Роберт пропускает меня в комнату, находящуюся в двух шагах от лестницы. Мысли об эпиляции улетучиваются, когда я понимаю, что это не спальня. Это больше похоже на маленькую студию, где при желании можно записать альбом. Количество гитар впечатляет. Штук двадцать, не меньше, и они выставлены в ряд на специальной стойке. Черные, белые, красные, разной формы с разными названиями: Фэндер, Гибсон, Джексон… все шестиструнки. Вокруг несколько усилителей с торчащими отовсюду шнурами и еще черт-те что.
Ну и дела. Интеллигент и генеральный директор вне офиса трещит на гитарах и рубит рок?!
Вижу, что Роберт доволен произведенным на меня эффектом. Он стоит, прислонившись плечом к стене, и пристально на меня смотрит.
– Когда мы с Майком были детьми, мы мечтали о своей собственной группе.
– Братский дуэт? – фыркаю я, водя пальцем по грифу одной из гитар. Он гладкий и холодный.
– Ага, – весело отзывается Роберт, – что-то вроде ZZ Top[32], только без бороды.
Мы смеемся.
– Мне жаль, что из-за меня ты ударил брата, – с сожалением говорю я, на его лице мелькает печаль.
– Ты тут ни при чем, Кэт.
Кэт.
Я трепещу.
Как он умудрился так сладко произнести всего три буквы моего имени? Роберт проводит рукой по волосам, взъерошивает их и продолжает:
– Это не первый раз, когда Майк испытывает мое терпение.
– И давно между вами такая вражда? – осторожно интересуюсь я, не решаясь сократить между нами расстояние.
– Хочешь покопаться в моей душе? – Он опасливо прищуривается.
– Хочу узнать тебя получше.
– Отношения с моим братом вряд ли помогут тебе разобраться во мне.
Эддингтон вздыхает, я терпеливо жду, пока он разродится на что-нибудь еще.
– Несколько лет назад он влюбился в мою девушку.
– В какую девушку?
– Не имеет значения, – отмахивается он, – ты ее не знаешь.
Вижу, что ему неприятна эта тема и лучше бы мне заткнуться, но любопытство берет надо мной верх:
– И как же ты жил с этим, будучи таким ревнивым?
– Я не жил с этим. Я сделал все, чтобы он не приближался к ней.
Его взгляд становится тяжелым, а голос обретает стальные нотки. Ему что, больно вспоминать о ней?
– А когда вы с ней расстались, он не попытался занять твое место?
Роберт расправляет плечи и зачем-то снимает с запястья часы.
– Он бы в любом случае не смог, – загадочно отвечает он.
– Почему?
Я задерживаю дыхание, Эддингтон подходит ко мне, затем протягивает руку и гладит меня по щеке.
На секунду я прикрываю глаза и наслаждаюсь его нежными прикосновениями. Умопомрачительно приятно, особенно внизу живота.
– Устала? – шепчет он.
Я открываю глаза, он неотрывно глядит на меня.
– Немного, – шепчу я несмело.
– Пойдем спать, уже поздно, – говорит он, глядя на мои губы, потом целует меня в лоб и отстраняется. – Твоя комната наверху, я провожу.
Отлично. Меня только что прокатили по полной программе. Я незаметно закатываю глаза.
Кто вообще целует девушку в лоб? Отец? Дедушка? Пф-ф-ф!
Когда мы покидаем музыкальную комнату, Роберт грациозно поднимается по узкой лестнице с деревянными перилами, а я плетусь за ним, убито шаркая подошвой своих жутко неудобных лодочек.
– А что, если Майкл расскажет тете… – спрашиваю я, решив, что такой вариант возможен.
– О нас с тобой? – нарочно переспрашивает Роберт, прикидываясь дурачком.
Мычу что-то вроде «ага».
– Во-первых, это только его догадки, а во-вторых, он ничего не скажет. Я знаю о нем достаточно из того, о чем ему не хочется распространяться.
Качаю головой, думая про себя, что это не семья, а сплошные скелеты в шкафу.
– Проходи. – Он щелкает выключателем и пропускает меня в спальню. Надо ли говорить, что здесь тоже практически все из стекла. За исключением стен, отделяющих комнаты друг от друга и от коридора. А вот для чужаков из округи – все на виду. Праздник для вуайеристов! Забирайся на дерево с армейским биноклем и наблюдай за чужой камасутрой. Хотя в моем случае смотреть особо не на что. Одиночка, изнывающая от скуки.
Шкаф со стеклянной дверцей особенно «радует».
Будет где синяки под глазами рассматривать и проклинать матушку-природу за неудачно созданную Кэтрин Бэйли.
– Я купил этот дом у своего партнера, – говорит застывший на пороге Роберт, – он жил здесь с семьей, но потом они переехали в Марокко. Интерьер выполнен по их вкусу, я ничего не менял.
– Очень красиво… – бормочу я, обходя огромную двуспальную кровать. Ох, вот бы уснуть в ней с ним…
– Здесь две ванные, – Роберт прерывает мои грязные мысли, – одна рядом со мной, вторая правее от тебя, напротив лестницы.
– Хорошо, разберусь. – Может показаться, что я выпроваживаю его, но я просто устала и хочу побыть одна.
– Если проголодаешься или еще что… не стесняйся. Кухня внизу, обращайся в любое время. – Он отступает в коридор. Слава богу, что эти двери тоже из дерева. Дизайнер позаботился о том, чтобы домочадцы не подглядывали друг за другом.
