Она все еще отказывалась на него смотреть, разумеется. Но улыбка ободряла.
– Эта сука даже не пользуется камбузом, – тон у Сенгупты был заговорщицкий. – Выходит из своего отсека только чтобы нас попугать.
– Как она вообще здесь оказалась? – поинтересовался Дэн.
Ракши что-то сделала с глазами, по-особенному дернула ими, вызвав командный интерфейс.
– Вот. Теперь мы ее увидим, – она подняла локти и сразу опустила, словно крыльями взмахнула. Брюкс не мог понять, продиктовано движение управлением или обсессивно-компульсивным расстройством. – А меня чего спрашивать?
– Я думал, ты знаешь.
– Это ты был там а я всех вас выловила из атмосферы.
– Нет. В смысле… откуда она вообще взялась? Вампиры должны жить в уютных маленьких комнатках и там сражаться с алгоритмами, решать Большие Проблемы. Они не должны никому угрожать. Их не спустят с поводка – идиотов нет. Как Валери оказалась в пустыне со сворой зомби и военным аэростатом?
– Умные монстрики, – слишком громко ответила Сенгупта (Брюкс нервно посмотрел сквозь дырчатый пол). – На твоем месте я сделала бы пару крестов.
– Без толку. У них в голове встроены лекарственные насосы. Антиевклидики.
– Все меняется исходник. Адаптируйся или умри, – Сенгупта по-птичьи склонила голову. – Я не знаю откуда она взялась. Но работаю над этим. Вообще не верю ей мне не нравится даже как она двигается.
«Мне тоже», – подумал Брюкс.
– Может ее друзья нам подскажут, – сказала Сенгупта.
– Какие друзья?
– Те от которых она сбежала. Я их ищу и – эй ты же у нас крупный биолог да? На конференции ездишь и все такое?
– Был на одной или двух. Я не настолько крупный ученый.
По большей части, он посещал конференции по вирту; гранты были не столь велики, чтобы перемещать реальную биомассу по планете. К тому же последнее время коллеги были совсем не рады его видеть.
– На эту стоило съездить, – Сенгупта закусила губу и вывела архивное видео на стену. Стандартная запись с плавающей камеры: типичный зал самой типичной конференции. Ракши отключила звук, но вид был более чем знакомый. Первый ряд для профессуры, своими одеяниями больше напоминавшую термохромную и многосоставную скульптуру из плоти; аспиранты в галстуках и блейзерах из самой унылой синтетики. В маленьком загоне сбоку стояла пара десятков телеопов, похожих то ли на огромных палочников, то ли на спаривающиеся шахматные фигуры – сдаваемые внаем механические раковины для призраков тех, кто не смог раскошелиться на самолет.
Выступающий стоял на самой обычной сцене. За ним возвышался стандартный флэш-экран, на котором вращалась корпоративная голограмма, напоминая собравшимся, где они и на чьи деньги банкет:
«Файзерфарм» представляет:
22 Биеннале, Мемориальная конференция
по синтетической и виртуальной биологии
имени Д. Крейга Вентера
– Не моя тема на самом деле, – признал Брюкс. – Я больше по…
– Вот! – каркнула Сенгупта и приостановила запись.
Сначала он не мог понять, что она имеет в виду. Мужчина за кафедрой, застывший посреди движения, махнул рукой в сторону матрицы из портретов, маячивших за его спиной на экране. Обыкновенная, моментально замыливающая глаз групповая диорама, заразившая академические презентации по всему миру: «Я бы хотел воспользоваться возможностью и поблагодарить всех тех замечательных людей, которые помогали мне в исследовании, потому что я никогда, – слышите, суки, – никогда не поставлю их в соавторы».
А потом Брюкс присмотрелся, и у него слегка заныло в желудке.
Там были не сотрудники, а объекты исследования.
Он чуть ли не по пунктам мог перечислить все признаки вампиризма: бледность, лицевая аллометрия, углы скул и мандибул. И глаза: Боже, эти глаза. Изображение, пропущенное через три поколения, копия с дубликата изначальной картинки, часть лиц деградировала до кучки темных пикселей, но даже при этом от одного взгляда на них по позвоночнику бежали холодные мурашки.
Дай время, и Брюкс мог все спокойно разложить по полочкам. Но спинной мозг все равно сжимал яйца за миллисекунды до того, как серое вещество говорило, в чем дело.
«Зловещая долина на стероидах», – подумал Дэн.
Только сейчас он заметил текст, сверкавший перед кафедрой; миниатюрную инфу по докладу: «Паглиньо Р. Д., Гарвард. „Доказательства эвристической обработки изображений в сетчатке вампиров“».
Сенгупта побарабанила пальцами, скормила таракану наводку:
– Второй ряд третья колонка.
Лицо Валери. О, да.
– Специально делают так чтобы их было сложно отследить, – пожаловалась Ракши. – Постоянно меняют идентификационные коды перевозят с место на место. Постоянно «закрытая информация» и «ошибка файла» и «не можем позволить фронту освобождения вампиров узнать где наши псарни» но теперь я ее достала у меня есть первый кусок паззла.
Вампирша Валери. Лабораторная крыса Валери. Пустынный демон Валери, повелительница умертвий; выжигающая все на своем пути армия в одном лице. И Ракши ее достала.
