Эддингтон открывает рот, судя по кислой гримасе, не для того, чтобы сделать мне комплимент, но я опережаю его:
– Нам надо поговорить.
Он облизывает губы, разумеется, завораживая меня этим, и неохотно кивает.
– Слушаю. – Тон деловой, словно той ночи никогда не было.
У меня сердце сжимается.
– Ты повысил мне зарплату, – решаю начать с этого, отложив самый важный вопрос на потом.
– Да, – сухо подтверждает он.
– С чего вдруг?
– Подумал, что той суммы недостаточно.
О боже, нет…
– Недостаточно за что, – я краснею, – за «кхм»?
Роберт бросает на меня сердитый взгляд, в котором отчетливо читается неодобрение, но ничего не говорит.
– Ты что, откупаешься от меня деньгами?
От одной только мысли, что это возможно, меня передергивает.
– Не неси чушь. – Он возмущенно фыркает. – Сама знаешь, что это не так. Боже, я бы даже не додумался до такого.
– Уверена, ты себя недооцениваешь, – презрительно проговариваю я. – Мне не нужна такая зарплата!
– Как хочешь. Можешь выбросить половину, если она лишняя.
Выбросить десять тысяч долларов? Он в своем уме?
– Нет, забери их обратно, – настаиваю я.
– Даже не подумаю.
Упрямый гад!
– Тогда объясни, почему ты решил, что той суммы недостаточно? – испытующе гляжу на этого красавца, который, похоже, совершенно не понимает причин моего негодования.
– Просто так. – Роберт пожимает плечами. – Считай это моей прихотью.
Прихотью? Так вот в чем дело.
– А то, что между нами произошло, тоже было твоей прихотью? – взволнованно говорю я, оглядываясь на снующих туда-сюда людей.
Роберт тоже опасливо осматривается и сует руки в карманы. По-моему, ему неловко.
– Это неудачное место, чтобы обсуждать такие вопросы.
Трусливый жук.
– Хорошо. Когда мы их обсудим?
Он хмурится.
– Что ты во мне нашла? – спрашивает он вдруг.
Его вопрос застает меня врасплох.
– В смысле?
– Что такого особенного, что так тянешься ко мне?
Я тянусь к нему? Прекрасно!
– А ты?
– Я первый спросил. Ты сама хоть понимаешь?
Понимаю ли я? Странно, но я и впрямь не понимаю.
Я просто люблю его, вот и все. Не за что-то, а вопреки всему. Но разве я могу об этом сказать? Нет.
– Не знаю, – неуверенно бормочу я, – так вышло.
– Значит, порадуйся тому, что было, и забудь обо мне, поняла? – гневно выплевывает Эддингтон и обходит меня, собираясь уйти.
Нет… нет!
– Ты, должно быть, шутишь? – потрясенно шепчу я.
– Нет, нисколько, – твердо заявляет Роберт, намереваясь продолжить свой путь и оставить меня здесь, на этой гребаной улице со своими гребаными чувствами.
Ему ничуть не жаль. Он просто подонок, и сейчас я, наконец, выскажусь:
– Кто дал тебе право вторгаться в чужую жизнь и сбегать из нее, когда тебе вздумается, а?
Он поворачивает шею и ошеломленно моргает.
– Кем ты себя возомнил? Считаешь, что тебе все можно, да? Брать, выбрасывать, платить!
Меня всю трясет, да и он, похоже, на грани бешенства.
– Сядь в машину, быстро. – Он подходит и, схватив меня за локоть, тащит к своему авто.
– Нет! – Я вырываюсь.
– Не устраивай здесь сцен! – прикрикивает он на меня и тут же замолкает, поймав на себе заинтересованные взгляды прохожих.
– Что, боишься, что твоя банковская сучка выйдет и увидит нас вместе? – язвительно выплевываю я.
Эддингтон делает глубокий вдох и говорит уже чуть мягче:
– Пожалуйста, сядь в машину. Я все объясню.
Ладно… ладно!
Смиренно забираюсь в «БМВ», из которого уже тактично улизнул водитель, Роберт захлопывает дверцу и смотрит на меня в упор.
– Я не могу с тобой встречаться, – произносит он четко и ясно.
Господи.
– Почему?
– Я не умею заводить здоровые, нормальные отношения.
К чему он клонит?
– И что ты предлагаешь? – Я в смятении.
– Ты мне нравишься, – ласково, почти с сожалением признается Роберт. – Очень. Мое тело говорит «да», но разум говорит «нет», понимаешь?
«Не понимаю!» – кричат мои глаза, а губы предательски дрожат.
Роберт удрученно вздыхает.
– Кэтрин, я не могу быть твоим парнем в том смысле, в котором ты себе это представляешь.
– Откуда ты знаешь, что я себе представляю?
– Думаю, то же, что и все нормальные девушки. – Он устало трет лоб, небось, не знает, как от меня отделаться. – Я ни в кого не влюбляюсь и не скован никакими обязательствами, – поясняет он.
– Ты неверный? – пробую отгадать я. – Бабник?
– Нет, даже наоборот. – Он усмехается и запутывает меня еще больше.
– Что тогда? – спрашиваю нетерпеливо.
– Я очень ревнив.
Чего-чего?
– И в этом твоя причина? – скептически отзываюсь я, с трудом сдерживая истерический смешок. П-ф-ф!