– И если что, ты приготовишь мне поесть? – поддразниваю его я. Роберт опускает глаза и смеется.
– Повар из меня хреновый, – застенчиво произносит он, – предпочитаю заказывать еду на дом.
– Всегда?
– В Нью-Йорке у меня домработница. Она готовит и заправляет бытом.
Кто бы сомневался.
– Ладно, до завтра, – с улыбкой прощается он.
– Спокойной ночи, – вторю ему я.
Роберт прикрывает дверь и уходит.
Стою посередине спальни в позе «руки в боки». Что ж, я потерпела полное фиаско, но впереди еще целых два дня и, если повезет, две ночи, не считая этой. Мой чемодан скромненько лежит в углу, нужно его разобрать.
Надеюсь, мистер Босс не забыл взять мое прекрасное кружевное белье, это в его же интересах.
Глава 15. Калифорнийские страсти
– Алло…
– Где ты?! – кричит трубка голосом Фабио Монте.
Это еще что такое? Хмурюсь и проверяю, который час.
– Три часа ночи… – бурчу я недовольно.
За окном глубокая ночь, я в огромной стеклянной спальне неподалеку от комнаты мужчины моей мечты.
– Вообще-то шесть утра, – говорит Фаби, и я ловлю себя на мысли, что между Нью-Йорком и Эл-Эй есть разница во времени. Черт!
– Куда он тебя потащил? – Вот дерьмо, он в курсе! Надеюсь, больше никто.
Делаю глубокий вдох, прикидывая, в какой поочередности соврать.
– Скажи лучше, почему ты звонишь мне в шесть утра и задаешь эти вопросы? – осторожно выкручиваюсь я.
– У меня была мучительная съемка. Так это правда, что ты спишь с Эддингтоном?
Более прямолинейным быть невозможно.
– Если я скажу «нет», ты поверишь?
– Нет, и к тому же обижусь за такое неуважение к собственной персоне.
– Неуважение? – Боже, о чем он вообще? В Нью-Йорке я соображала куда быстрее.
– Куколка, прекрати врать! Я видел все своими глазами.
Все?
– И где же я была, когда ты все видел?
– Стояла и рикошетила молнии, исходящие от этого породистого ублюдка.
Надеюсь, кроме Монте, этих молний никто больше не заметил, иначе мне крышка.
Или нам.
– Можно я повешу трубку и мы представим, что этого разговора никогда не было?
– Куколка, что ты вытворяешь?! – Он не слушает меня. – Когда ты вообще успела? И почему я узнаю об этом случайно? – Огонь, огонь, огонь! В меня летят невидимые пули, но, к счастью, я в бронежилете из сотовой связи, и Монте не заставит меня покраснеть.
– Я ничего не вытворяю, и вообще… – набираюсь последней наглости, – я не обязана все тебе рассказывать. Я же не лезу в твои дела.
Он замолкает, шурша какими-то пакетами. Неужели обиделся? Меня охватывает паника. Я вовсе не хочу лишаться его дружбы.
– Где ты? – повторяет Фаби. Судя по шуму на заднем фоне, он выходит из машины.
– Дома. – Я протираю глаза.
Черт побери, такой сон испортил…
– У тебя три часа ночи вместо положенных шести утра, и ты не можешь быть дома. По крайней мере, в Нью-Йорке.
Вот пристал!
– Фаби…
– Хорошо, – не дав мне договорить, сдается он, – когда вдоволь натрахаешься и вернешься в Нью-Йорк – позвони мне.
Что он себе позволяет?!
– Тебе не кажется, что ты далеко зашел в своих выражениях? – Я сажусь на кровати и, зажав айфон плечом, завязываю волосы в пучок. – Ладно «породистый ублюдок», но «натрахаешься»… я ведь и обидеться могу. – Для убедительности перехожу на насупленный тон.
Фабио хмыкает.
– Раз тебя обижают мои нелестные прозвища в его адрес, значит, это действительно любовь.
Я все-таки краснею.
– Прекрати…
– Ладно, не дуйся. Ты же знаешь, что я за тебя в любом случае.
Я фыркаю.
– В «очень» любом?
– Что ты имеешь в виду? – Он резко втягивает воздух. – О боги, только не говори, что беременна!
– Что?! Нет! – громко вскрикиваю я и опасливо перехожу на полушепот. – Ты с ума сошел? Что за безумные фантазии?!
– Фантазии? – Он хмыкает. – Это не я связался со своим сводным кузеном-миллионером на одиннадцать лет старше!
Я закатываю глаза, затем встаю с постели и подхожу к окну. Скоро рассвет… Прямо подо мной открытый бассейн на втором этаже. Я бы хотела искупаться в нем сегодня… желательно без одежды и не одна.
Фабио продолжает сыпать упреками, пропускаю все мимо ушей. Ему ли меня осуждать? Он вообще нетрадиционной ориентации, но в отличие от него у меня язык не поворачивается попрекнуть его в этом.
– Ты слушаешь меня?
Отхожу от окна и возвращаюсь в кровать.
– Слушаю… – безрадостно выдаю я.
– Хорошо. Я все сказал, надеюсь, ты не наделаешь еще больших глупостей.
Усмехаюсь. Куда уж больше?
– Все, я должен выспаться, сегодня в семь у меня съемки.
Накрываюсь одеялом и ложусь на подушку.
– В качестве кого ты там выступаешь? – участливо интересуюсь я, широко зевнув.
– В качестве гения красоты, стиля и гуру мейкапа. – Какое хвастовство.