Та лишь дернула плечом и пошла к мужчинам. Завидев девушек, Санэл повернулся к ним: улыбка и не подумала исчезать с его плоского загорелого лица.
– Купальни пошли вам на пользу, – рудознатец улыбнулся так довольно, как будто лично намывал бродяжниц.
Бояна за спиной Итриды беззастенчиво закатила глаза, делая вид, будто молится Гильтине с просьбой оградить от нежеланного внимания. Меж тем Санэл продолжил, будто не заметив гримасы Бояны:
– Пара часов спокойного сна и добрая еда придадут вам сил. Пойдемте, я провожу вас туда, где вы сможете отдохнуть. Старейшина уже закончил говорить с Марием. Вы приглашены на праздник сегодня вечером, но, если будете падать от усталости, вряд ли празднество придется вам по душе.
– Кто-то женится? – полюбопытствовала Итрида, следуя за рудознатцем.
Бояна, Храбр и Даромир шли следом за ней и Санэлом, отстав на пару шагов. Итрида слушала ответы Санэла и рассматривала селение: ее всё здесь удивляло даже сильнее, чем в Белоозере.
– Нет, вовсе нет. Мы празднуем день, когда лаумы вернулись в Беловодье. И очень удачно, что Марий пришел к нам именно сегодня. И вы, конечно! – спохватился рудознатец и широко улыбнулся, отчего орел на его лбу будто взмахнул крыльями. – Вы друзья Мария, а значит, и всех рудознатцев.
– Эй, Санэл! Говори, да не заговаривайся! – вмешался Даромир. Он догнал их и наставил палец на рудознатца, хмуря брови. – Скорее всё Беловодье покроется льдом посреди лета, чем мы с огненосцем станем друзьями. Он…
– Охолони, Даромир, – негромко бросила шехху Итрида, и тот захлопнул рот. – Пусть мы с паном дейвасом и не друзья, но он уже не раз приходил нам на подмогу.
Санэл покачал головой:
– Если бы вы были его врагами, вы давно были бы уже мертвы. А если бы Марию была безразлична ваша судьба, он бы исчез, забрав у вас всё, что ему нужно, и не оставив даже тени следа.
– Клянусь пламенным ликом Алте-Анкх, ты говоришь так, словно он всемогущ, – презрительно протянул Даромир.
Санэл остановился прямо посреди улицы, повернулся к Даромиру и положил руку ему на плечо, внимательно заглядывая в глаза:
– Он не всемогущ, нет. Всемогущи только Пряхи – в их руках нити всех жизней, даже богов. А Марий просто всегда платит по долгам. И неважно, какой это долг – монет, крови или чести. – Санэл похлопал закаменевшего шехха по плечу, отодвинулся от него и кивнул бродяжникам: – А вот и ваш дом.
Рудознатец толкнул деревянную дверь: она открылась легко и без скрипа. Кроме двери, деревянными были еще наличники – простые и безыскусные, без тонкой резьбы, но раскрашенные яркими сине-белыми узорами. Сам дом был сложен из рыжеватых камней. Задней стены не было – жилище оказалось пристроено прямо к скале, накрепко с нею сцепившись. Нижние камни, касающиеся земли, были цветом чуть темнее, и по ним растекались зеленые ниточки лишайника. Возле дома не было ни забора, ни сада: на это попросту не оставалось места. Итрида вошла первой, следом за ней Бояна и Даромир. Бродяжники встали по обе стороны от огненосицы и принялись осматриваться. Сама Итрида внимательно слушала Санэла, объясняющего, где что лежит и кого позвать, если им будет надобна помощь. Храбр задержался на улице, осматривая кладку дома: камни прилегали друг к другу так плотно, что и ногтем не подцепить. Санэл, оставив бродяжников располагаться, вышел к воленцу.
– Чего-то не пойму, – обратился к нему Храбр. – Как так хитро сложено, что даже щелей нет?
Рудознатец улыбнулся и сверкнул глазами, словно мальчишка, хвастающийся приятелю редкой ракушкой:
– Как думаешь, за что нас прозвали рудознатцами?
– Болотник баял, вы с камнями ладите. Жилы чуете…
– Не только. Смотри, – Санэл поднял руку и негромко пропел несколько слов низким голосом. Раздался негромкий шорох, земля вздрогнула, и камни дома словно задрожали. Приглядевшись, Храбр охнул: они медленно сдвигались, прижимаясь друг к другу так плотно, что даже малейшие щели – и те пропали. Храбр обошел домишко, присматриваясь к местам соединения стен и скалы. Хотя смотреть было не на что: дом вырастал прямо из рыжевато-серых камней.
– И что, вы все можете… так? – в голосе Храбра проскальзывало восхищение пополам с завистью. Санэл покачал головой и развел руками:
– Увы. Только шаманы могут петь камню. Чтобы возвести один дом, шаман должен день и ночь выпевать образ, который хочет получить, а потом еще седмицу ему придется молчать: голос пропадет. Сотворение – это тяжело. То, что сделал я, – мелочь, детская шалость, всего лишь передвинуть уже созданное…
Из двери выглянула Бояна и гаркнула на рудознатца и бродяжника:
– Вы чего творите? Решили нас камнями присыпать? Я сегодняшнюю ночь хочу под крышей поспать, так что хватит ее ломать! У-у-у, медведи…
Погрозив кулаком, Бояна скрылась в прохладной темноте. Санэл сочувственно поглядел на Храбра:
– Тяжело тебе с нею.
