Уми окончательно смутилась и крепко зажмурилась. Прежде она и не думала о том, что изучать сидящего рядом мужчину может быть столь приятно. Рассматривать, подмечая детали, на которые не обращала внимания прежде.
Когда Ямада наконец заговорил, Уми встрепенулась и мысленно дала себе крепкую затрещину, чтобы окончательно отогнать странное настроение, навеянное выпитым.
– Если возникло хоть малейшее сомнение, значит, вы уже встали на путь, который рано или поздно выведет к тому, что ищете. И теперь понадобится лишь смелость следовать этому пути, что бы он вам ни преподнёс.
После столь короткой и серьёзной речи Ямады все остатки хмеля с Уми будто ветром сдуло. Что, вне всяких сомнений, было к лучшему. Подобные разговоры лучше вести на трезвую голову.
Уми всегда считала себя смелой, и небезосновательно, но после открытий этого дня она уже ни в чём не была уверена. Всё, ради чего она столько лет упорно трудилась в клане, оказалось обречено с самого начала, потому что основывалось на той жертве, которую Уми не могла принять. Не могла с нею смириться.
Она никогда не забудет. Не сумеет простить отца и дядюшку за то, что они сделали. Оставаясь частью клана, Уми покажет тем самым, что нерушимые принципы можно безнаказанно попрать в угоду собственной корысти и трусости. Выразит своё немое согласие с тем, что семью легко можно разменять на деньги и власть…
Уми снова охватила бессильная злость. Кажется, впервые в жизни она не представляла, что делать дальше.
– Завтра до начала празднования Обона я собираюсь покинуть Ганрю, – снова заговорил Ямада.
Уми крепко сцепила руки, чтобы скрыть внезапно охватившую дрожь. Она ни за что даже самой себе не призналась бы, как покоробили сквозившие в тоне монаха лёгкость и смирение.
С другой стороны, данное ей слово он сдержал. Про`клятой метки больше не было. И теперь ничего не удерживало Ямаду в городе. Совершенно ничего.
Так почему вдруг в груди поднялась ядовитая и горячая волна обиды?
– Это значит… вы унесёте с собой Глаз Дракона? – голос всё-таки подвёл и сорвался, но Ямада, похоже, ничего не заметил и не понял.
Или сделал вид.
– Есть одно место, где он будет в безопасности, – кивнул он и, сбавив тон, добавил: – В убежище горной ведьмы.
– Горной ведьмы? – раздался совсем рядом изумлённый возглас. – Уж не о Ямамбе ли речь?
Уми и Ямада, не сговариваясь, задрали головы. С ветвей молодой плакучей ивы на них взирала киноварно-красная морда обезьяна Тэцудзи.
Глава 9. Тэцудзи
Ямада уставился на него во все глаза.
– Откуда вам о ней известно?
Тэцудзи осторожно, цепляясь коготками за кору дерева, спустился на траву.
– Один старый матрос рассказал мне о ведьме, когда понял, что на самом деле я человек, – уклончиво ответил Тэцудзи, усевшись подле монаха. Не стоит его новым спутникам знать, как всё обстояло на самом деле, ведь старик Кудо принял его за колдуна. – Он сказал, что помочь мне сможет только Ямамба, а кратчайший путь к её убежищу начинается именно в Ганрю. Именно поэтому я держал сюда путь – до тех пор, пока меня не схватил прихвостень ведьмы в маске. Доставив меня в Ганрю, он, сам того не подозревая, сделал мне огромное одолжение.
– Везёт же некоторым, – покачала головой Уми и снова приложилась к кувшину с вином.
– Конечно, раз среди всех жителей Ганрю мне посчастливилось встретить именно того, кто знает дорогу к ведьме, – не на шутку воодушевился Тэцудзи. – Так что ты просто обязан взять меня с собой!
С этими словами он задрал голову, чтобы заглянуть Ямаде прямо в глаза. Но монах колебался. Что-то останавливало его, мешало безоговорочно согласиться помочь, – даже при том, что ему была известна вся правда о случившемся с Тэцудзи.
И принцу это не понравилось. Тревога липкими пальцами сжала сердце, но он постарался сделать над собой усилие и не дать ей затуманить разум. Даже если Ямада откажется, ничего не помешает Тэцудзи незаметно следовать за ним до тех пор, пока монах не приведёт его прямиком к горной ведьме.
Ну а дальше он уж как-нибудь сторгуется со старухой. Если он столько лет умудрялся уживаться со своим суровым и непреклонным отцом, то уговорить Ямамбу помочь не должно составить особого труда.
Наконец Ямада нарушил повисшее у пруда молчание:
– Я не могу отказать вам в этой просьбе. Если кто и сумеет разобраться с тем, что с вами произошло, то только Ямамба. Но должен предупредить: дорога к горе Такаминэ будет не столь лёгкой, как может показаться на первый взгляд.
Тэцудзи усмехнулся. После пережитого нападения во дворце, когда в глаза ему смотрела сама смерть, и того, что случилось на пути в Ганрю и в балагане, меньше всего принц страшился встречи с горной ведьмой и тем, что могло подстерегать на пути к ней.
– Даже если и так, иного выхода у меня нет. Я должен вернуть себе прежний облик, чего бы это ни стоило.
