— Слышь, Тахо, — продолжал Павел, — ты бы так по-пижонски котлами в резервациях не светил. Тут народ, знаешь, вроде миролюбивый, но спрос на котлы такой, что оторвут вместе с клешней и не спросят, как звать.
— Чего? — еще больше поморщился Малон, совершенно не поняв тираду Павла.
— Ну, котлы…
— Котлы?
— Часы наручные, — пояснил Артем.
— Ах это, — кивнул иноземец. — И кому они здесь нужны, электронные? Батарея сядет, и взять ее негде. Вот ведь штука какая: в наше время электронные часы делать легче, чем механические.
Теперь в смысл сказанного не очень въезжал Ходокири. Он взглянул на Артема:
— О чем это он, братка?
— О котлах, Паша.
Тем временем Тахо снова повернулся к лесу.
— А чего ты там высматриваешь? Кустик поудобнее для отправления нужды? — выдавил смешок Ходокири.
— Следы видите? — Тахо указал рукой на снег. — Следы лошади. Причем лошади подкованной. Значит, не дикая.
— И что?
— А теперь взгляните, откуда идут эти следы. Вон ветви на деревьях. Лошадь прошла под ними. Но ветки не поломаны. Даже снег не стряхнуло. Значит, лошадь была без всадника. Даже если бы всадник нагнулся, он непременно задел бы ветки. Лошади же достаточно было опустить голову. Рядом с лошадью человек тоже не шел. Его следов нет.
— А как ты определил, что это была лошадь? — спросил Ходокири.
— Следы видите? — повторил Тахо.
— И что? — Павел едва сдерживал смех.
— Это следы подкованной лошади.
— Так как ты понял, что это лошадь?
— А кто тогда?
— Ну, может, это конь!
— А в чем разница? — недоумевая, спросил Малон.
— В чем разница?! — воскликнул Павел так, словно только этого вопроса и ждал. — Конь еб…
Артем сразу ткнул его локтем в живот, не давая договорить бранное слово.
— …а лошадь дразнится, — выдохнул Ходокири окончание рифмованной фразы и зло посмотрел на друга.
— Ладно, подкованная лошадь, ну, или конь, без наездника, — вздохнул Артем. — А к чему, собственно, ты ведешь?
— Разве это не странно, в глухом лесу? — пожал плечами Тахо.
— Странно, конечно. — Полукров помассировал гудящие виски и поморщился.
Похмелье скверно влияло на его умственные способности.
— В этих лесах, кстати, волки обитают? — продолжал задавать вопросы Малон.
— В изобилии, — кивнула Химера. — Еще рыси и медведи, если тебя хищники интересуют.
— Медведи? А они зимой разве не спят?
— Ну, говорят, до войны спали. А сейчас часто зимой бродят многие. Шатунами зовутся. Голодные и очень опасные.
— Ну и каковы шансы у коня долго протянуть в лесу, если с ним нет человека?
— Собственно, и у человека с конем шансы невелики, если оружия нет, — усмехнулся Павел. — Тем более зимой, когда жрачки зверью мало.
Малон задумчиво потер подбородок:
— Вот и настораживает все это. В паре миль отсюда я обнаружил силки. В них попал заяц. Причем несколько суток назад. Однако его не тронули хищники. И охотник, что силки расставил, не забрал добычу. Странно. Похоже, что животные массово мигрируют из этих земель. Да так поспешно, что не теряют времени на поиски съестного.
Павел Ходокири перестал ухмыляться и задумался.
— А ведь правда, странно как-то. Мы уже в Псковском ареале?
— Именно, — кивнул Артем, глядя на следы.
— Тахо, мать твою, в какую хрень ты нас опять втянул? — зло проговорил Павел.
— Это нам и предстоит выяснить. Похоже, что все взаимосвязано.
— Взаимосвязано с чем, черт тебя дери?!
На дороге, уходящей дальше на запад и сворачивающей за густые еловые заросли в нескольких сотнях метров впереди, показался плотно груженный санный обоз.
Все быстро привели оружие в готовность и зашли за свои транспортные средства, чтобы использовать их в качестве укрытия.
Из лошадиных ноздрей выстреливали белые струйки. Такой же пар шел и от людей на повозках. Увидев странную компанию у себя на пути, они также взялись за оружие. Артем поднял левую ладонь, давая понять, что пришельцы настороже, но не имеют враждебных намерений. Конечно, таким жестом могли пользоваться и дорожные разбойники в качестве уловки, однако лихие люди промышляли намного реже и достаточно далеко от обжитых мест. Зимой все портил снег — по следам злодеев могли настичь «исполнители» закона, казаки или рейтары.
Вереница из пяти саней наконец достигла двух рейтаров, их работодателя и его сестры. Женщин и детей в обозе видно не было, только суровые невыспавшиеся мужики.
Первая повозка остановилась, за ней остальные.
Мужчина, возглавляющий обоз, нервно поглаживал дробовик и пристально смотрел на группу у дороги и ее транспорт.
— Вы рейтары? — недружелюбно буркнул наконец он.
— Как видите, — кивнул Артем.
— Покажи колор,[8] — хмуро проговорил путник.
Он знал, как, впрочем, и большинство жителей резерватов, что рейтарские эмблемы просто так не носят. Если кто-то использует чей-то знак, не состоя в соответствующем клане, он может сделаться рабом этого клана на определенное время, зависящее от ущерба, который нанесен таким использованием. В стародавние времена не менее строгий спрос был в местах заключения за татуировки, обязательно несущие определенный смысл.
