Его учили убивать, убивать и убивать, но никто не догадался объяснить, что он должен чувствовать впоследствии. Какие-то чувства Дарман испытывал, но разобраться в них не мог.
Он решил, что подумает об этом на досуге.
Прицелившись, он исправил ошибку, и маленькая армия хищников принялась за следующее блюдо.
Глава 5
Представьте, что вы рука. Каждый из вас — это палец, и без остальных вы бесполезны. Один палец не может хватать и держать, не может сжаться в кулак. По отдельности вы ничто, но вместе — все.
Дарман быстро перебрался на новое место, поднявшись на поросший деревьями склон в километре к югу. Остаток светового дня он планировал провести в тщательно сконструированном убежище, которое соорудил на самой высокой возвышенности, какую смог найти, — чуть-чуть ниже гребня.
Он сосредоточился на плетении грубой сетки из строп парашюта. Это позволяло занять руки и не давало заснуть. Дарман не спал уже почти сорок стандартных часов; усталость могла сделать человека даже более беспечным и расслабленным, чем алкогольное опьянение. Закончив вязать веревочные квадраты, Дарман вплел в узлы траву, листья и ветки. Осмотрев творение рук своих, он решил, что вышла довольно неплохая маскировочная сеть.
Одновременно он продолжал свои наблюдения. Киилура поражала воображение. Полная жизни и совсем не такая, как Камино, она являла собой настоящее буйство запахов, красок, форм и звуков. Теперь, когда одолевавший его ужас утих, сменившись простой настороженностью, Дарман начал впитывать в себя новые впечатления.
Больше всего его беспокоили всякие звуки, издаваемые местной фауной. Повсюду вокруг ползала, летала и жужжала разная живность. Порой раздавался вопль, который тут же затихал. Дважды он слышал в зарослях шаги какого-то крупного зверя.
Не считая короткой, но бурной вылазки на Джеонозис, Дарман до сих пор видел только элегантные, но герметичные города Камино, стоявшие на сваях посреди бескрайнего бушующего океана. Чистые и функциональные учебные комнаты и казармы, где он провел десять лет, проходя путь от инкубаторского младенца до идеального солдата, были строгими и утилитарными. Зоны для тренировок в условиях пустыни, гор и джунглей были целиком искусственными: одни голопроекции да имитации.
Красные пустынные равнины Джеонозиса оказались куда более сухими и живописными, чем могли представить инструкторы, ну а с полями и лесами Киилуры трехмерные карты и вовсе не шли ни в какое сравнение.
Но местность была открытой — а это значило, что передвигаться незаметно будет трудно.
«Сосредоточься, — сказал себе Дарман. — Собери информацию. Используй время вынужденного бездействия как можно эффективнее».
Вот теперь не помешало бы пообедать. Как следует пообедать. Дарман сжевал пищевой кубик и напомнил себе, что донимающий его голод ненастоящий. Он просто… устал. Он потребил достаточно калорий, чтобы удовлетворить потребности тела, и если поддаться искушению и съесть что-то сверх нормы, сухпаи быстро закончатся. В вещмешке был уложен запас на неделю, а в тактическом поясе — еще на две. Пояс да винтовка — вот единственные вещи, которые он должен хватать, если придется спасаться бегством. Сорокакилограммовый рюкзак придется бросить.
Внизу по узкой дороге проезжали грузовики местных фермеров, все они ехали в одну и ту же сторону и везли квадратные контейнеры с опечатанными дверцами. «Барк». Дарман никогда его не пробовал, но чувствовал запах даже на таком расстоянии. Одуряюще терпкий, почти грибной аромат на какое-то время приглушил чувство голода. Если он правильно сориентировал голокарту, то транспорты направлялись к региональному складу, расположенному в Теклете. Дарман крутил изображение так и этак, пока оно не совпало с реальным ландшафтом.
Да, теперь он был вполне уверен, где оказался. В десяти километрах к востоку от маленького городка под названием Имбраани, примерно в сорока на северо-восток от ТВ Бета и в сорока почти по прямой на восток от ТВ Гамма. Точки встречи они выбрали вдоль маршрута полета: сепаратисты наверняка ожидали бы, что они рассредоточатся, а не будут возвращаться по своим следам. Между ТВ Альфа и Бета лежал лесной массив — идеальная местность для скрытного передвижения днем. Если остальные приземлились благополучно и двигались по графику, они сейчас направлялись к Бете.
Похоже, дело пошло на лад. Нужно просто добраться до ТВ Гамма и ждать отделение там. А если они не выжили — тогда придется думать, как быть дальше.
От этой мысли ему стало одиноко. «По отдельности вы ничто, но вместе — все». Его с детства учили мыслить, действовать и даже дышать как один из четверки. По-другому он просто не умел.
«Но ЭРКи всегда работают в одиночку. Правда?»
Дарман задумался об этом, борясь с дремотой. Услыхав шорох листьев за спиной, он обернулся и посмотрел вокруг через инфракрасный фильтр. Заметил какое-то движение: животное. Тут же убежавшее. Согласно базе данных, на Киилуре не было крупных хищников, так что никого серьезнее гдана опасаться не приходилось — если не снимать броню, конечно.
