Но несмотря ни на что, жажда жизни была в ней по-прежнему сильна. Ведьма через многое прошла не для того, чтобы всё оборвалось здесь, в этой грязной заброшенной лачуге!
– Ты… не выживешь… без меня, – выдавила она, с трудом проговаривая каждое слово.
И боль разом исчезла, словно её никогда не было. Но ведьма всё ещё тяжело дышала, спина и лицо под маской покрылись липкой холодной испариной.
– У нас был уговор, – продолжила она, чуть переведя дух. – Я даю тебе вместилище, а ты не пытаешься пробраться в мою голову.
«Вынужден тебя огорчить, ведьма, – холодно бросил ей голос. – Условия нашего договора изменились. Я уже давно в твоей голове. Настолько давно, что ты почти перестала замечать моё присутствие».
Её охватило бешенство. Снова обманул, провёл, как малолетнюю глупую девчонку!
Кровь из раненых ладоней начала сочиться с новой силой. От осознания, что она больше не принадлежит самой себе, её обуял безотчётный страх. Она вздрогнула всем телом и попыталась было сорвать маску с лица, но рука замерла, не успев даже коснуться холодной, покрытой лаком древесины.
«Мы теперь – одно, нравится тебе это или нет, – как ни в чём не бывало продолжал голос. Пальцы, которые больше не подчинялись её воле, дрожали, словно трепещущие на ветру колосья мисканта, обагрённые кровью. – Отдели нас друг от друга, и твоей человеческой оболочке тут же придёт конец, тогда как я продолжу существовать, дожидаясь нового вместилища, способного выдержать мою силу. И я даже знаю, кого удостоить этой чести после тебя. Молодая кровь Дракона станет отличной заменой».
Её губы невольно скривились в усмешке.
– Девчонка Хаяси отвергла знание и смогла вырваться из морочного видения. Не боишься, что она окажется тебе не по зубам?
«С запечатанной силой она не сможет долго противостоять моему воздействию, – возразил он. – А мне рано или поздно удастся сломать сдерживающую печать, и тогда сила самого Сэйрю напитает меня до последней капли – и старый Дракон ничего не сможет с этим поделать!»
Он расхохотался, будто бы в его словах и впрямь было что-то забавное, и раскаты этого смеха отозвались в отяжелевшей голове новыми витками боли. Она то скручивала, то вновь расправляла свои кольца, словно змея, которая вот-вот собиралась напасть, но в последний миг отчего-то замирала и снова сворачивалась…
Чтобы вскоре развернуться, и всё начиналось по новой.
– Сила девчонки нужна нам для иного, не забывай, – процедила ведьма, прерывая безумный смех, больше напоминавший теперь клёкот какой-то жуткой птицы.
«Ну что ты, – с показной мягкостью проворковал голос. – Я слишком ценю свои усилия, чтобы одним необдуманным действием свести их на нет. Выпить все соки из девчонки, конечно, очень заманчивая перспектива, но долго эта эйфория не продлится. Ты не хуже меня знаешь, как важно следовать нашему плану. Мы с тобой столько преодолели вместе… Когда поганый Дракон низверг меня и заточил в этой маске, я поклялся, что отомщу. И как же я радовался, когда мне подвернулась ты – такая же одержимая местью потомкам Дракона!»
Она едва заметно вздохнула. На него редко находило настроение поболтать о делах давно минувших, но если уж он ударялся в воспоминания, то только держись.
И уж тем реже он заговаривал об их первой встрече. Могла ли она представить, что обещавший утешение голос окажется не плодом её фантазии? Пожалуй, будь он и в самом деле наваждением, вся её жизнь могла бы сложиться совершенно иначе. Вполне вероятно, что учитель убил бы её тем злополучным вечером, не подпитайся она силой, которую так кстати вложил ей в руки обладатель таинственного голоса.
Они и правда связаны – не столько кровью, которую она пролила ради собственного спасения, сколько местью.
Пока род Дайго окончательно не прервётся, пока она не уничтожит их всех и не сдержит слова, данного ушедшим, ей не будет покоя.
Кровь за кровь. За одну отнятую жизнь самого родного и дорогого ей человека она готова предать огню весь мир – чтобы после сгореть в этом пламени самой.
2
В этом году за проведение Хякки Яко, Ночного Парада Сотни Демонов, отвечала семья тануки, что жила в Ганрю вот уже не одно столетие. Они настолько прижились среди людей, что даже взяли себе человеческие имена и истинное обличие принимали только в самом крайнем случае. Даже опытные и сильные колдуны с трудом смогли бы признать в них ёкаев – настолько мастерски они подражали обычным людям.
Накануне шествия тануки собрались на зачарованной поляне, куда не было хода ни людям, ни другим духам, и принялись держать совет. После смерти своего мужа почтенное семейство тануки возглавила Юна Абэ, которую даже среди людей звали не иначе как «бабушка Абэ». На поляну она явилась под личиной благообразной низенькой старушки в чистеньком и простеньком кимоно. За ней тенью скользила юная ещё девушка, которой на вид можно было дать не больше шестнадцати. Сюда они добирались тёмными проулками, чтобы никто из случайных прохожих не заметил кончика полосатого хвоста, торчавшего из-под полы кимоно девушки. Духом она была не таким уж и слабым, но тяжёлые дни плена у белой ведьмы заметно подорвали её силы. А на восстановление требовалось время, которого у них попросту не осталось.
