— Вот так! — Огнеяр сел прямо на влажный пористый снег, положив рогатину рядом с собой. Вот что он, оказывается, держал в руках — хранилище судьбы всех говорлинских оборотней, сколько их ни есть. — Так ты и про меня все знаешь? Может, ты знаешь, кого я убить должен?
«Я знаю», — проскрипела рогатина.
— Говори, — потребовал Огнеяр. — А то утоплю, и клятв твоих мне не надо!
«Отвези меня домой! — потребовала рогатина в ответ. — В мой род, откуда меня взяли. Я зла на них — они меня продали за какую-то жалкую дань за десять лет! — но я к ним привыкла. Ведь это с ними я ходила на охоту все эти два века».
— Домой! — Огнеяр недоверчиво усмехнулся. — Ты, матушка, за дурака меня держишь! Да у тебя дома меня кольями встретят!
«Боишься?» — издевательски прошипела Оборотнева Смерть.
— А ты кто такая, чтоб меня попрекать! — Огнеяр вскочил на ноги, крепче сжал шею своей противницы и шагнул к промоине. — Ну и пропадай со всей твоей мудростью! Морок тебя пожри — я хоть спать буду спокойно!
Рогатина в ужасе заверещала что-то неразборчивое. Огнеяр поднял ее над промоиной, повернул, чтобы ловчее бросить, и вдруг вдали на другом берегу Белезени раздался волчий вой. Огнеяр замер с поднятой над головой рогатиной. Протяжный, заунывный вой Князя Волков разливался под тусклым серым небом, нагоняя тоску и страх на все живое и неживое.
«Любого оборотня! — вспомнилось Огнеяру. — Не важно, человеком или зверем рожденного. Я ведь не последний оборотень на свете. И если кто и заслужил клинок в брюхо, так это старый хромой пес. Я тебе попомню ту свадьбу!»
Снова взяв рогатину за шею, Огнеяр стал быстро взбираться по своему следу опять на берег, где остался Похвист. Слыша вой Князя Волков, жеребец беспокойно переступал копытами и тревожно ржал, призывая хозяина. Огнеяр снова укрепил Оборотневу Смерть на ремне возле седельной сумки, вскочил в седло и поехал вверх по берегу. Старый Князь вздумал повыть вовремя. Он напомнил Огнеяру, ради чего стоит сохранить жизнь Оборотневой Смерти.
Через два дня Огнеяр уже был неподалеку от займища Вешничей. По дороге он еще несколько раз заговаривал с Оборотневой Смертью, но рогатина не отзывалась. Обиделась, наверное. А может, она обретает голос только над прорубью! — с невеселой усмешкой думал Огнеяр. Не обманула бы, старая.
Огнеяр хорошо помнил, как вез домой Милаву, и скоро стал узнавать березняк и запахи ельника вдали. Память на места у него тоже была как у зверя — где один раз проходил, уже не забудет. Но коня он не торопил. Как его там встретят? За невесту-Моховушку он оправдался, но свадьба еще числится на его совести в глазах Вешничей и Моховиков. И здесь ему поможет оправдаться разве что сам Князь Волков. Как же, дожидайся!
Впереди за деревьями мелькнула маленькая человеческая фигурка. Огнеяр натянул поводья. И тут же ветерок бросил ему в лицо запах — запах человеческого существа, которое он не спутает ни с кем другим. Радость и тревога разом вспыхнули в его сердце, он соскочил с коня и сделал шаг навстречу маленькой фигурке в сером кожухе, с рыжим вязаным платком на голове.
Увидев перед собой Огнеяра, Милава ахнула и уронила узелок, прижала руки к груди. Ей не верилось, что это он, о котором она столько думала, наяву стоит перед ней на лесной тропе, что это не сон, не видение, не глупая девичья мечта, которой она так безрассудно предавалась.
— Милава! — Огнеяр шагнул к ней. — Ты меня не забыла?
— Это ты! — ахнула девушка, при звуке его голоса уверясь, что это не сон. И радость горячей волной затопила ее душу, ей было все равно, откуда он и с чем приехал, главное — он снова здесь, он цел и невредим.
— Ты здесь! — Со счастливыми слезами на глазах Милава бросилась к Огнеяру и вцепилась в серый мех его накидки.
Огнеяр обнял ее, счастливый, что она помнит его и по-прежнему рада ему.
— Ты жив! — твердила Милава, то зарываясь лбом ему в грудь, то поднимая глаза, чтобы посмотреть на него.
И от взгляда ее сияющих счастьем глаз у Огнеяра теплело на сердце, вся досада и горечь последних дней пропала. Если есть среди людей девушка, которая его любит, то не так уж он далек от них.
— Знамо дело, жив! — смеясь, отвечал он. — А тебе что порассказали?
— А правда, что тебя Оборотневой Смертью били? — Милава снова взглянула ему в лицо, и в глазах ее виднелся отблеск пережитого страха.
— Били, — небрежно подтвердил Огнеяр. — Да моя шкура и ей не по зубам оказалась.
— А наши старики рассказали, что ты все равно от нее умереть должен, хоть и не сразу. Ой, до чего же я испугалась, как узнала, что ее на тебя боярин у нас взял!
— Да я и сам… — почти признался Огнеяр, но прикусил язык и оглянулся на коня. — Я ее назад привез. Она домой запросилась.
— Кто? — не поняла Милава.
— Да ваша Оборотнева Смерть.
Огнеяр подвел Милаву к Похвисту и показал ей рогатину. Милава смотрела на нее со страхом. Ведь эта рогатина чуть было не стала убийцей Огнеяра!