Несколько секунд Дарман сидел неподвижно, но животное больше не показывалось. Он снова развернулся и стал наблюдать за дорогой и окружавшими ее полями, силясь не заснуть. «Повремени со стимуляторами». Нет, он не станет доставать аптечку, чтобы по-быстрому принять дозу. Он прибережет свой ограниченный запас на потом, когда станет по-настоящему туго. Что такой момент настанет, Дарман не сомневался.
И вдруг он заметил какое-то движение. Статичная картина ожила. Дарман включил на визоре увеличение, чтобы присмотреться получше, но от увиденного тут же убрал его и стал смотреть через снайперский прицел винтовки.
Над группой деревянных домиков появился тонкий жгут дыма. Он быстро превращался в пелену. Едва ли это был дым очага — Дарман видел мелькающие языки красно-оранжевого пламени. Постройки — овины, судя по конструкции, — были объяты огнем. Вокруг суетилась группа людей в бесцветной одежде, оттаскивая от огня разные предметы, — они явно были в панике и действовали вразнобой. Другая группа — убезийцы, трандошане, но в основном викваи — мешала им, оцепив овин.
Один из фермеров прорвал оцепление и исчез в здании. Дарман не видел, чтобы он оттуда выходил.
Сцена, которая разворачивалась перед его глазами, никак не вписывалась в то, чему его учили. На ум не приходило ничего — ни проблеска воспоминаний, ни примера, ни маневра или урока, который бы подсказал, как действовать. Ситуации с участием гражданского населения лежали вне его компетенции. К тому же эти люди не были гражданами Республики — они вообще не были гражданами.
Дармана учили не отвлекаться на посторонние проблемы, как бы того ни хотелось.
Но все же какой-то инстинкт требовал: «Сделай что-нибудь!» Что именно? Его задачей — самой целью, ради которой следовало выжить, — было отыскать отделение и уничтожить нановирусный проект. Раскрыть себя, чтобы помочь мирному населению, — это шло вразрез с его намерениями.
Сепаратисты — или кто там контролировал эту банду наемников — знали, что он здесь.
Чтобы это понять, не требовалось быть гением. Опрыскиватель взорвался при посадке — сдетонировал весь боезапас, который Дарман не сумел запихнуть в свои тюки. Патруль викваев не вернулся в положенное время. А теперь людей — фермеров — карали и запугивали, причем явно из-за него. Сепаратисты искали его.
«Процедура избежания захвата в плен».
Нет, это потом. Дарман сделал глубокий вдох и аккуратно навел винтовку, поймав в прицел одного из убезийцев. Затем по очереди перевел на остальных членов группы. Восемь целей, сорок зарядов; он знал, что сможет пришить каждого с первого выстрела.
Он задержал дыхание, положил палец на спусковой крючок.
«Одно нажатие».
Сколько еще целей находится вне поля зрения? Он выдаст свою позицию.
«Это не твое дело».
Дарман выдохнул и ослабил хватку, отодвинув палец. Что будет с операцией, если его поймают?
В течение следующих двух минут, не в силах принять решение, он по нескольку раз выцеливал каждого убезийца, виквая и трандошанина, но на спуск так и не нажал. А хотелось неожиданно сильно. Это была не инстинктивная реакция снайпера, отточенная годами тренировок, а слепой, беспомощный гнев, причину которого Дарман даже не пытался определить.
«Не выдавай свою позицию. Не открывай огня, если не уверен, что сможешь поразить цель. Не прекращай огня, пока цель не будет поражена и не перестанет шевелиться».
Но бывали случаи, когда солдат должен просто рискнуть.
«Когда-нибудь они могут стать гражданами Республики».
«Сейчас они могут стать союзниками».
Дарман больше не испытывал ни усталости, ни даже голода. Пульс громко стучал в ушах, и он чувствовал, как сжались мышцы горла. Базовый человеческий рефлекс: бежать или сражаться. Но бежать было бессмысленно. Оставалось только сражаться.
Он прицелился в первого виквая — четко в голову — и нажал на спуск. Инородец свалился. Его дружки несколько секунд таращились на тело, недоумевая, что случилось. Дарман не имел ничего против викваев. Просто так совпало, что за несколько часов он убил уже третьего.
В следующий миг оцепенение прошло, и бандиты, выхватив оружие, дружно обернулись в ту сторону, откуда раздался выстрел.
Первый разряд ударил в кусты слева от Дармана, второй прошел в трех метрах над головой. Точно, они догадались, где он. Дарман пристегнул к DC- 17 насадку-гранатомет. В прицел было видно, как разбегаются гражданские. От взрыва гранаты в воздух взметнулось облако земли и древесины, а заодно четверо бандитов.
Вот теперь он точно раскрыл свою позицию.
Когда Дарман вскочил на ноги и бросился бежать вниз по склону, четверо оставшихся громил на несколько секунд застыли как вкопанные, пялясь на него во все глаза. Почему, он понятия не имел, но их замешательством воспользовался. Парочка плазменных разрядов задела его, но через броню эти попадания ощущались просто как удары в живот, и Дарман продолжал бежать, на ходу осыпая врагов градом корпускулярных разрядов. Выстрелы, летевшие навстречу, выглядели как светящийся горизонтальный дождь. Один трандошанин повернулся и бросился наутек; Дарман свалил его выс