Храбр ответил рудознатцу недоуменным взглядом, но тот не стал ничего объяснять. Поклонился, махнул рукой в сторону, сказав, что скоро им принесут поесть, и ушел. Храбр же, еще раз оглядев выращенный на теле скалы дом, покачал головой и вошел вовнутрь. Друзья уже расположились кто где. Даромир занял место возле окна и начищал любимые ножи, а Итрида вытянулась на широкой лавке. Она положила голову на колени Бояны, и та медленно гладила ее короткие рыжие волосы. Храбр опустился на лавку возле Даромира и прикрыл глаза.
В каменном доме было тихо и прохладно. В лучах солнца, пойманных квадратом окна, невесомо танцевали золотистые пылинки. Говорить не хотелось. Такие минуты покоя и тишины за последние седмицы стали для бродяжников редким и ценным даром, и никто не торопился их прерывать.
Итрида сама не заметила, как под ласкающими руками Бояны провалилась в сон. Она поняла, что задремала, лишь тогда, когда тихий голос позвал ее по имени. Лица коснулись прохладные пальцы, поглаживая теплую ото сна кожу, и Итрида позволила себе понежиться под этим прикосновением пару мгновений. Потом нехотя подняла ресницы и улыбнулась склонившейся над ней Бояне.
– Всегда бы так просыпаться.
От касаний Бояны по телу Итриды разливался покой. Вечно грызущий ее огонь отступал, словно черная волчица пряталась в глубь навьей чащи, спугнутая необъяснимой силой маленьких ловких пальчиков. Итрида накрыла ладонь Бояны рукой, прижимая ее к своей щеке. Подруга в ответ улыбнулась и перекинула волосы на спину, искоса поглядывая на Итриду.
– Прости. Я бы рада дать тебе отоспаться, но заглядывал посыльный от Санэла. Сказал, это их празднество начнется, как только стемнеет, а солнце только что скрылось. Храбр и Даромир ждут снаружи, а мне поручили тебя разбудить.
– Не хочу туда, – Итрида тяжело вздохнула и отпустила руку Бояны. Медленно села и потянулась, разгоняя кровь в спине и шее. Устало растерла лицо ладонями, на мгновение задержав их на глазах. Бояна сочувственно погладила подругу по плечу и заправила ей за ухо короткую прядку волос.
– Думай о том, что скоро все кончится. Ты овладеешь этим Огнь-Камнем, и больше не будет того, что случилось в той волости. Осталось совсем чуть-чуть…
– Ты веришь, что я справлюсь? – Итрида отняла руки от лица и посмотрела на Бояну. Темные брови были нахмурены; в ожидании ответа Итрида сильно прикусила щеку и ощутила вкус крови на языке. – Там сгорели десятки самовил. Сколько полегло людей, прежде чем им запретили приближаться к камню, рудознатцы даже не считали. Во мне нет ничего – ни силы, ни воли, ни уверенности, – что делало бы меня другой. Лучше них.
– Глупая, – Бояна ласково улыбнулась и погладила Итриду по голове, как маленькую девочку. – В тебе есть твой собственный огонь. Тот, что собрал всех нас вокруг тебя. Тот, что оберегает тех, кто тебе дорог, и сжигает всех, кто осмеливается поднять на них руку. И это пламя никак не связано с проклятием Ратоборца.
Бояна притянула к себе огненосицу и обвила ее руками. Итрида обняла подругу в ответ и доверчиво положила подбородок на ее плечо. Смешно наморщила нос – его защекотали пушистые волосы Бояны. Прикрыла глаза и глубоко вздохнула, собираясь с силами перед тем, как отправиться к людям, которые должны были оценить ее и решить, достойна ли она войти в святая святых Орлиного гнезда. Погруженная в свои мысли, Итрида не расслышала неощутимый шепот Бояны, коснувшейся губами ее рыжих волос.
– Если ты сгоришь – я сгорю вместе с тобой.
– О, а вот и вы! Итрида, пойдем танцевать! – Санэл потянул Итриду к плясунам.
От неожиданности она растерялась и позволила увлечь себя в круг, опомнившись лишь на его границе. Итрида резко остановилась и выдернула ладонь из руки Санэла. Рудознатец недоуменно обернулся, его брови изломились домиком, и парень виновато спросил:
– Ты не хочешь? Прости, я должен был прежде узнать…
От смущения Санэл стал похож на того, кем, по сути, и был, – на мальчишку. Итрида тяжело вздохнула и заставила себя улыбнуться:
– Спросить и вправду стоило. Пляшу я редко и только если сама захочу. Тебе повезло: завтра я, возможно, умру, так что тратить ночь на слезы не стану. Пойдем, покажешь, как у вас веселятся.
Итрида уже сама схватила изменившегося в лице Санэла за руку и потянула туда, где несколько рудознатцев играли на незнакомых ей инструментах, рождающих быстрый и звонкий, как россыпь мелких камушков, ритм. Санэл вернул на лицо улыбку и последовал за девушкой, не пытаясь ее обогнать. Круг танцующих на мгновение разорвался, впуская их пару, а после сомкнулся вновь.
Даромир хмуро наблюдал за весельем Итриды со стороны. Между его бровей залегла глубокая морщинка, шехх кривил губы, не замечая, что уже какое-то время растирает грудь, словно пытается разогнать скопившуюся там тяжесть. Голос, раздавшийся прямо за его спиной, заставил Даромира резко обернуться, его сердце пропустило удар.
– Болотник, – зарычал шехх, сузив глаза. – Чтоб тебя песчаные черви сожрали, ты чего творишь? Подкрадываешься как тать!
– Одна моя знакомая делает отличные успокоительные чаи, – Марий неторопливо подошел к шехху и встал рядом. Ему не составило труда найти взглядом Итриду, неуклюже пытающуюся повторить за Санэлом движения, которые тот ей показывал. – Тебе точно не помешает.