– Я не буду убегать, – отозвался вожак.
Что-то в его голосе изменилось, но Марий не мог понять, что именно. Он стал не таким низким. В нем появилась звонкость…
Рукой, не закованной в лед, любитель дорогих сапог медленно скинул капюшон. Мотнул головой, перебрасывая недлинную толстую косу через плечо. И выпрямился, смело глядя в глаза опешившему дейвасу. А потом, так же не отводя взгляда, провел рукой сквозь красный огонь – и тот зашипел, медленно уходя в землю, будто провинившийся пес, ползущий к хозяину на брюхе.
Женщина. Девушка. Та самая, кого Марий повстречал у свадебных костров.
Так значит, нет никакого брата?
Марий услышал, как заливисто смеется за его спиной Казимир Кожемяка. И сам не сдержал усмешки над собственной глупостью и слепотой.
От неожиданности Болотник едва не выпустил жгут черного пламени, соединяющий его руку и запястье девицы. Впрочем, он не был бы главой Школы Дейва, если б терял самообладание из-за таких мелочей.
– Чтоб тебя пустынные черви сожрали, – прошипел Даромир.
Бояна цыкнула на него, не поворачивая головы. Ее взгляд метался от дейваса к Итриде и против воли снова возвращался обратно. По виску Итриды стекла капелька пота, и заметила ее не только Бояна.
Марий улыбнулся шире и вдруг резко дернул руку вверх, подтягивая к себе незнакомку, словно норовистую кобылицу на веревке. Итрида рванулась вперед, едва не упав, оступилась и сделала два или три шага, прежде чем ей удалось покрепче ухватить темное пламя, злобной змеей бьющееся у ее ног.
– Ты упрямая. Но иногда стоит быть помягче.
Марий перехватил второй рукой пламя и потянул его на себя. Итрида, готовая к новому рывку, вцепилась в жгут и отклонилась назад, но в тот момент, когда она перестала жестко упираться ногами в землю, Марий отпустил огонь, и тот просто исчез. Девушка, потеряв опору, нелепо всплеснула руками и хлопнулась оземь. В мгновение ока дейвас очутился возле нее, и в белую шею уперлось отточенное до синевы лезвие рунического меча. Итрида вскинула голову открывая врагу горло, и с вызовом глянула поверх клинка. На мгновение Марию показалось, что ее глаза продолжают светиться, но в следующий миг он понял, что ошибся: всего лишь отсвет костра и непроглядная темнота радужки, с которой сливались зрачки.
Молчание затянулось. Первым его нарушила девушка.
– Отпусти моих людей.
Ее голос звучал хрипловато и низко. Пожалуй, постарайся она, и отличить его от мужского будет трудно. Впрочем, именно это она и сделала там, на площади, во время короткого разговора с глумцом.
– Чтобы они перерезали мне глотку на первой же ночевке? Я хочу встретить еще много рассветов.
– Тогда что ты с ними сделаешь? – девушка припала на одно колено, упираясь рукой в другое.
Меч Мария продолжал давить ей в шею, не давая подняться. Но взгляд она упрямо не отводила, словно цепляясь им за лицо дейваса.
Марий пожал плечами.
– Убью. Заставлю раздеть друг друга и свяжу. Отпущу на все четыре стороны. Прицеплю к стремени коня и заставлю бежать до Школы Дейва. Какой вариант тебе больше нравится?
– Ты просто трусишь с нами сразиться! Ты, порождение Подземного мира, морокунов колдун, трус, проклятый Навью!.. – выкрикнул шехх.
Темноволосая девушка скосила на него глаза и поджала губы. А вот светловолосый, простодушный на вид увалень хранил молчание, внимательно разглядывая дейваса. Так, словно искал слабое место, в которое ударит при первой же возможности.
– Просто я не дурак драться разом с четырьмя бродяжниками, – небрежно отмахнулся Марий, не удостаивая упомянутых вниманием. – А вот ты поедешь со мной.
– И как ты меня убедишь?
– Ты же дорожишь своими друзьями. Или нет? – Марий почувствовал, как в ответ на его слова от рыжей девки полыхнуло болезненным жаром, ощутимым даже на расстоянии.
Неужто и впрямь огненосица?
– А по дороге расскажешь, у кого ты украла дар.
Девушка на миг отвела глаза, а потом снова подняла их на Мария.
– Я пойду добром, если ты сделаешь кое-что.
Марий качнул головой.
– Ты всерьез думаешь, что можешь ставить мне условия?
Улыбка, прорезавшая ее лицо, была страшной. Кажется, он видел такие на лицах лаум – когда впервые встретил их, запертых в Чаще, почти потерявших всякую надежду вернуться в мир живых.
Рыжая подалась вперед, и меч не ожидавшего такого дейваса без труда рассек кожу и мясо. Неглубоко – но довольно, чтобы на черный металл потекла алая кровь.
Мир вокруг застыл. Ноздри дейваса дрогнули, ловя отзвук костров и горячего пепла, едкий и оседающий на языке жаждой. Он не отодвинулся и не убрал меч, а она продолжала страшно улыбаться, глядя ему в глаза, и подавалась вперед все сильнее.
– Итрида! Прекрати! Не надо! – голос темноволосой подружки этой сумасшедшей был нежным и грудным.
А эту дикую кошку с черными глазами, значит, Итридой зовут. Подходящее имя. Как удар кнута.
Итрида, услышав оклик, словно пришла в себя. Сжала губы добела и остановила смертельное движение. Но полностью не отодвинулась – так до конца и не сдалась. Упрямая глупая девка.
