– Удобно ли? – Антон растерялся. – Я и так слишком много хлопот для первого дня знакомства успел доставить.
– Ладно, – в ее глазах появились лукавые искорки. – Тогда с вас, сударь, бутылка мартини. И комплексы снимет, и душу согреет.
Придя домой и переодевшись, Марина принялась накрывать на стол, наотрез отказавшись от помощи.
– Здесь одному не развернуться, – улыбнувшись, сказала она, выпроваживая его с кухни. – Принеси лучше из комнаты магнитофон.
Несмотря на то, что Марина была после дежурства, она не выглядела уставшей. От выпитого вина ее лицо слегка порозовело.
Как это всегда бывает в первый день знакомства, Долгополова долго рассказывала о себе.
Выйдя замуж на последнем курсе мединститута, через четыре года она перебралась жить к родителям, потому как муж, плотно севший на иглу, не гнушался нести из дома даже детские вещи. Дальнейшая ее жизнь ничем особо не отличалась от жизни любой российской матери-одиночки.
– Вот уже два года как заведенная: дом – работа, работа – дом, – подвела она итог сказанному и грустно улыбнулась одними глазами. – Ну а ты по каким делам здесь?
Антон задумался.
В принципе за то время, пока он общался с Мариной, невозможно хорошо разобраться, что она из себя представляет, но первое впечатление было очень положительным.
– Понимаешь, – он вздохнул, собираясь с мыслями. – Ты хороший и добрый человек. Это заметно с первого взгляда… Поэтому врать тебе я не могу, а правду говорить…
Антон замолчал, не зная, как лучше объяснить Марине, почему он не может до конца быть откровенным.
Неожиданно она сама пришла на помощь.
– Значит, это такая правда, что одного дня знакомства недостаточно, чтобы ее доверить. – Она встала из-за стола и принялась убирать посуду: – Ничего страшного, я не обижусь. Только скажи… Хотя…
– Я не маньяк и не мошенник, – улыбнулся Антон, примерно представив, что она хочет узнать. – Впрочем, доказать это невозможно…
Пока хозяйка возилась у мойки, он оглядел кухню.
Старенький, купленный еще во времена развитого социализма холодильник да газовая плита на ножках представляли все бытовые приборы. Ни микроволновки, ни тебе кухонных комбайнов.
– Послушай, Марина, – он перевел на нее взгляд. – Хочешь, не напрягаясь, поправить свое материальное положение?
Она удивленно вскинула брови:
– А я не жалуюсь на свою жизнь.
– Извини, я не хочу сказать, что вы плохо живете. – Он покраснел, однако, быстро справившись с волнением, продолжил: – Видишь ли, мне необходимо несколько месяцев провести в этом городе.
– Хочешь снять комнату?
– Нет, немного не это.
Этим немногим была прописка и смена фамилии. Так скоро они заключили брак, который в народе называют фиктивный.
Олег Михайлович Князев глубоко ошибался, что его оставили в покое, а в компьютерном деле поставлена жирная точка. Уже через две недели после смерти Решетова раздался звонок и на пороге появился Гурно.
Бесцеремонно пройдя по квартире, с безразличием во взгляде осмотрев комнаты и ведя себя примерно так, как ведут себя люди, заявляющиеся по объявлению о продаже жилья, он уселся в кресло. Все это время Олег Михайлович не проронил ни слова, ломая голову над тем, зачем вновь понадобился чеченцу.
– Ты должен отработать свой долг, – наконец проговорил Гурно, смерив взглядом хозяина квартиры, стоящего в полной растерянности напротив него. – Надеюсь, догадываешься какой?
Князев кивнул головой и опустился на диван.
Постепенно он пришел к выводу, что, оставив его в живых, чеченец намеревался достать всех виновников неудачи недавнего мероприятия.
– Что требуется от меня? – он вопросительно посмотрел в глаза Алхастову.
Тот, в свою очередь, с нескрываемым интересом следил за его реакцией.
– Мои люди побеседовали со многими участниками и очевидцами событий, итогом которых стало наше знакомство, – он с особым акцентом, смакуя, проговорил сказанное в прошедшем времени слово «побеседовали» и нахмурил лоб. – Ни один не был отправлен на тот свет без допроса с пристрастием. Я узнал много интересного.
– Что именно? – заранее уверенный в том, что Гурно так или иначе передаст содержание ответов, он задал вопрос для того, чтобы выглядеть уверенней в собственном доме и стать полноправным участником диалога. Олег Михайлович догадался, что это его новые хозяева и они нисколько не сомневаются в том, что он будет на них работать. Со слов палача он понял и то, что его предположение в день убийства Решетова о неминуемой ликвидации всех свидетелей транзита денег нашло свое подтверждение.
– Удалось узнать, кто приложил руку к случившемуся, – невозмутимо сказал Гурно. – Оказывается, все было замешено на обычной для русских измене женщины.
Князев удивленно вскинул брови. Такие подробности ему не были известны. Но чеченец не стал посвящать его в суть дела, по-видимому, считая это нецелесообразным или неважным.
– Нужно найти четырех человек, – сокрушенно вздохнул Гурно, давая понять, что эта задача не из легких.
