Кроме того, по существу вопрос заключается не в уменьшении численности армии военного времени, а лишь в ином использовании имеющихся контингентов. По мере того как технические боевые средства совершенствуются, усложняются и умножаются, их применение также усложняется, они требуют все более частой замены, и число людей, необходимое для их обслуживания, снабжения, ремонта и изготовления, возрастает в еще большей степени. Каждое действующее орудие требует около 80 человек для выполнения всех функций артиллерийской службы, начиная от поля сражения и кончая тыловой границей армейской зоны; каждый находящийся в строю самолет требует 25–30 человек для ухода и ремонта. Таким образом, увеличение технических средств вовсе не влечет за собой сокращения численности армии, а скорее наоборот: оно требует лишь нового ее использования. Действительно уменьшается только число бойцов первой линии, что является лишь выгодным. Если командование будет иметь возможность, при той же боевой мощи, подвергнуть неприятельскому огню меньшее число людей и если, кроме того, оно сможет, поддерживая своих бойцов более мощной артиллерией, уменьшить их потери, то огромное значение подобного распределения станет очевидным даже наиболее предубежденным его противникам.
Именно с этой точки зрения и нужно рассматривать вопрос; в конечном счете, все сводится к тому, чтобы определить наивыгоднейшее соотношение между численностью атакующей пехоты и численностью поддерживающей се артиллерии, дабы достигнуть успеха ценой наименьшей крови.
К сожалению, эту задачу нельзя свести к уравнению и решить простыми алгебраическими способами; она носит чисто эмпирический характер. Правильное решение может дать только опыт, и ми; обратимся поэтому к урокам войны.
Как мы уже видели, число наших орудий за 4 года возросло с 4 300 до 12 000, т. е. почти утроилось. Количество орудий, приходящихся на 1 000 пехотинцев, повысилось с 4 в 1914 г.(127) до 13 в 1918 г., т. е. более чем утроилось.(128) Между тем намеченное увеличение артиллерии не было доведено до конца; программа тяжелой артиллерии от 30 мая 1910 г. еще не была выполнена: дивизии еще не получили по второму тяжелому дивизиону, и большинство полков главного артиллерийского резерва не имело ни надлежащего состава, ни предусмотренного вооружения. Если бы обстоятельства позволили полностью выполнить программу от 30 мая, то число орудий достигло бы в результате 14–15 пушек на 1 000 пехотинцев, т. е. около 120 орудий на дивизию.(129)
Возможно подойти к решению этой задачи с другой стороны и, по-прежнему опираясь на опыт войны, попытаться прибегнуть к индуктивному методу. Однако в таком случае, вместо рассмотрения вопроса в самом общем виде, придется разобрать вполне определенный частный случай при точно обусловленных начальных данных. Несомненно, что наибольшее значение для нас имеет случаи воины с нашим бывшим противником. Приняв такую гипотезу, мы будем иметь следующие начальные данные.
Прежде всего, где столкнемся мы с нашим противником? Ввиду ограничения постоянной армии по Версальскому договору, Германии с самого начала придется натолкнуться на серьезные затруднения при мобилизации, для устранения которых ей будет необходимо значительное время; по всей вероятности, дабы выиграть время, она прибегнет к сильному прикрытию, используя силу естественных рубежей, параллельных Рейну, а также все возможности современной фортификации и нового вооружения. Под защитой этого прикрытия, назначение которого – замедлить наступление противника, Германия закончит мобилизацию и сосредоточение своих сил на позиции, изученной уже в мирное время, заранее подготовленной и нуждающейся лишь в дополнительном укреплении. Таким образом, после ряда мелких имеющих целью оттеснить прикрытие, мы должны быть готовы при первом серьезном столкновении встретиться с «китайской стеной», в роде той, за которой в течение 4 лет отсиживались наши противники, но с еще более усовершенствованными оборонительными сооружениями.
Эту гипотезу можно оспаривать; но во всяком случае она правдоподобна, и наш долг ее предусмотреть и подготовиться к этой возможности. После войны 1914–1918 гг. было бы неосторожно рассматривать сражение на укрепленной позиции как мало вероятное исключение. Кроме того, как мы уже указывали, по условиям начальной обстановки будущей войны, наши противники еще итого лет будут вынуждены прибегать в начале войны к стратегической обороне, и нет основания полагать, что они откажутся от выгод сильно укрепленной позиции. Таким образом, мы приходим к заключению, что нам необходимо такое количество артиллерии, которое позволит нам, помимо других задач, выполнить прорыв укрепленного фронта.
Правда, мы будем располагать более совершенной и мощной материальной частью, если не во всех, то, по крайней мере, в большинстве наших мобилизованных частей. Но следует полагать, что и наши противники учли это обстоятельство при укреплении своих оборонительных линии и сами располагают подобными же орудиями. Конечно, пока действует контрольная комиссия, им трудно создать новое вооружение; однако уже в настоящее время могут быть предприняты все подготовительные работы – подготовлено оборудование, собраны запасы сырья – и производство может быть начато на следующий день после отъезда контрольной комиссии. Таким образом, возросшее могущество наших орудий будет в значительной мере уравновешено, и было бы неосторожно на пего рассчитывать.(130)
Учитывая все это, приходим к заключению, что для прорыва фронта противника придется развернуть такое же количество артиллерии, как и в крупных операциях последней войны.
