Так. Деда и побратима я потерял. Среди людей я не заметил характерных очертаний драконьего тела, которое просвечивало бы сквозь любую иноформу. И каким зрением выискивать йети я тоже уже хорошо знал. Даже не драконьим, а глазом Велеса.
Далеко внизу слева, у полоски реки мелькнул знакомый отблеск. Не там, где я оставил Йагу с людьми. Для конспирации я скачком третьего уровня удалился в противоположную сторону. И уже там, на минуту коснувшись почвы клеверного поля, мимикрировал. О форме не задумывался, доверившись интуиции пятой ступени – ей лучше знать, что идеально подойдёт для моей задачи.
Когда я добрался до места, где заметил отблеск, меня встретило гробовое молчание пятерых людей, если причислить к ним няню, и одного йети – волосатого, словно в жизни не брился, в чёрных, несмотря на глубокий вечер, очках. Они сидели у небольшого костерка.
Дед почуял, что их молчание подслушивают.
– Кто там прячется? Выходи!
Я выдвинул из кустов голову, поинтересовался:
– Кого хороним?
– Проходи себе мимо, человече. У нас нечем тебя угостить, – ответствовал дед.
– А добрым словом?
Шатун прищурился.
– Неподходящая у нас компания для тебя, парень.
– А мне нравится!
Я понадеялся, что здесь все слышали сказку про инопланетян, и мой вид никого не шокирует. Вытянулся из кустов поближе к костерку. Слабое пламя заиграло на изгибах тела.
Девушка Аня и ещё одна светловолосая незнакомка взвизгнули:
– Змея! Питон!
Обе кинулись к Диме в поисках защиты.
– Не питон, а наг, – возразил я, вытянув себя, наконец, полностью.
Пятый уровень славно надо мной поиздевался, выцепив из глубин моей памяти со стороны матери древний облик нага: длиннющее змеиное тело с маленькой человеческой головой вместо нормальной драконьей. Без крыльев, в отличие от современных нагов. И кожа с мягкими чешуйками была странного зеленовато-коричневого цвета, как травянистая почва подо мной. Я свернул себя в кольца вогруг остолбеневшей группы. А ведь никто на них даже не шикнул, с чего бы им каменеть?
– И что делает древний наг под Москвой? – решил заговорить дед.
– Да вот прослышал, что в эти края последний Велесов пожаловал, пришёл посмотреть.
– Опоздал, наг. Погиб он.
– Как это? – подпрыгнул я в негодовании. – Да как он посмел без разрешения деда?!
Йага прищурилась:
– Гор, мальчик мой, это же ты! Вот пострел!
– А я думал, дед первым меня узнает…
Так вот зачем пятый уровень наделил меня таким гибким и скользким телом – уварачиваться от родственных и дружеских объятий! Иначе они бы меня придушили, особенно могучий дед. Даже Аня повисла на кончике моего хвоста, визжа от восторга.
Когда превосходящие числом и силой противники придавили меня к земле и улеглись рядком, вцепившись в моё тело, как медвежьи когти на ожерелье няни, пришлось сдаться. В стороне осталась незнакомка, наблюдавшая за кутерьмой исподлобья. Йага тоже не принимала участия – королеве не положено беситься, она плела новый венок и улыбалась, украдкой смахнув слезу. А вот некоронованный король сибирских джунглей поднабрался сил за эти часы. Сюда бы ещё Ларику! Но её под конвоем отправили в Сибирь. Ничего, догоню.
– Я тоже всех вас люблю, – выдохнул я почти счастливым голосом.
Незнакомка вскинула голову:
– Меня ещё рано любить. Но я благодарю вас за моё спасение.
Дима, спохватившись, представил нас:
– Света, это мой побратим Гор. Гор, вот и моя сестра Светлана.
– Какая я тебе сестра? – сверкнула глазами девушка и отвернулась, в ярости сжав кулачки.
Шатун, опустив голову, чему-то улыбнулся. М-да. Обзавелись мы подарочком… Ну, ничего, ненадолго.
Я удивился – откуда они вообще взяли, что я мог умереть с четырьмя-то модулями? Но гибель двух видела Йага. А дед успел оплакать ещё двух. Он как раз из убежища выбирался со Светланой, когда люди расстреливали меня и ту женщину. Выходит, я отвлёк бандитов на себя, сам о том не подозревая.
Дима рассказал, как спасали Свету. Едва успели. Она воспользовалась хаосом и пыталась бежать. Бандиты подстрелили её, но, спасаясь от ворвавшихся в убежище деда и Димы не успели добить, бежали в панике. Рана была в ногу, сквозная и не опасная, но Света потеряла много крови, и Йага уже перевязала её травяными повязками.
Я вспомнил женщину, погибшую по моей вине, и покаялся перед людьми.
Света уточнила, как выглядела погибшая, сморщила нос:
– Не жалей. Её свои не пожалели. Первая среди них шлюха и садистка. Снайпером была.
Я вздрогнул. Как всё-таки беспощадны люди. Даже к мёртвым.
– Она была человеком, – тихо сказал Шатун.
– Из них никто не был человеком! – вспыхнула Света. – Это нелюди, понимаешь? У них ничего святого. Ни-че-го!
Дед оборвал начинающуюся истерику:
– Ошибаешься, человечица. Все люди имеют святость, ибо суть существа мыслящие. Все вы изначально стоите на первой ступени Ме, а некоторые могут взойти и выше.