– Итак, – начала бабушка Абэ, когда вся её многочисленная родня заполонила поляну. Чтобы все без стеснения расселись, многим жившим среди людей ёкаям пришлось принять истинный облик. Не стала исключением и сама бабушка Абэ – и теперь пожилая тануки окинула поляну строгим взором блестящих тёмных глаз. – Наконец все в сборе.
– Как ты пережила пожар, сестрица? – возопила Ки́ми, троюродная сестра по отцу, с которой бабушка Абэ не виделась уже много лет. Кими с тремя дочерями жила далеко в лесу и выходить к людям не любила. А у бабушки Абэ в последние годы выдавалось всё меньше времени, чтобы надолго оставлять «Толстого тануки» без присмотра и разъезжать по родственникам. – Когда до нас дошли слухи о произошедшем, мне прямо кусок в горло не лез!
С этими словами Кими грациозно взмахнула хвостом, прикрыв нижние лапки и довольно внушительное для тануки её лет пузико.
– Жива, и хвала Дракону, – проворчала бабушка Абэ, смерив сестрицу недовольным взглядом. – Но речь сейчас не об этом. Хякки Яко на носу, и мы должны сделать всё, чтобы князь Содзёбо был доволен.
– Он никогда не бывает доволен, – крякнул То́му. Они с бабушкой Абэ были друг другу настолько дальней роднёй, что она сама порой путалась, кем он ей на самом деле приходился. – Хоть сдери с себя шкуру и надень её наизнанку, этот лысый хрен с горы найдёт к чему придраться!
Кто-то зашикал на Тому, а его супруга, картинно закатив глаза, выхватила у него из лап кувшинчик с крепким вином. В последнее время Тому пил всё больше и уже не мог, как прежде, красоваться у входа в харчевню, не выдав себя особо наблюдательным людям. Если жене так и не удастся отвадить Тому от этой дрянной привычки, то придётся отселить их куда-нибудь подальше, чтобы не позорили всё их славное семейство.
– И в тем большую ярость придёт князь, если Хякки Яко сорвётся, – покачала головой бабушка Абэ.
Шепотки всех возмущённых поведением Тому тут же стихли. На бабушку Абэ обратилось по меньшей мере пять десятков пар глаз.
– Что ты имеешь в виду? – проскрипел дед Ю́дзи, старейший из всех здесь собравшихся. – Почему это вдруг Парад должен сорваться?
– Моя двоюродная внучка кое-что разузнала от колдунов с нашего постоялого двора, – проговорила бабушка Абэ, кивнув в сторону Фуюмэ, которая всё так же стояла подле неё, понурив полосатую мордочку. – Ведьма, истребившая многих наших братьев и прочих духов, всё ещё на свободе. Даже подумать страшно, что случится, если она снова нападёт на нас.
Поляна взорвалась гневными криками, а бабушка Абэ умолкла, наслаждаясь действием, которое произвели её слова. Кто-то вскочил с места и начал потрясать кулаками. Особо воинствующие даже обернулись мечами и копьями, будто желали прямо сейчас пронзить собой ведьму. Женщины принялись тревожно переговариваться и качать головами, а некоторые даже не смогли сдержать слёз.
Лишь об одном умолчала бабушка Абэ – о Глазе Дракона, который охраняли каннуси с монахом. Новость эта поразила её и наверняка произвела бы не менее сильное впечатление на всю родню. Заполучить такую силу пожелал бы каждый уважающий себя дух, но…
Каннуси Дзиэн был гостем её харчевни, а Горо Ямада нравился бабушке Абэ – в нём она словно видела внука, которого у неё никогда не было. Могла ли она позволить себе предать доверие этих людей в угоду власти, которая наверняка навлечёт мириады проблем на их честное семейство?
Разумеется, нет. По зрелом размышлении она твёрдо всё для себя решила. И потому строго-настрого наказала Фуюмэ даже не заикаться о Глазе Дракона. Сейчас для них самое главное – изловить ведьму в белой маске и отомстить ей. На это они должны бросить все свои силы. К этому она и собирается призвать свою родню и всех ёкаев, до которых получится достучаться.
– Довольно! – повысила голос бабушка Абэ, и на поляне снова повисла тишина. – Я собрала вас здесь не для того, чтобы впустую сотрясать воздух. Колдуны хотят бросить ведьме вызов. Это хорошие люди, я долго наблюдала за ними. Один из них, монах по имени Ямада, помог Фуюмэ и остальным ёкаям сбежать из плена белой ведьмы.
– Это правда, – закивала Фуюмэ, впервые за весь вечер решившись поднять взгляд. – Без его вмешательства одному Дракону ведомо, что бы с нами сталось…
Тануки молчали. Многие из них не доверяли людям и откровенно недолюбливали их – особенно монахов, во власти которых было изгнать духов с насиженных и обжитых мест и даже лишить их большей части сил. Но подвергнуть сомнению слова главы семейства и её двоюродной внучки не осмелился никто. Даже дед Юдзи упрямо сопел себе в усы, но ни единого слова упрёка не сорвалось с его уст.