Уверенность в безоговорочной победе ни на миг не оставляла её, ведь на их стороне был сам Бог Дорог. Он пообещал, что защитит и не бросит в беде, и Уми не сомневалась: он уже вступил в схватку с белой ведьмой.
Но безотчётный страх всё же гнал вперёд. Должно быть, в клане Аосаки уже знают о том, что появление ведьмы Тё сорвало бон-одори. Когда до отца дойдут эти новости, с него наверняка спадёт весь хмель и он помчится в город, где тайная полиция так и не оставила поиски Дзёи…
Занятая этими мыслями, Уми не сразу заметила, что Ямада поравнялся с ней. Лишь когда он назвал её по имени, чего не позволял себе прежде, она почувствовала, как в груди сердце замерло на мучительный и сладостный миг – чтобы после пуститься вскачь.
– Пообещайте, – Ямада говорил тихо. Лишь благодаря тому, что он шёл с нею рядом – так близко, что рукава их одеяний то и дело соприкасались, – Уми могла отчётливо разобрать каждое слово. – Если вдруг что-то пойдёт не так, вы оставите нас.
Уми смерила его хмурым взглядом, стараясь не выдать, как встревожила её эта просьба. Неужели он не верит, что Бог Дорог сумеет одержать верх в борьбе с ведьмой Тё?
Но Ямада неумолимо продолжал:
– Вы не сможете защитить себя магией, а против колдовства никакое другое оружие не поможет. Запас моих сил ограничен, я не смогу уберечь всех. И если с вами что-то случится, я…
Речь его резко оборвалась, словно Ямаде не хватило воздуха, чтобы закончить. Он отвернулся, пряча лицо, но Уми и не требовалось видеть подтверждение тому, о чём она смутно догадывалась все эти дни.
На что хотела бы – и не смела – надеяться…
– Обещаю, – только и сумела вымолвить она и ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться от остальных за углом.
И постараться сохранить в сердце этот короткий миг столь неуместного в подобных обстоятельствах счастья.
Улочка, по которой они спешно пробирались, вильнула вправо, выводя их к речушке А́са, одному из притоков Ито. Скованные городской грязью, мутные воды что-то тихо шептали – и в шёпоте этом Уми послышался затаённый ужас.
Ничего ещё не закончилось. Всё только начинается…
Сбросив с себя наваждение, навеянное бормотанием реки, Уми встрепенулась и, сделав знак остальным, бодро зашагала по укатанной телегами дороге. Они добрались до самой окраины Ганрю. Вон за тем постоялым двором, название которого менялось так же часто, как и его владельцы, проходила граница города.
У них получилось, они почти выбрались!
Но тут Тэцудзи, покачивавшийся на плече Ямады, издал сдавленное шипение – что кот, которому раздвижной дверью защемило хвост. Монах встрепенулся, вскидывая посох в защитном движении.
И вовремя. Стремительный промельк белого – и нечеловечески длинные когти скользнули по прочному древку, оставив на нём рваные борозды.
Тэцудзи с диким визгом скатился с плеча Ямады. Но не успел обезьян стремглав броситься прочь, как монах сунул ему в лапы по-прежнему безмятежно мурлыкавшего что-то себе под нос Бура.
Принц без лишних слов исполнил немую просьбу. Встав на задние лапы, совсем как человек, Тэцудзи припустил в сторону ближайшей лавки, двери которой оказались не заперты. Похоже, хозяева спрятались где-то в другом месте, если успели убраться подобру-поздорову из квартала Фурумати.
Но убежать далеко Тэцудзи не удалось. У него на пути вдруг вырос Дзёя, требовательно протянувший руку.
Очередной удар пульса болью отозвался где-то в горле – а затем сердце ухнуло вниз, отчего Уми замутило. Она до последнего не желала верить в то, что видели её глаза. Предательство человека, которому до последнего хотела доверять – и ради спасения которого приложила столько сил!
– Отдай, – Дзёя тем временем надвигался на Тэцудзи так же неотвратимо, как на город – тёмная грозовая туча, почти полностью накрывшая Ганрю. Обезьян пятился, гневно ощерив клыки, пока не уткнулся в очередное препятствие – ноги оказавшегося за его спиной Нобору.