– Пятерых, – неожиданно для себя, словно кто-то толкнул в спину, проговорил Князев. – В команде Решетова был предатель по кличке Барабан. Без его помощи у них ничего бы не вышло.
– Среди убитых на трассе чеченцев был и один русский, – нахмурился Гурно. – Насколько я знаю, это и есть тот самый Барабан. Из-за него менты думают, что эта разборка – дело рук Решетова. Так или иначе, пока эти люди живы, я не успокоюсь. У тебя есть на этот счет какие-нибудь соображения?
Князев неопределенно пожал плечами и, закрыв глаза, на минуту задумался.
– Человек, из-за которого все началось и который оказался основным фигурантом, – законопослушный гражданин, он не натворит новых дел, не надейся, а просто постарается, не нарушая закона, переждать неприятности.
Гурно с интересом посмотрел на Князева:
– По нашим данным, водитель «КамАЗа» уехал в Москву.
– Как это удалось установить?
Гурно загадочно улыбнулся:
– Работаем…
– Тогда это упрощает дело. – Князев потер висок. – Зная, в каком дерьме оказался человек, причем не дурак, и зная, что он в столице, можно предугадать его дальнейшие ходы.
Чеченец удивленно вскинул брови:
– Ты хочешь сказать…
– Да, я хочу сказать, что его можно найти.
– Каким образом?
– Наверняка он попытается сменить фамилию и получить прописку. Для этого, в его положении, легче всего заключить фиктивный брак.
– Не понимаю, как ты в этом случае собираешься установить его местонахождение?
– Прописка обязательна с постановкой на воинский учет. – Князев хитро посмотрел на Гурно. – А для этого необходимо сняться с него здесь. Ради спортивного интереса я прозвонил в военкомат и узнал, что в день исчезновения из города он именно так и поступил. И еще… – Князев испытующе посмотрел в глаза Гурно и вздохнул: – Это очень опасный противник, и если ты хочешь просто отомстить, то, по-моему, делаешь это зря.
– Я прежде всего чеченец. – Гурно, вскинув голову, высокомерно посмотрел на Князева. – И поклялся перед лицом Аллаха покарать этих шакалов.
– Если бы ты знал, что такое спецназ ГРУ, то, наверное, послушал бы меня. Они работают очень жестко. Ты уже убедился в этом.
– Но и мы не мальчики.
– Как знаешь, – вздохнул Князев.
Галина торопливо открыла тяжелую металлическую дверь и вошла в дом. Бросив сумки с памперсами в угол, поднялась на второй этаж, в детскую.
Было подозрительно тихо. Обычно ее неспокойный малыш и часа не обходился без крика. Вынужденный поход в универсам был вызван тем, что сегодня суббота и горничная отдыхала.
Осторожно отодвинув занавеску детской кровати, она вздрогнула: малыша на было.
«Значит, Валера приехал раньше и забрал Олежку погулять, – подумала она, направляясь вниз. – Вот и Бима нет, видимо, следом за ними увязался».
Проходя на кухню, она сдвинула цветастый матрасик, подстилку их любимца, серого бультерьера.
Галина вошла на кухню в тот самый момент, когда звякнула микроволновка.
Открыв дверцу, она оцепенела. На керамической тарелке, противно и мерзко воняя, с выкатившимися, словно две виноградины, глазами и вывалившимся языком, лежала запеченная голова Бима.
Окружающие предметы стали принимать размытые очертания и погружаться в темноту… -…Я поставил машину в гараж, зашел в дом… – Валерий прошел из угла в угол спальни. Лицо его было сосредоточенным и бледным. Он пытался определить промежуток времени, которым воспользовались проникшие в дом злоумышленники.
Галина сидела на кровати, прижав к себе сына, отрешенно глядя перед собой. Верхняя губа, разбитая о край мойки при падении в обморок, была слегка припухшей. Пахло валокордином.
– А если бы малыш был дома? – Она со страхом посмотрела на маленького Олега и перевела взгляд на мужа.
– Ребенка в любом случае не тронули бы, – он остановился напротив нее. – Они ведь специально ждали, когда дома никого не будет. Обычный акт устрашения. Хм, – он озадаченно потер лоб. – Надо же, умудрились уложиться в какие-то двадцать минут.
– Я так больше не могу! – Галя с мольбой во взгляде посмотрела на Валерия. – Брось ты эту работу, эти контракты…
Она заплакала.
Через полчаса в доме Тахтамировых уже были двое из трех охранников, снятых с дежурства в офисе. Проведя со своими подчиненными инструктаж, Валерий вернулся в офис.
Начальник службы безопасности «Теодолита» Дарьин Федор Павлович, в прошлом, как и он, сотрудник тогда еще КГБ, вынужденно ушедший на вольные хлеба в период горбачевских реформ, уже поджидал его в кабинете. Он был гораздо старше Валерия Александровича, что слегка уравнивало их отношения как начальника и подчиненного, сводя их к товарищеским.
Федор Павлович был грузен и медлителен, однако за этой внешностью скрывался цепкий ум и феноменальная память.
– Что делать будем, Палыч? – Валерий выжидающе уставился на его пестрый галстук, как будто ответ должен был прозвучать оттуда.