– Спасибо.
– Если у тебя появится настроение поиграть, я с удовольствием присоединюсь.
Никаких упоминаний о его беспомощности в руках Валери и панической атаке. Она спокойно отнеслась к его невежеству, без всякой снисходительности смотрела на отсутствие имплантатов. Только дружба и желание помочь.
Брюкс почувствовал смесь стыда и благодарности. «Мне нравится эта женщина», – подумал он и повторил:
– Спасибо.
Других слов у него просто не было.
Лианна глупо улыбнулась:
– Не за что, – и сразу ткнула пальцем куда-то ему за плечо. – Думаю, Джим хочет с тобой поговорить.
Брюкс обернулся. Полковник бесшумно приземлился на палубу позади. Теперь он стоял там, будто извинялся; сумку за его спиной распирали изгибы и странные углы.
– Я не…
– Мне все равно нужно в трюм. Он твой, – подпрыгнув, Лианна исчезла в потолке, а Мур одним движением плеча скинул сумку, расстегнул печать, вытащил рулон какой-то паутины и протянул его Брюксу.
– Это тебе для переноски оборудования.
Дэн, чуть помедлив, взял его:
– Спасибо. Только оборудования я с собой не прихватил…
Полковник снова нырнул в рюкзак и на этот раз вытащил длинную зеленую бутылку; повернул ее так, чтобы Брюкс увидел этикетку с надписью «Гленморанджи».
– Нашел в каком-то кубике, – пояснил Джим. – И не спрашивай, как она туда попала. Может, подарок от продавца за крупный заказ. Или Чайндам захотел меня порадовать. Я знаю одно – это мой любимый сорт.
Он поставил бутылку на палубу и опять полез в сумку.
– Кстати, в комплекте с милым набором бокалов.
Мур махнул в сторону клейких стульев:
– Занимай место.
Он открыл бутылку; в воздухе сразу повеяло торфом и древесным дымом.
– Технически мы не должны возиться с открытыми жидкостями даже при ускорении в одну третью же, но в «грушах» по вкусу все напоминает пластик.
Брюкс протянул бокал.
– Могу предположить, – Мур позволил дрожащей при низкой гравитации капле покинуть бутылку, – что ты слегка раздражен.
– Может быть, – признал Брюкс. – Когда не пачкаю штаны от экзистенциального ужаса.
– Еще недавно ты занимался своими делами, отдыхал в турпоходе…
– Я вообще-то полевыми исследованиями занимался.
– …как вдруг угодил под перекрестный огонь в войне транслюдей. А потом и вовсе очнулся на корабле с мишенью, нарисованной прямо на корпусе.
– Я действительно постоянно задаюсь вопросом, что я тут делаю. Каждые тридцать секунд, или около того.
Они чокнулись бокалами и выпили. Брюкс одобрительно хмыкнул, когда от жидкости приятно потеплело в горле.
– Конечно, в том, что ты здесь, есть определенный риск, – признал Мур. – И за это я приношу извинения. С другой стороны, если бы мы не взяли тебя с собой, скорее всего, ты бы уже умер.
– Мы хоть знаем, кто нас преследует?
– Не на сто процентов. Желающих много. Даже троглодиты в списке есть, – полковник пригубил виски. – Иногда Лианна сильно нас недооценивает.
– Но почему? – Тут Брюксу пришла в голову мысль: – Рой же не украл этот корабль?
Мур засмеялся:
– Ты хоть знаешь, сколько открытий уже запатентовали Двухпалатники? Они могли бы купить флот таких кораблей за наличку, если бы захотели.
– Тогда почему?
– Рой вполне справедливо считали угрозой, даже когда монахи сидели в пустыне и не высовывались. Теперь мы находимся на корабле, который может донести нас куда угодно, от «Икара» до «о’нилов». – Он посмотрел на виски. – При таких обстоятельствах уровень угрозы лишь возрастает.
– Значит, мы летим на «Икар»?
Мур кивнул:
– Подозреваю, что наши преследователи об этом не знают. С их точки зрения, мы просто срезаем путь по внутренней системе и направляемся куда-то еще. Наверное, поэтому они так долго сдерживались. – Он опустошил бокал. – А вот «почему» – вопрос неоднозначный. Если мы будем считать преследователей силой, у которой есть цель, это будет не слишком продуктивно. Лучше думать о них… как об очень сложных системах, которые делают то, что должны делать системы. Реагенты могут как угодно объяснять свою роль в реакции, но их точки зрения имеют мало общего с реальной химией.
Брюкс взглянул на собеседника новыми глазами:
– Ты буддист, что ли?
– Солдат-буддист, – Мур улыбнулся и снова наполнил бокалы. – Мне нравится.
– «Икар» был частью… увеличительного стекла?
– Вряд ли. Хотя сбрасывать эту возможность со счетов нельзя. Он находится в зоне риска.
– Тогда почему мы туда летим?
– Опять это слово… – Полковник поставил свой бокал на ближайший куб. – По сути, мы – разведчики.
– Разведчики?
– Двухпалатники считают наше путешествие чем-то вроде… паломничества, – он едва заметно, криво улыбнулся. – Ты, конечно, помнишь о миссии «Тезея».
Фраза была слишком риторической даже для знака вопроса.
– Разумеется.
– И знаешь, о топливной технологии, которую она использовала… использует.
