Что-то невесомое вдруг коснулось щеки, и Горо, вздрогнув, открыл глаза. Он ожидал увидеть перед собой Уми, ведь ощущение было так похоже на то, как легко дотронулись до него её тонкие и нежные пальцы…
Но комната была пуста. Лишь у светильника кружил ночной мотылёк – наверное, залетел в небольшую щель, оставленную в неплотно задвинутых сёдзи.
Разочарование тяжёлой дланью сжало горло, и Горо с досадой отвернулся от насекомого, продолжавшего бездумно рваться к огню навстречу своей погибели.
На исходе часа кабана[1], когда колокол на ближайшем святилище вот-вот должен был пробить час крысы, вся троица затаилась в угольно-чёрной тени амбара. Они дожидались пересменки охранников: по словам Уми, только в этом случае у них появится шанс выскользнуть через ворота для прислуги незамеченными.
Тэцудзи от возбуждения не мог найти себе места. Взвинченный, он приставал с нескончаемыми вопросами то к Уми, то к Горо, пока наконец двое дежуривших у ворот для прислуги якудза не скрылись внутри домика.
– Вперёд, – прошептала Уми и крадучись двинулась вдоль стены амбара, стараясь держаться в тени. Горо и Тэцудзи, который теперь будто воды в рот набрал, последовали за ней.
Несмотря на то что день и вечер были ясными, ближе к ночи луну и звёзды скрыли налетевшие с гор тёмные тучи, предвещавшие дождь. Но для тех, кто задумал улизнуть из усадьбы якудза, столь резкая перемена погоды оказалась только на руку. Хотя Горо, грешным делом, и пожалел о том, что не догадался прихватить с собой зонт. Дождь он не любил.
Похоже, Уми хорошо знала город, потому как ни разу не заглянула в карту, над которой они трудились весь вечер, отмечая возможные места появления Бога Дорог. Для Горо же все улочки и дома, мимо которых они шли, казались одинаково безликими. Тэцудзи снова покачивался у него на плече, словно причудливая нахохлившаяся птица, и без особого интереса глазел по сторонам. Быть может, после столичной роскоши Ганрю наследного принца ничуть не впечатлил.
Наконец после бесконечных, как показалось Горо, блужданий по извилистым улицам Уми вывела их к первому перекрёстку. Небольшая часовенка, посвящённая Богу Дорог, отыскалась не сразу. Старая и покосившаяся, она ничем не выделялась среди бедняцких лачуг и завалившихся заборов. Лишь когда Уми, державшая фонарь на бамбуковой палке, подошла к ней почти вплотную, из темноты, отражая свет, тускло блеснул покрытый лаком алтарь.
– Это оно, – проговорил Горо, разглядев два иероглифа 道神[2], вырезанных на табличке под крышей часовенки.
Почтительно поклонившись – Уми и Тэцудзи, спустившийся к тому моменту с плеча, последовали его примеру, – Горо оставил на алтаре загодя подготовленное подношение. Им оказался кусочек рисовой лепёшки, которой Тэцудзи угостили на кухне. Хитрый обезьян хотел оставить её про запас, но Горо рассудил, что на такое подношение Бог Дорог может отозваться с куда большей охотой, чем на деньги. Как ни странно, духи очень любили еду, приготовленную человеческими руками.
Трижды бряцнув кольцами на посохе, Горо сложил руки в молитвенном жесте и принялся читать нараспев:
– О, почтенный Бог Дорог, внемли нам. Не оставляешь ты путников при свете дня и во мраке ночи, так отзовись же и снизойди к нам. Прими это скромное подношение в знак нашего глубочайшего к тебе уважения. Да убережёт твой бессмертный дух Великий Сэйрю.
Пока Горо призывал Бога Дорог, он всей кожей ощущал на себе внимательный взгляд Уми. В груди разгорался нестерпимый жар, будто внутренний огонь рвался наружу, и Горо толком не мог сосредоточиться на молении.
Может, поэтому Бог Дорог так и не отозвался на призыв.
– Не будем терять времени, – проговорил Горо нарочито бодрым тоном. – Попытаем счастья на следующем перекрёстке.
Но удача, похоже, окончательно отвернулась от них. Бог Дорог не желал внимать молитвам. Время шло, над головой начинал недовольно ворчать гром, предвещая надвигающийся дождь, а успехом их поиски так и не увенчались.
– Это моя вина, – проговорила Уми после того, как они оставили позади очередное каменное изваяние Бога Дорог.
– С чего вы решили? – с недоумением воззрился на неё Горо.
– Ведь это я предложила начать поиски с самых невзрачных мест. – Уми развела руками. – Но, похоже, здорово просчиталась. Давайте пойдём к большим перекрёсткам, как изначально и хотели…
– Ну уж нет! – вдруг заартачился Тэцудзи. – Зря мы, что ли, тащились в такую даль, чтобы в самый последний момент повернуть назад?
Обезьян скрестил лапы на груди. Но его деловитый вид портило равномерное покачивание в такт шагам Горо, у которого он снова восседал на плече.
– Предлагаю всё-таки дойти до того места, куда мы сейчас держим путь, – рассудил Горо. – А уже потом решим, что делать дальше. Вдруг на этот раз Бог Дорог откликнется на наш призыв?