Для полного уяснения вопроса необходимо еще иметь данные о количественном масштабе предстоящих операций. В современных войнах, в которых участвуют все живые силы. воюющих сторон, идет отчаянная борьба за самое существование каждой из участвующих наций. В такие критические моменты не должно быть иных перерывов, кроме тех, которые необходимы для подготовки нового еще более сильного натиска. Таким образом, деятельность армий протекает непрерывно: войсковая часть прекращает бой лишь для того, чтобы восстановить силы людей, пополнить свой состав и обновить вооружение. Затем, если мы не хотим, чтобы война затянулась, мы должны стремиться добиться решения в первых же сражениях. Опыт войны позволяет судить о том, какой процент общего состава армии может участвовать в решительном бою и какой процент остается в тылу для смены; выяснилось, что около половины всех крупных соединений может принимать участие в бою.
Наконец, нам остается еще рассмотреть вопрос о подразделении наших мобилизованных сил. Впрочем, решение этого вопроса совершенно не предвосхищает организационных форм; оно лишь позволит нам пользоваться более известной терминологией и уточнить наше изложение. Для этого мы воспользуемся той организацией, к которой мы приближались к концу войны: подразделение армии на крупные соединения всех родов войск, имеющие в своем составе тот минимум артиллерии, который находит себе применение в любой обстановке (дивизия – из 9 батальонов, 4 легких и 2 тяжелых артиллерийских дивизионов; армейские корпуса – из 3 или 4 дивизий и, кроме того, из 4 тяжелых дивизионов, наконец, главный артиллерийский резерв.(131)
При определении пропорции артиллерии мы будем иметь в виду армию из 100 дивизий указанного типа, сведенных в 30 армейских корпусов: такую армию мы имели на фронте к концу войны. Полученными результатами можно будет, после соответствующих изменений, воспользоваться и в том случае, если ресурсы живой силыпозволят нам в будущем сформировать иное число крупных соединений.
Французские артиллеристы у 220 мм. пушки особой мощности образца 1917 года фирмы «Шнайдер» (Canon de 220 L mle 1917) готовятся открыть огонь по укреплениям «Западного вала» («Линии Зигфрида») на границе Германии. 1940 г.
Мы считаем, что при операции прорыва на одну дивизию приходится участок фронта около 1 500 м.
Наконец, мы считаем, что плотность расположения артиллерии должна быть приблизительно такая же, как и во время французских и германских попыток прорыва в 1917–1918 гг. Ввиду непрерывного и непрекращающегося развития машинизма на поле сражения мы считаем, что нет никакого основания уменьшать эту плотность. Для достижения подобной плотности необходимо развернуть около 5 легких и 5 тяжелых дивизионов на 1 км франта.
В итоге три расчете необходимого количества артиллерии мы исходим из следующих соображении:
– армия должна быть способна к прорыву укрепленного фронта;
– половина всех войск должна быть в состоянии одновременно участвовать в сражении;
– обе сражающиеся армии будут иметь одинаковое по своим относительным свойствам вооружение.
Ниже, на основе этих соображений, мы определяем количество артиллерии, необходимой для армии в составе 100 дивизий указанного тина (см. помещенную ниже таблицу).
Таким образом, дивизионной и корпусной артиллерии не достает 175 легких и 215 тяжелых дивизионов, и это количество должно быть найдено. Наиболее целесообразно иметь эти дивизионы в резерве, в непосредственном распоряжении главного командования, которое придает их в момент необходимости крупным соединениям, участвующим в сражении. Они должны составлять главный артиллерийский резерв.
Интересно сравнить количество артиллерии, признаваемое нами необходимым, с тем количеством, которым мы располагали к концу войны. К этому моменту дивизионная артиллерия каждой из 100 имевшихся дивизии(132) состояла из трех легких 75-мм пушечных дивизионов и одного 155-мм гаубичного дивизиона, итого 300 легких и 100 тяжелых дивизионов. Корпусная артиллерия 30 армейских корпусов состояла в то же время из 100 тяжелых дивизионов. Наконец, в главном артиллерийском резерве имелось 110 легких и 250 тяжелых дивизионов. Всего 410 легких и 450 тяжелых дивизионов.
Сравнивая эти данные с цифрами, вычисленными нами выше, мы видим, что количество артиллерии, имевшееся к концу войны, должно быть увеличено на 165 легких и 85 тяжелых дивизионов, всего на 250 дивизионов или 3 000 орудий. Общее число орудий, составлявшее в 1918 г. около 12 000, возрастет, таким образом, до 15 000, т. е. до 150 орудий на дивизию.