прежнему, держал в руке. Немец сидел, привалившись спиной к стене, подрагивал, бессмысленно пучил глаза.
– Миша, да ладно тебе… Сколько их ещё будет, – схватил товарища за плечо Карякин.
– Эх, ужасная для немца доля – умереть от руки еврея, – хохотнул пробегающий мимо Дубровский. – Даже жалко человека.
Этот осинник был частично проходимым, освоили метров пятьдесят, когда за спиной разразились тревожные крики.
– Первого нашли, – прокомментировал на бегу Ершов. – Как свинью зарезали, говядину.
Котом крики стали громче, захлопали выстрелы.
– Второго нашли, – не преминул прояснить Ершов. – И этого, Миша, как порося уделал.
Стрельба усилилась, немцы оседлали опушку, но в лес не лезли. Разведчики залегли за деревья, дальше двигались перебежками, рискуя подставиться под пулю. Противник остерегался заходить в лес, поливал его огнём, пули стучали по деревьям, обламывая сучья. Бранился Баттахов, упавший лицом в муравейник, рядом задыхался от беззвучного смеха Смертин, хрипел, что товарищ всё сделал правильно, муравьи полезные – об этом все знают, это не могло продолжаться вечно. Стихла истерика, но разведчики ползли, нагребая на себя всё, чем богата лесистая местность средней полосы.
– Подъём… В колонну по одному и вперёд, – скомандовал Шубин. – Уйдём как можно дальше. Мы ничего не знаем про здешние просёлочные дороги, немцы могут двинуться в обход, чтобы перекрыть нам путь, а нам ещё есть чем заняться.
Группа углублялась в лесистую местность, огибала заросли шиповника и перехлёста бурелома.
– Вот так проснёшься и всякие ужасы происходят, – сетовал запыхавшейся Конторович. – Хоть не просыпайся, право слово.
– Товарищ лейтенант. Может, всё таки выпьем? – простонал Карякин. – А то таскаем с собой этот шнапс, а эта тяжесть. Между прочим, вы обещали – как только задание выполним.
Идею поддержали, стали увлечённо обсуждать, для многих наличие горячительной жидкости стало открытием.
– Опоздали, товарищи красноармейцы, – закрыл тему Шубин. – Раньше надо было думать, сейчас нас ноги кормят, а не шнапс.
Нруппа увязла в лесу, дважды пересекла заросшую орешником балку, форсировала быстротечную речушку. Дорога, которую использовали бойцы майора Талажко, осталась в стороне, местность была незнакомой, а топографическая карта больше запутывала, чем проясняла. Примерно через час вскрылся неприятный факт – дорога на север оказалась закрыта, немецкие части просачивались за Днепр дальними огородами, вклинивались вглубь Смоленской области. На севере генерал майор Рокоссовский немыслимыми усилиями удерживал Ярцево. На юге, по Смоленской дороге 16-ая и 20-ая армии выходили из окружения, вели беспрерывные фланговые бои, а между этими участками обживались немцы. Часть их пришла с севера, в обход осаждённого Ярцево, другие прорвались с юга из Починка, судя по наличию добровольные местной полиции, они здесь хозяйничали уже не один день. Пересечь протяжённое поле в северном направлении оказалось невозможно. Разведчики вырвались из леса, залегли и стали отползать обратно – по полевой дороге, поднимая пыль, катила колонна мотоциклистов, справа виднелись крыши населённого пункта, у околицы белели палатки, стояла самоходная артиллерийская установка. Голые по пояс солдаты обливались колодезной водой, громко гоготали.
– Обживаются, сволочи, на нашей земле, – ревниво пробурчал Чусовой. – Эх, сейчас будет дешевле поприветствовать, закидать гранатами. Почему их тут так много, товарищ лейтенант? Может к наступлению готовятся?
– Из этого района наступать они не могут, – объяснил Глеб. – Это случайное разрозненное подразделение. Удары наносятся на Ярцево и южнее – вдоль дороги, которую мы разблокировали. Здесь у них что-то вроде отстойника. А если накопят силы, дождутся подхода свежих частей, то могут нанести фланговый удар. Через поле не пройти – видите, мотоциклетный пост выставили, снять его можно, но будет шум и в чистом поле нас перестреляют. Идём на восток – вдоль опушки, посмотрим, сможем ли пробиться.
Больше часа тащились краем поля, повернули на север, через ельник и снова зашли в тупик у обрыва, через звонкую речушку. Лежали в траве, скрипели зубами, здесь расположилось ещё одно немецкое подразделение – пулемётчики в касках наблюдали за местностью, солдаты купались в реке, живо обсуждали свои насущные дела, беззаботно смеялись, в отдалении стоял бронетранспортёр – из люка торчала голова, правее на обрыв карабкались трое коротко стриженных молодчиков, по пояс голые, с автоматами, побрели в лес справлять большую нужду. Красноармейцы прижались к земле, проводили их глазами.
– Можем ликвидировать, товарищ лейтенант, – намекнул Климов. – А потом опять в бега.
– Можем, Алексей, дело необременительное и со всех сторон приятное, но в корне бессмысленное – фашистов меньше не станет, а нам когда-нибудь откажет удача. Так что уйми свои страсти. Молчим в тряпочку и отползаем дальше на восток.
– Товарищ лейтенант, так и до Москвы дойдём.