У Димы сразу загорелись глаза, но погасли, когда Света буркнула:
– Значит, они лишилились святости! Все заповеди преступили: не убий, не укради, не прелюбодействуй, не клянись…
– Может у вас, людей, и так бывает, – не стал спорить дипломатичный дед.
Света вдруг улыбнулась:
– А вы вполне разумны, инопланетяне. А я думала – неандертальцы какие-то.
Дедова морда скривилась, как от пригоршни ядовитых волчьих ягод. Но он тут же ухмыльнулся:
– А вот в разумности людей у нас большие сомнения. Я понимаю, что красивая девушка стоит царства, не только сегодняшней битвы, но это не логично – оставлять раненое сокровище на смерть в огне.
Светлана покраснела, отвернулась, завесив лицо растрёпанными волосами.
Дед довольно потирал лапы:
– Славная была сеча. Полный капут негодяям! Всем концам конец. Кстати, славяне, а вы знаете, что слово «капут» произошло от «капища», дома мёртвых? То ли дело у славян – целый мир в одном слове. Конец – это возвращение к началу, ибо «кон» на древнем есмь начало.
Начинается!
Студент тоскливо вздохнул, подбросив ветку в костерок. Аня тоже выглядела грустной.
– А ты почему здесь? – спросил я, ткнув девушку кончиком хвоста. – Там полно людей с машинами и сиренами, подвезли бы. Плохо разве – сэкономить на проезде?
– Издеваешься? Да меня до утра продержали бы в кутузке, сочли бы за сбежавшую террористку. И документов с собой нет, в машине отобрали.
– Да какая из тебя террористка? – заржал Дима.
Я заметил ревнивый взгляд, брошенный на него Светой, и совсем приуныл. Как у них, людей, всё сложно! Вот эти двое поневоле стали сводными братом и сестрой. А им это надо? Кажется, я начал догадываться, почему студент ушёл в игру по уши, когда в жизни никакой жизни не стало. Реальность слишком жестокая вещь, чтобы в ней бились нежные человеческие сердца без брони. Игра – это мощная броня. И врастает до кости, стоит лишь примерить.
Йага похлопотала над ранами Светы, сменила травяную повязку Семёнычу. Я тоже зализывал раны глубоко внутри. Мне казалось – с тех пор, как я умер и чудом воскрес, я стал каким-то… ненастоящим. Или мир вокруг. Что-то ушло безвозвратно. Может, так и теряют драконы невинность? Потому что виноват я был кругом, куда ни глянь. И больше всего меня мучило, что Ларику не защитил.
– Сколько у меня времени, няня? – спросил я, отозвав Йагу в сторону, к реке.
Некоторый мусор не стоит выносить из гнезда, и мы разговаривали на драконическом. Даже если услышат люди – не поймут. Забыли они изначальный язык.
– Надо уточняющий обряд провести, – ответила няня.
– Не надо! У меня все алмазы сгорели.
– У Горыхрыча есть.
Бесшумно подобравшийся дед запротестовал:
– Ещё чего? Не дам на такую ерунду!
Он сел рядом с Йагой. Она тут же запустила пальцы в его отросшую гуще прежнего шерсть. Быстро же дед оволосател. И вообще обессовестел – для родного внука алмазик пожалел! Я было возмутился, но дед успокоил:
– Гор, сегодня с тебя все порчи должны сняться, какие были. Ты же теперь дваждырождённый.
– Ну вот, где справедливость? Всего два раза родился, а уже четырежды умер!
Он пожал плечами:
– Чем выше к Ме, тем нелогичней мир. Спасибо тебе, внук. За меня умирал.
Он крепко обнял меня. Мою шкуру обожгла горячая слеза, скатившаяся из его глаз.
Я рассказал о встрече с Юем и Хросом.
У нас, драконов, не было обиды на царевича: мы понимали, что он выполнял долг. Но вот поведение наставника становилось всё более загадочным. Недавно он пытался убить царевну, а потом, как ни в чём ни бывало, присоединился к поисковой группе Хроса, и непохоже было, что наставник в опале за покушение на царскую дочь. И ещё странно было, что Ларика слишком легко простила покушение и согласилась вернуться в Гнездо. Или её каким-то образом одурманил Юй по приказу Зуверрона, как и мою маму? Да и царевича…
Дед покачал головой:
– Хотелось бы мне знать, что сейчас происходит в Гнезде. Не нравится мне быстрота, с какой теперь приговаривают к смерти. Ррамон совсем спятил. И старейшины не отстают. Ларику приговорили, не попытавшись вернуть в сознание. И тебя казнили, Гор. Забыл? Ведь ты для Гнезда труп, как и я.
– Так мне теперь нельзя возвращаться, даже с принцессой?
Я обрадовался. Дед, как всегда, вырвал надежду с корнем:
– Твою роту никто не отменял. У тебя остались сутки.
– И одно утро.
– Учти: утро в Сибири наступает раньше, чем в Москве.
Оп-па! И правда – забыл! Если послезавтра утром мне надо быть в Гнезде с принцессой, то во сколько же мне нужно упаковать её в чемодан в Москве? Самый край – до полуночи с учётом палок в колёса в виде непредвиденных ударов, на которые горазда моя жизнь. А иной судьбы у дракона с именем Гор и быть не может, как я понял. Последняя подложенная жизнью свинья повергла меня в депрессию: я должен доставить принцессу, чтобы избежать казни мечом, но, как только я появлюсь, меня тут же повторно казнят за измену.