Никто не выразил согласия, но и возражать не стал, так что троица продолжила путь. За всё время поисков им встретилось всего трое случайных прохожих: какой-то подвыпивший доходяга да двое полицейских, следивших за порядком. Их приближение Уми заметила загодя и, затушив на время фонарик на бамбуковой палке, юркнула в ближайшую подворотню, куда за ней поспешили и Горо с Тэцудзи.
Но то было в относительно богатых кварталах Ганрю. Сейчас же они пробирались по самым окраинам города, тёмным и тихим. Несмотря на то что Уми без боязни шагала вперёд, Горо не терял бдительности. Ему было неуютно среди покосившихся жалких лачуг, в тени которых мог таиться кто угодно.
Наконец они вышли к часовенке. Она пряталась среди кривых корней старой криптомерии. В отличие от остальных местечек, это сразу показалось Горо особенным. Ночной воздух будто бы больше насыщала звенящая сила, на которую с готовностью отзывалась магия.
– Может, здесь и получится, – пробормотал Горо себе под нос.
– Очень на это на-адеюсь, – отозвался Тэцудзи, с трудом сдерживая зевок. – Признаться, я уже порядком утомился бродить по всему городу.
– Ну да, как же, утомился он, – проворчала Уми, но Тэцудзи, похоже, предпочёл сделать вид, что не заметил колкости в её словах.
Положив на алтарь для подношений оставшийся кусок лепёшки, Горо повторил ровно тот же набор действий, что и в предыдущие разы.
Но на сей раз молился не он один. Рядом встала Уми и, склонив голову, прошептала:
– Пожалуйста, помоги, Бог Дорог.
Первая крупная капля дождя упала на щёку и скатилась за ворот кимоно, но Горо не стал утирать оставшийся после неё мокрый след. Он старательно прислушивался – чутьё колдуна подсказывало, что на сей раз что-то изменилось. Ветер окончательно затих, а темнота вокруг старой криптомерии будто бы сгустилась ещё сильнее, скрыв собою очертания соседних домов…
От неожиданно мощного выплеска силы чуть отросшие волосы на голове Горо встали дыбом, а кожа покрылась мурашками.
И в следующий миг ночную тишь прорезал низкий и звучный голос:
– Я уж думал, ты не догадаешься попросить.
Горо поднял взгляд и замер. Бог Дорог устроился на самой нижней ветви старого дерева. Длинная светлая шерсть его призрачно блестела в свете фонарика, а зубастая пасть была раззявлена не то в оскале, не то в некоем жутковатом подобии улыбки.
– Но за подношения спасибо, – продолжил Бог Дорог, облизнувшись. – Признаться, всегда любил эти лепёшки.
Тэцудзи, сидевший у ног Горо, несмело шагнул вперёд. Он задрал морду, жёлтые и круглые глаза его ярко сияли от восхищения.
Боковым зрением Горо увидел, как Уми склонила голову перед Богом Дорог. Фонарь дрогнул в её руке, отчего тени дико заплясали на чуждой морде божества, вызывая невольный трепет в груди.
– Нам очень нужна твоя помощь, – снова заговорила Уми, но Бог Дорог не дал ей закончить.
– Нам или мальчишке, угодившему в тюрьму?
– Он мой друг. – Уми решительно подняла голову, встретившись с Богом Дорог взглядами. – Во всяком случае, был им когда-то, и… Я знаю, что завтра его казнят, и постараюсь не допустить этого.
Бог Дорог молчал. Дождь стал расходиться, и огонёк в фонарике рвано замерцал. Уми шагнула под сень криптомерии – то ли хотела защитить пламя от влаги, то ли желала приблизиться к духу, чтобы лучше видеть его.
– Думаешь, он достоин этой жертвы? – наконец проговорил Бог Дорог, вытянув морду навстречу Уми. Шея у него была длинной и гибкой, и потому усы его едва не касались лица девушки. Горо же стало не по себе от затаённой печали, послышавшейся в этих словах.
– Это не жертва, а долг, – Уми не сумела сдержать дрожь в голосе, но не отступила, не смешалась под пристальным взглядом духа, который всё не сводил с неё причудливо мерцавших в полумраке глаз. – Если дети не искупят грехи отцов, мир погрузится во мрак.
Горо вздрогнул. Эти слова ему уже доводилось слышать прежде. Вот только исходили они из уст горной ведьмы, которую иногда посещали видения о былом и грядущем.
Ямамба никогда не говорила о том, что являлось ей под сводами древней пещеры, куда она порой удалялась, чтобы «послушать биение сердца мира». Однажды Горо не сумел сдержать любопытства и тайком последовал за ней. Тогда-то Ямамба и произнесла эти слова, и они отчего-то накрепко врезались Горо в память…
Предчувствие неминуемой беды, нависшей над ними, острой болью врезалось в сердце.
– Долг, – задумчиво протянул Бог Дорог. – Мне как никому другому ведомо, что это значит. Твой друг, – дух бросил быстрый взгляд на Горо, – наверняка поведал о том, что всё в этом мире имеет цену. Назови мне то, что ты готова отдать, и я помогу мальчишке.
Плечи Уми заметно напряглись под рубахой. Горо с тревогой наблюдал за ней, надеясь, что она будет осмотрительна и не даст сгоряча обещания, которого не сможет сдержать.
Духи рано или поздно обязательно возьмут что им причитается. Даже если платой за помощь станет твоя собственная жизнь.