мотреть нечего! ЦУП сигнала даже не заметил. Я не заметил. И не подозревал о подвохе, пока Двухпалатники не помогли мне выжать архивы, прогнав их через свои сакральные алгоритмы. И это спустя несколько лет!
– Но если поток даже протоколы не запустил, как…
– Спроси у них, – Мур дернул подбородком в сторону смутной точки за переборкой – узла озарений Двухпалатников. – Я тут за компанию.
– Значит, нечто использует поток телематерии, – подытожил Брюкс.
– Или, по крайней мере, использовало.
– И это были не мы.
– Что бы там ни было, оно изо всех сил старается держаться в тени.
– И что оно нам послало?
– Ангелов Астероидов, – пожал плечами Мур. – Так это называют Двухпалатники, ну или так нам перевели их слова. Возможно, монахи просто такой условный код для операции придумали. Но я не знаю, насколько серьезно они верят в то, что там что-то есть. Может, все-таки был сбой или неудавшийся удаленный взлом, и мы сможем что-нибудь узнать про хакеров, изучив отпечатки.
– А если там все же что-то есть? Чисто гипотетически, – спросил Брюкс. – Что-то физическое.
Мур раскинул руки:
– Например? Незаметный туман из разрозненных атомов?
– Я не знаю. Вещь, которая нарушает все наши законы.
– Тогда, я полагаю… – Мур глубоко вздохнул, – у нее было несколько лет, чтобы обустроиться.
Все рушится, основа расшаталась.[259]
Монахи придумали шикарный план, как сбросить с хвоста таинственных преследователей. Пока те не взорвали «Венец», они решили взорвать его сами.
Мнением Брюкса, естественно, никто не интересовался.
Он опять сидел в медотсеке (он же – «Техобслуживание и ремонт») и клеил на себя очередной резиновый экзоскелет. Это оказалось легко: всего-то надо было наложить ленты на голые, лишенные волос полоски на теле, которые Дэн сам сделал пару дней назад.
Правда, сейчас счет шел не на дни. Судя по только что прозвеневшему звонку, до взрыва осталось две минуты.
Две минуты. До взрыва.
С потолка упала Лианна:
– Привет. Я тут, чтобы сказать: Ракши сейчас будет складывать оси. Я не хотела, чтобы ты шлепнулся, когда сместится гравитация.
«Как мы заботимся о тараканах, – с кривой усмешкой подумал Брюкс. – Очень похоже на Сенгупту».
По сигналу переборки задрожали. Отсек задергался, вдалеке неожиданно словно заревел океан. По кубу покатилась оставленная кем-то «груша» с питьем.
– Не беспокойся, – заверила Дэна Лианна. – Правый борт сместится на пару градусов, и ненадолго, буквально на несколько минут. Ты даже виски не разольешь. Если пьешь, конечно.
Выпить сейчас явно стоило.
Низ качался между ногами ленивым маятником и остановился в полуметре от центральной линии: полые кости «Венца» сложились вдоль хребта, как ребра закрывшегося зонта; вращение, выбрасывавшее их наружу, замедлялось в точной пропорции по отношению к ускорению, нараставшему изнутри. Тысячи тонн медленно двигались вокруг, множество векторов играли друг против друга, а Брюкс не чувствовал ничего, кроме учтивого разногласия между внутренними ушами. Низ снова подходил к предназначенному для него месту.
Это впечатляло, и все же:
– Меня беспокоит не запуск двигателей, а кома, которую вы хотите потом устроить.
– Ты ее даже не почувствуешь.
– Я именно это имею в виду. Когда падаешь на Солнце, как-то хочется остаться в сознании и запрыгнуть в спасательный челнок, если все пойдет наперекосяк.
– Тогда тебе тем более не о чем беспокоиться: у нас нет челноков.
Отсек слегка подпрыгнул от тяжелого и глухого, вездесущего удара, когда защелкнулись огромные стыковочные зажимы. «Груша» на столе качалась туда-сюда. «Терновый венец» связали и снарядили для плавания.
Лианна кинула Дэну комбинезон и ткнула рукой в потолок:
– Пошли?
На сей раз безмятежного плавания по туннелю света не получилось. Не было легкого восхождения из псевдогравитации в невесомость. Теперь «Венец» разгонялся, врубил двигатели и поджал отсеки к бортам: сбежать от второго закона Ньютона было невозможно. Каждая ступенька преодолевалась с той же тяжестью, что и предыдущая; с каждым кольцом светящейся ленты падать было все дальше.
По причине, которую Брюкс не мог понять, так казалось даже легче.
Они выбрались в Центральный узел, прямо на дно чаши; здесь тоже царила гравитация, как и на всем корабле. Огромную радужку на южном полюсе сузили и зафиксировали. Ртутные иглы сочились из зеркального шара наверху, как нити липкой слюны, спускаясь в открытый зрачок. Видимо, грузовой лифт. Ведет в трюм, а может, и глубже: в закутки и технические каналы, где в случае катастрофического сбоя с проводкой боролись вручную; к колоссальным, изрыгающим нейтроны двигателям.
Брюкс склонился над ограждением. Глубины полого позвоночника «Венца» уходили вдаль оптической иллюзией, напоминая трахею самого Бога. («Всего сто метров, – напомнил себе Брюкс, – всего сто метров».) Внизу виднелись признаки активности: что-то мельтешило, слабо клацал металл о металл. Жидкие зеркальные канаты дрожали натянутой тетивой, когда что-то дергало их с другого конца.