Ямада тяжело и, как показалось Тэцудзи, с пониманием вздохнул. Уми же оторвалась от кувшина и покосилась на принца. Что-то неуловимо изменилось в её взгляде, но что именно, Тэцудзи так и не понял – слишком быстро она отвела глаза.
– Будьте готовы отправляться завтра, на исходе часа обезьяны, – проговорил Ямада. – Как следует отдохните и наберитесь сил. Идти придётся долго, до самой темноты.
– А не разумнее было бы отправиться как можно раньше? – озвучил Тэцудзи, казалось бы, очевидную мысль.
– Бесспорно, но до того времени у меня будут… некоторые дела, – уклончиво ответил монах.
Тэцудзи нахмурился. Разве могло оказаться что-то важнее, чем сопровождение наследного принца к горной ведьме, которая могла бы ему помочь?
Но следом ему вспомнились странные слова Уми о каком-то глазе, которым Тэцудзи поначалу не придал значения из-за новостей о Ямамбе.
– Это «дело» как-то связано с тем, о чём вы только что секретничали?
Лицо Ямады вытянулось, а Уми громко фыркнула.
– Лучше скажи всё ка-ак есть, – похоже, она немного захмелела, потому как прежде Тэцудзи не замечал, чтобы она манерно растягивала слова и обращалась к Ямаде на «ты». – Он не отстанет, пока не добьётся своего.
После этих слов раздался громкий хруст: Уми выудила палочками со дна небольшой миски кусочек нарезанной дольками маринованной редьки и принялась как ни в чём не бывало жевать.
Пока Уми была увлечена едой, Ямада осторожно взял кувшин с вином и спрятал его у себя под боком. Подобная предусмотрительность могла оказаться нелишней: в подпитии иные женщины воротили такое, за что позже им было мучительно стыдно.
Или же нет. С такими особами Тэцудзи доводилось сталкиваться гораздо реже, но у них и в трезвом виде совести было с мышиный коготок…
– Один мой друг попросил оказать помощь в очень непростом деле, – начал Ямада.
Говорил он медленно: похоже, тщательно подбирал слова, чтобы не сболтнуть лишнего. Что же, пока Тэцудзи готов был довольствоваться и этой малостью. Не стоило рассчитывать, что монах сразу же начнёт безоговорочно доверять ему.
Но когда придёт время, Тэцудзи потребует, чтобы Ямада раскрыл всё, что у него на уме. Не посмеет же какой-то странствующий монах нарушить приказ самого наследного принца?
– Много лет на него была возложена обязанность сохранять древнее храмовое сокровище, Глаз Дракона, – продолжал Ямада. – Но теперь местонахождение Глаза больше не является тайной, и потому друг попросил меня отнести сокровище в самое безопасное место из всех возможных.
– К Ямамбе, – закончил за него Тэцудзи.
Ямада кивнул. Какое-то время принц помолчал, обдумывая услышанное. Выходит, рассказ ёкаев, которых насильно удерживали в балагане, оказался ближе к истине, чем он полагал поначалу.
– Получается, ведьма Тё и её прихвостни неспроста прибыли в Ганрю, – догадался Тэцудзи. – Они искали Глаз Дракона?
– Так и есть, – с самым мрачным видом кивнул Ямада.
– Но ведь всё уже закончилось. Араки схватила тайная полиция, и скоро он понесёт заслуженное наказание…
При упоминании имени колдуна Уми вздрогнула. Только теперь она, похоже, заметила пропажу кувшина с вином, но ничего говорить не стала: просто вдруг как-то сникла, уставившись на поднятую ветерком мерную рябь, пробегавшую по поверхности пруда.
– Но ведьме Тё удалось сбежать, – нахмурился Ямада и добавил: – А ведь именно она стояла за поисками Глаза.
И вряд ли так легко теперь от них откажется. Так и не прозвучавшие слова тяжело повисли в воздухе, отчего даже дышать стало трудно – не то от подспудного страха, который Тэцудзи внушали все разговоры о белой ведьме, не то от тревоги за то, что будет, если ей всё же удастся добиться желаемого.
– Час от часу не легче, – проворчал Тэцудзи, скрестив лапы на груди. Он-то надеялся, что после того страшного вечера в балагане больше опасаться нечего, но на деле всё оказалось гораздо сложнее.
Он так и не выяснил, зачем колдунам понадобился меч Фусецу и какие планы они вынашивали вдали от столицы и бдительного надзора императора и тайной полиции. И это тревожило его – тревожило сильнее, чем Тэцудзи готов был себе признаться.
Но куда большую жуть наводила мысль о том, что ведьма в белой маске может быть где-то рядом. Рыскать в поисках Глаза Дракона или, чего доброго, увязаться из Ганрю прямо за ними…
Но демоны с ней! Одна сошедшая с ума старуха не должна остановить его и поколебать решимость вернуться домой. Тэцудзи проделал такой большой путь, чтобы оказаться здесь – можно сказать, был в одном шаге от того, чтобы добраться до Ямамбы.
Поэтому он не может сдаться. Только не теперь, когда он столько претерпел, чтобы вернуть свой настоящий облик!
Над прудом повисло тягостное молчание, и никто из собравшихся на берегу не спешил нарушать его первым. Тэцудзи в очередной раз обдумывал своё положение и в конце концов пришёл к выводу, что у его нынешнего пребывания в мартышечьем теле есть одно неоспоримое преимущество – ему не нужно собирать вещи в дорогу.