– Удачи, – сказал Брюкс.
Но пилот уже вызвала очередное окошко, список имен и филиалов. Похоже, докладчики и участники. Некоторые были отмечены флажками. Брюкс прищурился, ища связь между подсвеченными именами.
Вот оно! Постоянное учреждение: институт Саймона Фрезера.
– У нее есть друзья, – почти про себя пробормотала Сенгупта. – И похоже она от них сбежала. Уверена они хотят ее вернуть.
Реальность не исчезает, если вы перестаете верить в нее.[263]
Джим Мур танцевал.
Не было площадки или партнерши, даже зрителей – пока Брюкс не вскарабкался в Центральный узел. На командной палубе царила непривычная тишина: никакого топота, щелчков языком или стаккатных раскатистых ругательств, которые изрыгала Сенгупта, когда система или интерфейс видели что-то не так, как она. Мур был совсем один в захламленном помещении, прыгал с кучи грузовых кубов, отскакивал от случайной поверхности и приземлялся на палубу буквально на долю секунды, приняв идеальный полуприсед, прежде чем снова взвиться в воздух. Одна его рука была крепко прижата к груди, другая била невидимого парт…
«Противника», – понял Брюкс. Эти удары раскрытой ладонью по воздуху, и пятка, которая с хрустом врезалась в подвернувшуюся переборку, – боевые движения. Правда, Дэн понятия не имел, сражается полковник с виртуальным партнером в КонСенсусе или представляет его по старинке.
Танцующий воин зацепился за свободную петлю грузовой паутины, свисавшую с решетки, оперся ногами о переборку: Мур стал похож на человеческий трипод, распластанный на стене трехногим пауком. Теперь Брюкс смог ясно разглядеть его лицо: полковник даже не запыхался.
– Хорошо двигаешься, – заметил Дэн.
Солдат посмотрел сквозь него и безмолвно поднял ногу, медленно вращаясь в петле, как мельница на слабом ветру.
– Э…
– Тише.
Брюкс подпрыгнул, когда на его плечо опустилась рука.
– На твоем месте я бы его не будила, – тихо сказала Лианна.
– Он спит? – Дэн снова взглянул на потолок. Мур вращался все быстрее: голову наклонил вперед, ноги расставил в стороны, петля все сильнее затягивалась между человеком и металлом. В следующее мгновение полковник снова оказался в воздухе.
– Разумеется, – после утвердительно кивка дреды синтета еле заметно покачивались на голове. – Не поняла, ты сам разве бодрствуешь, когда тренируешься? Тебе не скучно?
Дэн не знал, что ей кажется более невероятным: мысль, что он экипирован некой формой лунатизма, или еще более смешная картина отработки ударов.
– Зачем вообще этим заниматься? Доза агониста АМФ-зависимой киназы, и будешь словно камень, даже если целый день валяешься в постели и жрешь конфеты.
– Может, он не хочет полагаться на имплантаты, которые легко взломать. Или от эндорфинов ему лучше спится. Да и старые привычки умирают с трудом.
Мур проплыл над их головами, пронзив воздух. Брюкс невольно пригнулся.
Лианна захихикала:
– Не беспокойся, он нас прекрасно видит, – и сразу уточнила: – Что-то в нем видит в любом случае.
Оттолкнувшись ногой, она скользнула к лестнице по левому борту:
– Лучше не трать время на этого неудачника: он как проснется, опять нырнет в файлы с «Тезея». – Лианна дернула подбородком. – Мне тоже надо убить время. Пойдем поиграем лучше.
– То есть…
Но она уже извернулась, как рыба, и нырнула в ось. Дэн последовал за ней в зону с гравитацией, на камбуз, где лежала зеленая бутылка Мура, а он сам прицепил свой фетиш-капюшон к переборке между двумя полосами мятного астродерна.
– Во что поиграть-то? – спросил он, нагнав Лианну. – В догонялки?
Она схватила маску со стены и кинула ему, а сама с глухим звуком одним ловким движением шлепнулась в подвернувшийся гамак.
– Во что хочешь. В «Битву богов». Бокс с обменом телами – тоже веселая штука. Еще есть симы Кардашёва [264], я в них профи, но обещаю, что дам тебе фору.
Он повертел «Интерлопер Аксессориз» в руках. Фронтальные сверхпроводники уставились на него парой изумленных глаз.
– Ты помнишь, что, по сути, это игровой капюшон, да?
– Я не играю.
Лианна посмотрела на него так, словно Брюкс заявил, что он – гортензия.
– Почему нет-то?
Разумеется, сказать ей он не мог.
– Это не реальность.
– В том и смысл, – объяснила она с удивительным терпением. – Вот почему это называют играми.
– Я не чувствую, что они реальны.
– Ничего подобного.
– Я не чувствую, понимаешь?
– Ничего подобного.
– Я не…
– Не хочу особо настаивать, старомодник, но ничего подобного.
– Не надо рассказывать мне о том, как я чувствую, Ли.
– Да ведь это те же самые нейроны! Один и тот же сигнал бежит по одним и тем же проводам, и мозг не видит разницы между электроном, пришедшим с сетчатки, и тем, который вкололи где-то на полпути. Никакой.