Кто-то похлопал Брюкса по плечу, и он чуть не подпрыгнул. Лианна держала в руке два серебряных троса; на конце каждого волшебным образом раскрылся хомут, похожий на гипертрофированное игольное ушко. Синтет отдала один Дэну и вставила ногу в петлю другого.
– Хватай и прыгай, – сказала она и легко переступила через ограждение.
Лианна медленно полетела вниз – при работе двигателя в четверть силы тяжести люди весили еще меньше, чем при вращении, – и набирала скорость вместе с расстоянием. Брюкс тоже продел ногу в петлю, схватил трос одной рукой (как за стеклянистую резину) и последовал за женщиной. Пока он спускался, волокно в руке натянулось и истончилось. Он поднял глаза и вроде бы даже заметил крохотные волны, рябью расходившиеся от точки в зеркальном шаре, из которой тянулся этот чудесный канат, но из-за скорости и расстояния второй раз ничего разглядеть не смог.
Брюкс падал в пастельные сумерки, мимо биостальных балок, кольцевых обручей и мерцающих переборок с мягким покрытием. Узлы из труб походили на вокальные связки в горле; рядом размытыми нитями сочились серебряно-металлические потоки. Конец отстегнутого каната Лианны пролетел мимо, жабьим языком возвращаясь вверх по шахте.
Четверть же. Но сломать себе шею на дне стометрового колодца все равно легче легкого.
Движение Брюкса постепенно замедлялось – волшебная «тарзанка» достигла своих пределов. Впереди маячил еще один огромный люк, по сторонам от которого виднелись решетки, служебные панели и около шести альковов для скафандров. Из переборки поблизости топорщился воздушный шлюз, как вторичный рот, достаточно большой, чтобы проглотить двух Брюксов за раз. Но влетел Дэн в пасть покрупнее. Серебряный канат опустил его, словно мать, кладущая младенца в кроватку, мягко уронив из света во тьму. Поставил на пол огромной темной каверны, где со всех сторон маячили монстры и машины. И тут же бросил.
«Вот она, значит, какая, стратегия, – размышлял Брюкс. – Предвидение, контрмеры. Интеллект настолько огромный, что даже в язык не помещается. Форменное самоубийство».
– Поверь, – сухо обронила Лианна, пока они забирались в скафандры. – Они знают, что делают.
Скафандр обернулся вокруг Дэна как паразит-душитель. Дыхание и биение крови хрипом отдавались в шлеме; наконечник в заднице дергался, словно кормящийся хоботок. В уретру вошел катетер, но Брюкс ничего не почувствовал, отчего забеспокоился еще больше, так как понятия не имел, чем механизм там, внизу, занимается.
«Они знают, что делают».
Последние два часа они провели в трюме, среди мутных перепутанных теней расчлененных машин. Наверху замерзала остальная часть корабля: отсеки, лаборатории, туннели и Центральный узел насухо выкачали и открыли воздействию вакуума. Еще недавно это пещерное пространство полностью принадлежало больным Двухпалатникам, став импровизированной гипербарической камерой, где враждебные анаэробы дохли в ядовитом кислороде, а рой зализывал раны и творил заклинания, собирая воедино кусочки создаваемого паззла. Теперь всю эту таинственную протомашинерию сложили, упаковали и привязали к стенам. Двухпалатников, чьи ткани еще насыщались под давлением в пятнадцать атмосфер, укрыли в стеклянных саркофагах, персональных декомпрессионных камерах с руками и ногами. Они стояли, едва двигаясь, прямо на палубе, похожие на противоположности глубоководных ныряльщиков из давно минувших дней. Между ними безмолвно сновали зомби Валери; похоже, ей поручили следить за монахами. Личинки, выхаживаемые трутнями…
Теперь стал замерзать и трюм, вокруг собравшейся команды убывал последний карман воздуха на корабле. Двухпалатники, исходники, монстры – странные, гибридные твари, в которых было по чуть-чуть от каждого, – все стояли и наблюдали, как обвислая груда ткани посередине помещения развернулась в огромную черную сферу, а взаимосвязанные геодезические сети проросли под ее шкурой растягивающимся оригами-скелетом. Штриховкой тени.
Мур назвал эту штуку термосом. Наблюдая, как она надувается, Брюкс был почти уверен, что именно такой футбольный мяч унес их из пустыни. Хотя, его, похоже, перекрасили.
Лианна ткнулась в Дэна сбоку и прикоснулась шлемом для личного разговора:
– Добро пожаловать на встречу одноклассников Прайнвилля.
Брюкс с трудом улыбнулся.
«Они знают, что делают».
Дэн тоже знал, до некоторой степени. Они собирались упасть в сторону. Пролететь мимо выхлопа так близко, что можно было бы протянуть руку и увидеть, как та испаряется в потоке плазмы, извергающимся со скоростью двадцать пять километров в секунду. Не будет возможности запустить маневровые двигатели для дополнительного толчка вперед, никаких шансов создать хотя бы минимальное расстояние между готовым переломиться хребтом и вознесением со скоростью в шесть термоядерных бомб в минуту. Первый закон Ньютона – настоящая сука, переговоров не терпит. Даже Двухпалатники не смогли заставить ее раздвинуть ноги чуть пошире, и даже этой неохотной уступки едва хватало, чтобы замаскировать потерю передней части корабля. Для маневра по выводу на безопасное расстояние ничего не останется.