Несколько папок были с документами, касающимися деятельности «Феникса». Финансовые отчеты, договора. Один отсек занимал серебряный пенал с туалетными принадлежностями и полотенце.
– Джентльменский набор, – задумчиво проговорил он, разглядывая плоскую фляжку с коньяком.
– Что ты сказал? – войдя в комнату, Марина подошла сзади и положила ему руки на плечи.
– Подвозил одного типа, а он в машине кейс оставил, – усмехнулся Антон, вытаскивая из небольшого конверта пачку фотографий.
С первого взгляда Антон понял, что у него в руках результаты наблюдений за сотрудниками «Теодолита». Многие из них были сняты на выходе из офиса, на пляжах, в ресторанах.
– Ой! – вскрикнула неожиданно Марина и выхватила у него из рук очередной снимок. – Это они!
– Кто они? – не понял Антон.
– Те, что меня дома в заложницах держали.
– Ну-ка, ну-ка! – Он взял из ее рук фотографию. На снимке были запечатлены двое молодых парней, садившихся в машину. Одного из них Антон уже видел, когда его возили к Тахтамирову.
– Ты не ошиблась?
Марина отрицательно покачала головой.
– У него на руке татуировка была, – она сунула под нос Антона свою руку, показывая место выше запястья, – череп и змея.
На фотографии у парня действительно в этом месте что-то синело, но разобрать детальнее, что именно, было невозможно.
– Ты, по-моему, говорила, они в масках были? – все еще думая, что она ошибается, усомнился он.
– Двери в ванную были полуприкрыты, а свет выключен, поэтому они не могли видеть, как я за ними через зеркало, которое в прихожей висит, наблюдала. Маски они надевали, когда надо было меня в туалет выводить или кормить. Ну, еще когда в квартиру ворвались, – немного подумав, добавила Марина.
– Значит, говоришь, череп и змея, – задумчиво проговорил Антон.
«Неужели его разыграли, воспользовавшись положением загнанного волка?»
Он стал прокручивать в голове события, результатом которых стал разговор с Тахтамировым, где он, в порыве чувств, объявил себя должником и, по сути, дал присягу на верность шефу «Теодолита».
«Ладно, хватит гадать, есть более радикальный вариант узнать, в чем тут дело», – подумал он и, поднявшись со своего места, начал собираться.
Невзирая на табу, наложенное Тахтамировым, Антон вошел в офис «Теодолита».
– Где шеф?
– А вы по какому вопросу? – стоящий в проходе охранник подозрительно оглядел Филиппова с головы до ног.
Чертыхнувшись, Антон достал сотовый и набрал номер Дарьина.
– Я кейс прихватил из командировки. В нем очень серьезный компромат на «Теодолит» и, в частности, на вас с Валерием Александровичем. Хотел узнать, как с ним поступить? Вы спуститесь или мне самому подняться?
– Ты зачем туда приехал? – Дарьин зло выругался. – Я же сказал, сиди дома.
– Я думал, после моего турне некого больше опасаться. Тем более материал, на мой взгляд, очень опасный, если все, что в нем есть, правда.
– Ладно. – Федор Павлович вздохнул, собираясь с мыслями. – Мы сейчас за городом. Передай охраннику трубку.
Через минуту, ответив по телефону несколько раз «да» и «понял», верзила в униформе уперся в Антона ничего не выражающим взглядом:
– Палыч сказал, что, если кейс с тобой, можешь оставить нам, если нет, то он сам за ним заедет.
После разговора Антона с Дарьиным охранник проникся к нему полным доверием.
– Я сейчас его привезу, – с этими словами Антон достал из кармана фотографию, на которой Марина опознала своих мучителей:
– Ты, случайно, не знаешь этих парней?
Охранник думал недолго.
– Тот, что в машину садится, Камиль. Фамилию не помню, на складе в Мытищах работает. Второй, – он некоторое время пристально вглядывался в лицо сидящего в машине парня, – Ридван Аджимамбетов – каменщик.
– Ты не ошибся? – Антон испытующе заглянул ему в глаза. – Фирма-то большая, народу много.
– Не забывай, где я стою, – усмехнулся охранник. – Все в офисе бывают: то получка, то отпуск или еще что-нибудь. Тем более эти два друга шкурные дела Дарьина решают.
– В смысле? – не понял Антон.
– Шашлыки, бабы. Камиль родом с Кавказа, а Ридван, хоть и татарин, всю жизнь в Узбекистане прожил. Одним словом, черножопые.
– Ты мне адрес склада дай, где этот Камиль работает.
– Зачем тебе? – удивился охранник.
– Снимки отдать, – на полном серьезе ответил Антон.
Ближе к обеду он уже въехал на территорию арендованных под склады старых казарм какой-то расформированной части.
Без труда найдя нужное хранилище, сразу наткнулся на Камиля. Держа в руке термос и пакет, тот направлялся на выход. Увидев незнакомца, остановился:
– Если что-то получать, то после двух. У меня обед.
Не обращая на него внимания, Антон заглянул в склад, где под самый потолок стояли катушки с кабелем, какие-то коробки и ящики. Убедившись, что, кроме них, здесь больше никого нет, повернулся к Камилю:
– Обеда не будет.
– Если срочно, то давай записку от прораба, – все еще думая, что приехавший хочет что-то получить, не унимался Камиль.