– Я выслушаю твои слова и решу, стоят ли они моего внимания. Если нет – поедешь поперек седла, а твоих дружков сдам городничему ближайшего города. Он будет рад: за пойманных разбойников князь сулит щедрое вознаграждение.
– Они поедут со мной, – глухо отозвалась она. Порез на шее выглядел бархоткой, коими любили украшать себя продажные женщины… или следом от ошейника. Дейвасу не понравились оба варианта. – Мы всегда вместе. Хоть на плаху, хоть в столицу.
Ожидаемо.
– Второе?
– Научи меня, как приручить огонь.
Марий не успел ответить: по хребту вдруг побежали мурашки. Он выругался и отступил от Итриды, опустив меч. Но кольца черного огня с ее дружков снимать не торопился. Болотник обернулся, ища взглядом воина, с которым пришел к костру бродяжников.
Глаза забытого всеми Казимира закатились так, что остались видны лишь белки. Его руки безвольно повисли вдоль тела, губы побелели, а под кожей выступили синие линии вен. Мужчина открыл рот и заговорил – но губы его не шевелились, точно голос ему не принадлежал:
– Я так рада, что мы наконец-то встретились…
Марий недоуменно обвел взглядом шайку и замер, разглядев, как лицо рыжеволосой девушки залила смертельная бледность. Она судорожно дернулась вперед и лишь в последний момент снова замерла.
– Кто ты? – спросил Марий.
Кожемяка перевел на него слепые глаза и равнодушно ответил:
– Я не с тобой пришла говорить, Болотник. Итрида, знай, что это я создала тебя. Подобных тебе еще не бывало, и я уже боялась, что и не будет. Но все получилось. Мне жаль видеть, какую жизнь тебе приходится вести, но поверь: скоро мы встретимся, и все изменится.
Огненосица задрожала и вцепилась правой рукой в запястье левой, будто сдерживая себя. Казимир чуть покачнулся и закашлялся, но голос продолжал звучать:
– К сожалению, верный мне человек не отдал тебе связующие браслеты. Ему помешали, и он совершил большую… глупость, из-за которой браслеты едва не попали не в те руки. Но нас ведет сама судьба, а Пряхи благосклонно ткут одно полотно на двоих – как иначе объяснить то, что браслеты все равно оказались подле тебя?
– Так это из-за тебя я стала такой? – голос девушки звучал как змеиное шипение.
Кажется, она едва сдерживалась, чтобы не броситься на Казимира. Лишь понимание, что, убив его, она все равно не зацепит ту, что сейчас говорила его голосом, останавливало Итриду.
– Какой? – вкрадчиво поинтересовался голос.
Из носа Казимира хлынула кровь, он не удержался и упал на колени.
– Опасной! Слабой! Проклятой! Я перестала быть человеком из-за тебя! Кто ты?! Покажись!
Девушка разняла руки, оставив на коже ярко-красные полосы. Боль не отрезвила ее, а напротив, разожгла костер ярости. Итрида метнулась к Казимиру, на ходу вытягивая не замеченный Марием нож, и прижала его к горлу воина жестом, не оставляющим сомнений в том, что этот клинок уже отнимал жизни.
– Говори, – прошипела девушка в лицо мужчине.
– Ты стала прекрасна. Когда мы увидимся лицом к лицу, я покажу, чем одарила тебя. Но сейчас я вынуждена откланяться: это тело больше не выдержит моего присутствия. Можешь его добить: я не стану отнимать у тебя это удовольствие.
Казимир заморгал и закрыл лицо руками. Между пальцев хлынула кровь, часть ее попала на одежду Итриды, и она отшатнулась, брезгливо глядя на мужчину. Казимир продолжал зажимать лицо и тихо постанывал. Кровь текла у Кожемяки из глаз, носа и ушей, затем хлынула ртом. Весь залитый красным, Казимир плашмя рухнул на траву дернулся пару раз и затих. Его тело начало съеживаться, становясь все меньше. Что-то зашелестело, раздалось карканье, и из травы, тяжело взмахивая испачканными в крови крыльями, взлетел крупный черный ворон. Птица все быстрее удалялась от скрытой в лесу поляны. Но в нее влетел комок огня размером с кулак, и ворон зашелся диким карканьем, на лету превращаясь в живой костер.
– Да какого демона тут творится! – снова задергался шехх, и Марий лениво махнул рукой в его сторону, заставляя кольцо сжаться.
Итрида бросилась к своим бродяжникам, но ее нагнал хриплый голос дейваса:
– Что ж, теперь, когда лишние глаза и уши нам больше не мешают, можем спокойно потолковать.
Глава 16. Черные воды памяти
Впервые с того дня, как Влад Ратоборец передал ей свое проклятие, Итрида столкнулась так близко с пламенем другого дейваса. Смертельная волна летела к ней, и девушка бросилась бы бежать, если бы не трое бродяжников, закованных в черные кольца. Она успела лишь представить, что этот огонь – тоже зверь, незнакомый и дикий, как пламя налетело на нее и вцепилось в руку.
Острые клыки вгрызались в плоть Итриды, но она, вместо того чтобы отпихнуть их или отдернуть пострадавшее запястье, лишь нежно гладила огонь, увещевая его ласковыми словами. Он был чужой – и все же чуял в ней нечто родственное его бушующей сути. Мало-помалу Итрида ощутила, как стоящая дыбом шерсть улеглась, а клыки перестали пытаться прогрызть ее кожу. Пламя все еще обвивало руку, но уже не грозило выжечь ей сердце.