– Поверь, все не так просто, – говорит он безрадостно, однако это не уменьшает моего вновь возникшего энтузиазма. Может, я ненормальная, но ревность для меня не причина. Это не другая женщина, не отсутствие влюбленности, не религиозные противоречия. А в случае со мной это даже не повод для мелких недомолвок.
– Допустим, тебе не к кому будет ревновать… – пробую переубедить его.
– Так не бывает. – Он выдавливает из себя грустную улыбку. – Я присваиваю себе все, что мне нравится, в том числе и женщину, и всегда нахожу, к кому и к чему ревновать.
Какие заявочки…
Черт, звучит сексуально. «Присваиваю себе все».
Мое подсознание рисует самые откровенные сцены, но я вовремя прихожу в себя и возвращаюсь в реальность, где меня вообще-то отвергают, а я безобразно навязываюсь.
Но ведь он сам сказал, что я ему нравлюсь… и для меня это куда важнее, чем его пустые отмазки.
– И когда в последний раз ты присваивал себе кого-то? – осторожно интересуюсь я.
– Пять лет назад.
Ого.
– У тебя была такая женщина?
– Было несколько. Одна особенно запомнилась.
Наверняка речь о сбежавшей невесте. Или брошенной… лучше бы брошенной.
– Вы расстались и…
Он грубо перебивает меня:
– Послушай, я выбираю себе женщин, к которым испытываю исключительно физическое влечение, не более. Это и отношениями-то не назвать…
– А со мной тогда что?
Он хмурится.
– К тебе не только физическое влечение. Поэтому я не хочу… – он обрывается на полуслове и шумно выдыхает, – делать тебе больно.
– Ты уже делаешь мне больно. Тем, что отвергаешь меня. Особенно теперь, когда мы… – Я смущенно опускаю ресницы и смотрю на свои колени.
– Прости, – говорит он совсем тихо. – Я этого не планировал. Думал прийти и отчитать тебя за гулянки с Торном, а в итоге…
Я вскидываю голову.
– Ты все-таки ревнуешь к Торну?
Он коротко кивает.
– Почему?
– Господи, Кэтрин. Только что объяснял!
– Да, верно, – чувствуя себя идиоткой, бормочу я. – В таком случае, если ты уже ревнуешь меня, то зачем отвергаешь? Хочешь, чтобы я переключилась на него или на какого-нибудь другого парня?
– Я уже думал об этом, – отвечает он, помрачнев.
– И?
– Ну, пришлось бы смириться…
Смириться? Я хмыкаю.
Роберт Эддингтон и смирение – это что-то новенькое.
Он отворачивается и глядит в окно, а я пытаюсь осмыслить наш странный диалог и нахожу в нем одну несостыковку.
– Знаешь, во всей этой чудной истории одно не вяжется, – с сарказмом произношу я. – Если ты заранее предвидел, что у нас ничего не выйдет, то почему не остановился? Я имею в виду…
– Секс, – хмуро подсказывает он.
Я пунцовею.
– Кэтрин, повторюсь – я этого не планировал. Так вышло, понимаешь? Не сдержался, дал слабину, называй это как угодно… – он смотрит на меня целых пять мучительных секунд, – и, если быть совсем откровенным, я хотел быть первым, – неожиданно признается он.
У меня отвисает челюсть. Первым?
– Ты знал, что я… – Язык не поворачивается произнести это вслух. Боже…
– Подозревал. – Он снисходительно улыбается.
Конечно, глупый вопрос. У меня ведь на лбу написано «невинная овечка».
Теперь я ощущаю себя подопытным кроликом, что само по себе не может быть приятным. Ужас какой-то. Хотел, подозревал… похоже на игру.
– Значит, для тебя важно было просто поставить галочку и избавиться от меня? Потешить свое самолюбие, сделать обкатку? – Я вновь закипаю.
– Нет, – он мотает головой. – Ни в коем случае. Но когда я увидел тебя в тот вечер, когда представил себе, что ты с этим Торном… – он угрожающе сжимает кулак, – это слишком дорогой подарок для такого дрища.
Замечательно. В довершение всего, я, вернее, моя девственность, оказалась подарком.
Сижу пришибленная и не могу пошевелиться.
Он действительно относится к людям как к собственности. Но почему меня это не останавливает? Другая бы на моем месте давно сбежала. Что со мной не так? Неужели у меня совсем нет гордости?
Я молча печалюсь.
– В пятницу мать устраивает прием в Хилтоне. Празднование их с отцом тридцатой годовщины свадьбы. Я обещал прийти… думаю, и тебя пригласят. Так что увидимся там. – Роберт открывает дверцу.
– И все? – осмеливаюсь спросить я. – Больше ты ничего не скажешь?
– Нет. Я достаточно сказал. Просто подумай. Поговорим в пятницу. – Он потирает подбородок и добавляет: – И не ходи пока на свидания с Торном, ладно?
Я вскидываю брови.
– Ты просишь?
– Удивлена? – вторит он мне.
– Ты никогда не просишь. Только приказываешь.
Он улыбается.
– Если тебе не безразличен этот сопляк, то, ради всего святого, не натравливай меня на него.
Его самонадеянность поражает. Хотя все верно. Конкурировать с его влиятельностью сложновато.
– Напомни мне, о чем я должна подумать? – уточняю я перед тем, как выйти.
– Обо всем, – отвечает Роберт, и мы одновременно вылезаем из машины.
Горячий июньский воздух забивает легкие, я невольно морщусь и внезапно вспоминаю, с чего все началось.
– Насчет зарплаты. Я по-прежнему против и намереваюсь вернуть их Кейну.