Брюкс пожал плечами:
– «Икар» раскалывает антиматерию и лазером отправляет квантовые спецификации, «Тезей» по этим схемам штампует собственные запасы, и ба-бах! Куча антипротонов, ешь, сколько влезет.
– Почти. Важно, что «Икар» передает топливные спецификации на двигатель телематерии «Тезея» уже больше десяти лет. Недавно появилось предположение, что по этому же лучу что-то пришло в ответ.
– Разве «Тезей» не должен посылать собранные во время экспедиции образцы?
– Фаб-канал «Тезея» шел в карантин, расположенный на низкой околоземной орбите. Я же говорю о реальном потоке телематерии.
– Я не знал, что такое вообще возможно, – заметил Брюкс.
– Еще как возможно, это часть проекта: топливо – туда, данные – обратно. Конечно, в нынешнем состоянии нам еще несколько световых лет пахать до передачи сложных структур, так что приемник работает только с… базовыми данными. Одиночными частицами, экзоматерией, даже небарионной. С веществом, для постройки которого нужно очень много энергии.
Брюкс глотнул виски:
– Вы когда «Тезей» отправляли, что ожидали найти?
– Мы понятия не имели, – пожал плечами Мур. – Нечто чужое, это точно. А по сравнению с общей стоимостью миссии поставить лишний конденсатор на солнечную сторону «Икара» было пустяковым делом. Как минимум, его могли использовать в качестве семафора – если бы основной канал накрылся. Потому один и установили. Вдруг понадобится.
– Полагаю, он и понадобился.
Мур взглянул на пустой бокал, словно раздумывая, не мудро ли его поставить. Но потом вновь потянулся за бутылкой.
– Вот в чем штука… По пути выяснилось, что «Тезея» обманули, и он попался на приманку. Ты знал об этом? Такие вещи на публику говорили?
Брюкс покачал головой:
– Было что-то о корректировке курса за Юпитером, когда пришла новая информация.
– Я в последнее время окончательно запутался, – проворчал Мур. – Что мы признаем, что фальсифицируем, а что полностью скрываем. После Огнепада мы все смотрели на небо так пристально, что из глаз кровь текла. Увидели, как что-то пищит в поясе Койпера – это ты знаешь – и послали взвод высокоскоростных зондов проверить. Следом снарядили «Тезей» (как только успели его собрать). Но он туда не добрался. Зонды долетели первыми, заметили нечто, зарытое в астероид, а тот сразу взорвался. Мы столько старались ради… «куклы», мощной пехотной мины с сиреной на макушке. Пришлось вернуться к радиокартам и звездным графикам. Там мы нашли рентгеновский выброс, похороненный в архивах, который произошел за несколько лет до Огнепада и больше не повторился. В то время МАС счел его аппаратным сбоем, но сейчас у нас больше ничего не было. «Тезей» уже в пятнадцати астрономических единицах, идет не туда… В общем, мы воспользовались преимуществом неограниченных топливных ресурсов, скормили кораблю новый курс, он развернулся и полетел в облако Оорта, что-то там нашел, вроде крохотного коричневого карлика. «Тезей» решил посмотреть поближе, засек какой-то объект на орбите, начал слать детали, а потом – раз, и исчез.
Мур свел вместе кончики пальцев свободной руки и резко их растопырил, словно свечу задул.
Брюкс ответил не сразу:
– Я об этом не знал.
– Это хорошо, иначе я бы очень забеспокоился.
– Я думал, корабль еще в пути. В новостях и сводках никаких сообщений о том, что они кого-то нашли. – Брюкс, взволнованный, не мог отвести взгляд от бокала. – И что там было?
– Мы не знаем.
– Но они же начали слать…
– Множественные контакты. Тысячи! Мы получили свидетельства, что пришельцы засевают атмосферу карлика пребиотической органикой – то есть там вроде шел суперюпитерианский проект по терраформированию. Но сумели ли наши это расследовать, осталось неизвестно.
– Господи… – прошептал Дэн.
– Может, там есть что-то еще, – добавил Мур, уставившись в палубу и глядя сквозь нее до самого Оорта. – Что-то… спрятавшееся. Ничего определенного.
Казалось, сейчас он находится в другом месте. Брюкс тихо кашлянул.
Полковник моргнул и очнулся:
– Вот и все, что мы знаем. Телеметрия была шумной, мягко говоря: у этого карлика чудовищное магнитное поле, и он глушит все, что пытаешься отослать. У Двухпалатников есть потрясающие распознавательные алгоритмы; они выжимали информацию из обрывков, где, я мог поклясться, не было ничего, кроме помех. Но есть и ограничения. «Тезей» вошел туда и будто исчез в тумане. Он вполне может по-прежнему слать сигнал – команда оставила спутниковый ретранслятор, и он активен. Пока есть надежда, мы держим канал связи открытым. Но с корабля мы больше ничего не получаем. Ни одного сигнала из-за этого «супа»!
– А теперь вы, значит, сигнал получили. Причем не только его.
– Нет, – Мур поднял руку. – Если бы система функционировала нормально, мы бы уже всё поняли и расшифровали, но ничего нет. Никаких протоколов установления связи и четко выраженной передачи. Там, на другом конце провода, никто не сказал, что посылает нам какую-то информацию. Когда приходит пакет с данными, обычно всегда есть звоночки. В этот раз – ничего. Тишина. Максимум – еле заметный всплеск, когда что-то вроде бы ринулось по потоку. Но контрольные суммы проверки не прошли… Все, парни, расходитесь, с