— Извини, добрый человек, — ухмыльнулся Полукров, — но рейтар не повернется спиной к незнакомцу, держащему палец на спусковом крючке.
Глава обоза скривился, жуя соломенные усы, и нехотя убрал руку от оружия.
— А теперь?
— Теперь другое дело. — Артем повернулся, демонстрируя спину, где на кожаной куртке, как и положено, была изображена эмблема его клана.
Оскалившаяся голова волка и сотканное из колючей проволоки слово «стая».
— О! Эти тоже из стаи! — послышался возглас в обозе.
Полукров обернулся и поморщился — резкое движение отозвалось болью в висках.
— Что?!
Старший обоза повернул голову и недобро оглядел своих товарищей, словно кто-то из них сболтнул лишнее. Затем снова устремил взор на Артема.
— Что значит «и эти из стаи»? — повторил свой вопрос Полукров.
— Да, в общем, встретился намедни один субчик. Только одет не по-рейтарски. Не по нахалке.[9] В ватнике военного фасона. Но на спине шитье подобное. Может, человек лихой вашим колором обзавелся…
— Как он выглядел?
— Да роста немалого, что сосна корабельная. Плечистый. Белобрысый такой…
— Да Ванька это, — тихо фыркнул Ходокири.
— Погоди, Паша. А с чего ты, добрый путник, взял, что он лихой человек? Вел себя нехорошо?
— Псих он, — снова раздался чей-то голос.
— Миша, ну-ка, хавальник прикрой, — рыкнул назад старший.
— Так что случилось у вас?
— Гранатой он грозился, вот что.
— Почему?
— Спрос мы хотели взять с дружка его…
— Нерусский такой, невысокий и глазастый? — вмешался Павел.
— Именно. — Путник кивнул.
— За что спрос-то? — напрягся Артем.
Сразу в больной похмельем голове зароились тревожные мысли о том, что с его товарищами могло произойти что-то нехорошее по вине вот этих людей.
— Привел он несчастье в селение наше, за то и спросить хотели. А этот здоровый ввалился и давай гранатой махать.
— Что еще за несчастье?
— Зверь дьявольский.
— Мутант, что ли?
— Да не мутант. — Незнакомец снова поморщился. — Похуже. Сказал же, адов зверь. Из огня да серы состоит. Парит над землей, аки филин на охоте. Пламенем дышит и сжигает все и вся.
— Огненный зверь, — шепнул Ходокири, слегка толкнув Артема. — Байки нордов помнишь?
— Н-да… Это то немногое, что я помню из нашего застолья. Ладно. Слушай, добрый путник, где сейчас товарищи наши?
— Ну, покуда мы уходили, они оставались в Толоково. У Егора Ветрова. Односельчанин наш. Он семью брата потерял намедни из-за зверя этого.
— А дружки наши в порядке?
— В порядке. Что с ними станется-то?
— А вы куда? Не из-за них ли ушли?
— Да из-за зверя того. Гиблые теперь это места. И охоты нет, и вообще житья. Один Егор из всего населения остался. Только ежели доберетесь, дома наши не трогайте. Знаю, рейтары уважают чужую собственность, но все равно прошу. Авось изменится что… Может, когда и вернемся.
— И вы надеетесь на перемены к лучшему, бросив свои дома? — покачал головой с нескрываемым осуждением Малон Тахо.
— Так, погоди, — перебил его Артем. — Где дома-то?
— Южнее Великих Лук. По нашим следам аккурат доберетесь.
— А далеко?
— На таком транспорте, как у вас, дотемна будете уже там.
— Ладно, благодарствую. — Полукров кивнул. — За жилища ваши не беспокойтесь. Сами не тронем, а покуда там будем, и разбойникам не дадим.
— Вы бы это… — Незнакомец кашлянул. — Корешей своих как заберете, Егорку нашего тоже. Нельзя ему там оставаться. Сгинет почем зря.
— И куда нам его девать?
— Да куда угодно, только подальше оттуда.
— Ну а когда зверь тот доберется до мест, что подальше, снова бежать? — спросил Тахо.
— А ты что предлагаешь, умник?
— Убить зверя.
Незнакомец с изумлением смотрел на Малона некоторое время. Затем тихо выдавил:
— Долбанутые… — И тут же скомандовал запряженной в повозку кобыле: — Нно-о! Пшла! Долбанутые вы, ребята, без обид! — крикнул он на прощание, увлекая за собой сани односельчан.
Группа проводила их взглядом. Первым подал голос Ходокири:
— Убить, значит, зверя? А что за зверь-то?
— Я пока не знаю, — ответил Тахо.
— То есть? Мы, значит, должны убить то, что даже ты не знаешь что… Что за хрень вообще?
— Ну а что может быть проще, чем убить, Павел? А вот понять, с чем нам предстоит иметь дело, — это, конечно, сложнее. Поехали.
Тот путник не обманул. Сумерки только занялись, превращая белый зимний лес в холодный синеватый мир. К этому времени санный след, уходящий на восток, привел группу, двигавшуюся в противоположном направлении, в селение, откуда обоз и начал свой путь. Около пяти десятков домов, небольшой холм с ветряной мельницей чуть в стороне, несколько амбаров. Вдалеке, на западной окраине, виднелась россыпь больших пепелищ.