— Так что же ты теперь? — спросила она, снова обернувшись к Огнеяру. — И почему ты один, где твоя Стая? И что князь Неизмир?
Огнеяр помолчал. Он не знал, что ей сказать. Он вообще ничего не знал. Неясное прежде будущее теперь было у него, как у настоящего зверя, — сегодня до вечера, а завтра как боги дадут.
— А вас-то тут Белый Князь не обижает? — спросил он вместо ответа.
Милава вздохнула.
— Воет, воет, каждую ночь воет. Страшно стало, — принялась рассказывать она, прижавшись к Огнеяру, будто ища у него защиты. — И без рогатины нашей втрое страшнее. Со свадьбой-то той что вышло? Ведунья лисогорская в лес ходила, шестерых назад привела людьми. Где она их нашла, как назад превратила — мы не знаем. И старший Малинкин брат воротился. Сам прибежал волком и сел под тын. Все уже знали про нее, ну, мать ему в глаза поглядела и говорит: «Вечень, ты ли?» Елова на него старую его рубашку надела, заговор сказала, он и обратно человеком стал. А Малинка все в тоске…
— Постой, как в тоске? — перебил Огнеяр. — Она же тоже…
— Да ты ничего не знаешь! — сообразила Мила-ва и стала пересказывать, как после погребения Горлинки встретила Малинку волчицей и помогла ей вернуть человеческий облик.
Огнеяр слушал, хмурясь и покусывая нижнюю губу, даже взял Милаву за плечи, чтобы взглянуть ей в глаза. Она, кажется, сама не понимала, что сделала — сняла заклятие Князя Волков. Это не каждому ведуну под силу, а она, молоденькая девушка, знающая два-три простых заговора, сумела сорвать чары Сильного Зверя, словно простую нитку разорвала. Недаром он выбрал ее из всех девушек, недаром и она сумела увидеть в нем человека и полюбить его, даже зная, кто он такой. В ней скрывалась особая сила, но сама она, кажется, не думала и не знала об этом. Глаза ее оставались так же чисты и ясны, в них была лишь тревога, грусть и любовь. Она понимала, как мало у них надежды на счастье, но сейчас, когда они все-таки вместе, это было не важно. Те мгновения, которые они могли провести вдвоем, казались целой вечностью, а будущая разлука относилась уже к какой-то другой, далекой жизни.
— А Малинка, хоть и превратилась, все печальная сидит, на посиделки за зиму ни разу не сходила, веретена в руки не берет, все сидит, в огонь смотрит, — рассказывала Милава. — Ее волки сглазили. И Елова ее лечить пыталась, и лисогорская бабка Листина, а все без толку. Она по Быстрецу тоскует, по жениху своему.
— А его-то бабка не воротила?
— Нет. — Милава грустно покачала головой. — Он так волком и остался. Видно, Листина не нашла его. А Малинка про других и слышать не хочет. Я, говорит, Быстреца жена, нас перед чурами соединили, мне другой мужем не будет. Да за нее и немного охотников свататься. Она ведь испорченная…
— А может, она его любит? — спросил Огнеяр.
— Конечно, она всегда его любила. Они и сговорились-то с ним давно, только ждали, пока Быстрецову сестру замуж отдадут. А теперь он все равно что мертвый…
— Может, вернется еще, — сказал Огнеяр. Ему почему-то хотелось, чтобы Малинка продолжала любить своего жениха и в волчьем обличье. — Ей бы самой его поискать, покричать. Князь Волков им след запутал, превращенным, чтобы они дороги домой не нашли. А ее голос он услышит. Она его признает да опять человеком сделает, как ты ее.
— Да? — Милава с радостью посмотрела на него. — Я ей скажу.
— А ты? Ты-то любила бы меня, если бы я волком стал? — вдруг спросил Огнеяр, для себя самого неожиданно. — Или забудешь?
— Как же я тебя забуду? — Милава посмотрела на него с тревогой, недоумением, даже обидой, и снова вцепилась в мех его накидки. — И зачем волком? Ты же не волк!
— Да я сам не знаю, кто я! — досадливо ответил Огнеяр. У него вдруг снова стало сумрачно на душе, словно чей-то гадкий голос напомнил, что он — оборотень, изгнанный даже из родного города. — И куда мне идти теперь, не знаю. Люди меня выгнали, одна мне дорога осталась — к волкам.
— Нет, — прошептала Милава, и глаза ее наполнились слезами. В голосе Огнеяра была такая тоска, что она понимала — он не шутит. — Не надо. Как же я? Как же мы? Что же нам делать?
— Не знаю! — отчаянно ответил Огнеяр. — Видят боги светлые — я как тебя никого не любил и любить не буду. Да только что тебе будет от моей любви? Отдадут тебя за оборотня? И говорить нечего! А украсть — на мне и без того всяких бед полный короб!
— Ну и пусть! — воскликнула Милава. Душа ее разрывалась: она привыкла почитать законы рода и во всем слушаться старших, но сейчас, когда ей грозила разлука с Огнеяром, родовые обычаи вдруг утратили над ней власть. — А хоть меня и не отпустят! Я все равно с тобой пойду!
— Куда? — воскликнул Огнеяр, готовый рычать от тоскливой ярости на судьбу. Он любил Милаву и хотел ее любви, но не мог ее принять. Что он даст ей, кроме несчастья? Порвав с надежным кругом родни, она все равно не найдет полного лада с мужем-оборотнем. Они слишком разные, и этого различия не преодолеть никакими силами. — Куда я тебя поведу — в нору под корягой? Я сам не знаю, что еще этот зверь во мне выкинет! Что со мной мой отец сделать задумал! Он меня недавно в такое диво превратил, самому тошно было!