– Надо будет – пойдём до Москвы. Давай без пререканий, сержант, а то чует моё больное сердце, что нам отсюда не выбраться.
Враг был везде, гудело и лязгало всё окружающее пространство, треск мотоциклетных моторов разрывал барабанные перепонки, риск прямого столкновения становился реальным. Часть пути прошли по оврагу и снова север оказался недосягаем. Чёрные мысли забирались под черепную коробку, уже понятно, что не стоило уходить от Днепра, если немцы нажмут на Ярцево, никакой авторитет военачальников не спасет и Красная Армия покатится на восток, как пустая бочка, тогда придётся уходить в партизаны.
Гипнотизирование карты не спасало, три часа назад они находились на одном меридиане с Ярцево, теперь сместились на восток, выбираться придётся в северо-западном направлении, это выглядело полным безумием. Невидимые лешие тащили в чёрную чащу, снова расступился лес, заблестела речка, скованная травянистыми обрывами, через водную артерию был переброшен бревенчатый мост. Сохранившийся дорожный указатель на дальней стороне извещал, что до деревни Вязники ровно километр. Разведчики зарылись в траву на косогоре, мост не охранялся, возможно до такой глубинки оккупанты ещё не дотянулись, это внушало толику оптимизма. Впрочем иллюзии рассыпались, когда донесся шум – из леса выехала пара мотоциклов, а следом грузовой Опель с тентом над кузовом. В коляске мотоцикла развалился офицер – он с важностью поглядывал по сторонам, в каждой люльке торчало по пулемёту, в кузове поблёскивали каски солдат. Колонна сбавила скорость, спускаясь к мосту, осторожно перебралась на другую сторону и вскоре исчезла за деревьями. Снова стало тихо и спокойно как-то с вопросом чирикнула птаха, в лесу, дескать уже можно?
– В Вязники подались, – прокомментировал Климов. – Вы заметили, что у офицера на околыше череп со скрещенными костями.
– Заметил, Алексей. У солдат в мотоциклах на касках руны в форме молний – это подразделение СС, с некоторых пор у этой нацистской пакости появились свои вооружённые силы.
– Давить их надо, товарищ лейтенант, – подал голос Конторович. – Говорят, они евреям отказали в праве на существование: одних расстреливают, других сгоняют в гетто.
– Всех фашистов надо давить, – отозвался Глеб. – Но этих особенно. Ладно, не до них. Заскочим в деревню, если там нет фрицев, спросим дорогу. Крестьяне обязаны знать как выйти к Ярцево.
– Зачем они в Вязники поехали? – у Конторовича дрогнул голос. – Не к добру это, товарищ лейтенант. Что-то мне подсказывает, что мы не спросим дорогу.
– Отставить сомнения и предчувствия! По команде – через мост и в лес. Идём вдоль дороги, на проезжую часть не суёмся. Так, осмотрелись ещё раз… Встали… Пошли!
Девять человек схлынули с пологого склона, перебежали звонкую речушку и дружно растворились в кустарнике. Чуть её не отказала Конторовичу – немцы не проехали мимо Вязников, это была зондеркоманда СС. Именно в эту деревню, не обозначенную на карте, лежал их маршрут. Видать имелся интерес к этой сквозной дороге и немцы решили зачистить её окрестности во избежание дальнейших инцидентов. Сквозь ворох растительности донеслась автоматная очередь, вразнобой закричали люди, заработал пулемёт. Ком подкатился к горлу, Шубин невольно притормозил.
– Товарищ лейтенант, что там происходит? – заволновался Климов.
– До опушки! – скомандовал Шубин. – Рассредоточится, из леса не выходить.
Разведгруппа пересекла дорогу, растворилась в кустарнике. Шубин шёл левее, успел заметить ответвление от дороги в сторону деревни, до опушки оставалось метров двадцать, на краю леса сохла вырванная бурями растительность, топорщились пучки кустарника, дальше был пологий склон с каналами и буераками, вся деревня как на ладони. До плетня, опоясывающего околицу, метров сто пятьдесят, бурьян по пояс, остовы телег, насквозь проржавевший трактор, не выдержавший трудности коллективизации. Деревня была небольшой – от силы тридцать дворов. Внизу за перелесками виднелось колхозное поле, заросшее сорной травой, справа, чуть ниже по склону – деревенский амбар, сравнительно крупное дощатое строение с островерхой крышей. Здесь и находилось в подразделение СС, замеченное у моста.
Происходило что-то страшное. Слева на склоне, где просто к дороге плевался в деревню, стоял Опель Блиц, судя по всему пустой, двери кабины были распахнуты – кому охота сидеть в машине, когда вокруг такая природа. Неподалёку, на травянистый лужайке стоял мотоцикл – двое немцев курили, лениво обмениваясь репликами, третий солдат, в украшенной рунами каске, сидел в коляске за пулемётом, ещё один мотоцикл расположился у амбара, там наблюдалась схожая картина – прохаживался офицер в фуражке, с лихо заданной тульей, наслаждался одиночеством и освежающим ветерком, постукивал прутиком по сапогу. В деревне трещали выстрелы визжала баба, в палисадниках бегали люди, надрывно ревел ребёнок. Показался солдат с МР 40 на груди, вытолкнул из палисадника пожилого мужчину и засмеялся.