– Ты, видно, еще ничего не понял, – усмехнулся Антон, прошел мимо него и закрыл двери. – Мне это барахло не нужно. Я пришел послушать твои песни о том, как ты мою жену двое суток в ванной держал, а сам в телевизор со своим кентом Ридваном пялился.
Несмотря на угрозу в голосе и довольно решительный вид Антона, кавказец никак не выдал своего испуга. Он развернулся к столу, поставил на него термос и пакет, отряхнул руки:
– Ты это о чем?
В тот же момент Антон, сделав к нему шаг, молниеносным ударом кулака в лицо сшиб с ног.
Начальник склада, некоторое время лежа на спине, ничего не выражающим и удивленным взглядом рассматривал потолок, словно увидел там нечто необычное.
Подойдя к нему, Антон перевернул его руку тыльной стороной к себе и задрал рукав рубашки. Искусно выколотый череп, через глазницу которого проползала змея, развеял последние сомнения, тлевшие где-то в глубине души. Через несколько минут Камиль лежал на бетонном полу, связанный по рукам и ногам, со спущенными до колен брюками. И с ужасом наблюдал, как Антон, не спеша пройдя между стеллажами и распечатав коробку с паяльником, разматывает шнур.
Увидев в глазах горе-террориста страх, Филиппов присел перед ним на корточки:
– Ты, наверное, сейчас жалеешь, что у тебя склад электрооборудования, а не сантехники? Правильно жалеешь. Вот сейчас вгоню тебе эту штуку в зад, и еще до того, как в тебе закипит говно, ты пожалеешь, что отказался со мной сотрудничать.
Стоило Антону воткнуть паяльник в розетку и зайти к бедняге сзади, как тот скороговоркой, взахлеб заговорил:
– Я не виноват… Приказал Дарьин… Сказал, чтобы взяли с собой маски. Нужно, мол, напугать одну шалаву… – Спохватившись, что разговаривает с мужем, и затравленно глянув Антону в глаза, поправился: – Женщину… Объяснил, что говорить и как себя вести. Потом ее наши же парни от нас освободили.
– Ясно, – Антон уселся на ящик и задумался. Все это время Камиль лежал молча, не сводя с Антона немигающего взгляда.
Наконец Антон поднялся и, развязав его, направился к дверям. Неожиданно, словно что-то вспомнив, остановился:
– Никто не узнает о том, что именно ты мне об этом сказал, если сам будешь держать язык за зубами. Я оставляю тебя живым потому, что не в твоих интересах говорить о нашей встрече Дарьину.
Давая понять, что ему все ясно, тот яростно закивал, растирая успевшие затечь запястья.
– Мы не знали, кто она и для чего весь этот спектакль.
– Я знаю, – успокоил его Антон. – В противном случае ты сейчас бы уже не говорил.
Антону уже было ясно: Тахтамиров его обманул. Но нужно пролить свет еще на один вопрос, и он направился к художнику.
Подъезд, где жил Явенко, был оборудован домофоном.
– Кто это? – не понял Иван, когда Филиппов назвал свое имя.
– Человек, которому тебя заказали, – пояснил Антон.
После небольшой паузы послышался щелчок электрического замка. Поднявшись на третий этаж, Антон увидел на лестничной площадке высокого, худого мужчину с уставшим лицом.
– Это вы сейчас звонили? – уточнил он и, получив утвердительный ответ, открыл двери своей квартиры: – Входите.
– Не боишься? – улыбнулся Антон.
– Устал бояться, – художник вздохнул. – Просто неприятно.
Они прошли в комнату.
Согнав с кресла огромного персидского кота, Явенко занял его место, указав гостю на диван.
– Чем обрадуете?
Антон вкратце пересказал разговор с Дарьиным. Тот слушал, не перебивая, лишь несколько раз по его лицу пробежала едва заметная усмешка.
– Так почему ты решил меня не трогать? – спросил он, когда Антон закончил.
– Стало доходить, что меня использовали, запудрив мозги, для решения своих проблем.
– Что требуется от меня?
– Имел ли какое-то отношение Ваха Исмаилов к деятельности «Феникса» и «Теодолита»?
Художник усмехнулся:
– Ты знаешь, я это имя и фамилию впервые в жизни слышу, равно как и то, что «чехи» крышуют «Феникс». – Он взял со стола пачку сигарет и закурил. – Меня хотят убрать за мою глупость. Когда «Теодолит» только вставал на ноги, по подделанным мною авизо Тахтамиров получил крупную сумму денег…
Антону стало нехорошо. Опасения подтвердились: его, использовав как презерватив, превратили в обыкновенного наемного убийцу.
Не обращая больше внимания на художника, он молча поднялся со своего места и направился к выходу. Больше его ничто не интересовало. Дойдя до машины, он долго сидел за рулем, переваривая события последнего дня.
Значит, Исмаилов никакого отношения к Найдину, а тем более к Тахтамирову не имел, а следовательно, не было никакого отмывания и прокручивания через «Феникс» финансовых средств, якобы идущих на подпитку боевых действий в Чечне. Дарьин разыграл эту карту, чтобы впоследствии использовать его в своих целях как болванчика.
От злости он плюнул в свое отражение в зеркале заднего вида и с силой шарахнул кулаком по рулю.