В сгущавшихся сумерках всё чаще мелькали всполохи пламени, порождённые колдовством Ямады. Но Уми едва замечала их – как не слышала и гневных восклицаний ведьмы, всё меньше напоминавших человеческую речь.
Пальцы сами сжали рукоять револьвера и взвели курок. Даже в сумерках с такого небольшого расстояния она не должна промахнуться.
Дуло слепо смотрело прямо в спину человека, которого Уми когда-то давно считала своим самым близким другом. Одно лишь движение её пальца, и всё закончится.
Но Уми медлила. Какая-то часть её прежнего, наивного и не отжившего ещё сострадания желала разобраться. Во что бы то ни стало прекратить творившееся безумие.
– ОСТАНОВИСЬ! – её отчаянный крик заставил Дзёю замереть. – ОСТАНОВИСЬ, ИЛИ, КЛЯНУСЬ ВЛАДЫКОЙ, Я УБЬЮ ТЕБЯ!
Дзёя медленно повернулся к ней. И, раздери его все демоны Хякки Яко, он улыбался!
– Времени на споры нет. Она не отступит, пока Глаз так близко, и ты это знаешь. Его нужно использовать.
Уми с трудом сглотнула – от волнения в горле окончательно пересохло. И оттого её следующая фраза больше напоминала вороний грай:
– Ты поклялся, Дзёя. Поклялся!
Он сделал шаг ей навстречу. За его спиной Нобору схватил за загривок рычащего Тэцудзи и вырвал из его лап фонарь, но Дзёе, казалось, до того не было уже никакого дела. Он не сводил глаз с Уми, которая всё ещё целилась в него.
– И я сдержу слово, – проговорил он, принимая из рук подошедшего Нобору духа-фонарика. Бура, словно почувствовав надвигавшуюся опасность, больше не пел и не шевелился. Затих, будто никогда не был живым.
Дзёя сделал ещё шаг в её сторону, и Уми невольно подалась назад, крепче сжимая револьвер вспотевшими пальцами. Одна часть её мыслей заходилась в возмущённом вопле «Да стреляй ты уже!», а другая отчаянно жаждала понять, что тут, демоны их всех разорви, происходит и почему.
Словно ощутив её сомнения, Дзёя протянул духа-фонарика Уми. И от неё не укрылось, как нелегко ему дался этот жест.
– Давай же, – повторил он настойчивее. – Я покажу, что нужно делать. Подумай о том, что хочешь изменить в своей судьбе… или судьбе дорогого тебе человека, и Глаз Дракона исполнит это.
Револьвер в её руках заметно дрогнул. Слова Дзёи казались слишком заманчивыми, чтобы быть правдой. Получается, она может вернуть мать? Вот так просто взять и исправить самую главную ошибку отца, которая разрушила всё, во что когда-то всем сердцем верила Уми – в нерушимость и святость семьи.
Пальцы сами потянулись навстречу Дзёе, который тем временем подошёл к ней почти вплотную. Тёплая ручка духа-фонарика легла в ладонь, будто была там всегда…
И в тот миг, когда Уми уже почти решилась, за спиной Дзёи раздался пронзительный крик. То был Нобору, державшийся за окровавленную кисть – Тэцудзи прокусил ему руку, чтобы выбраться на свободу и скрыться в темнеющем дверном проёме близстоящего дома.
Дальнейшие же события развивались стремительно – быстрее нескольких ударов перепуганного сердца.
За спиной ведьмы, словно чудовищная опухоль, появилась тень, которая казалась в опустившейся на город темноте безжизненным смутным провалом в пространстве. Ведьма взмахнула рукой – тень шевельнулась, вторя её движению, – и отшвырнула едва державшегося на ногах Ямаду. Монах бесформенной кучей рухнул у самого края набережной, лишившись чувств.
А затем тень обратила свой взор на тех, кто остался. Глаз у неё не было, но Уми отчётливо ощущала на себе её алчный взгляд.
Ведьма оказалась рядом быстрее, чем Уми успела шумно выдохнуть, поражённая тем, что случилось с Ямадой. Белое одеяние призрачно забелело совсем рядом – только протяни руку, и сумеешь коснуться. А из расколотой на лбу маски всё сочилась и сочилась, словно древний гной, чернота…
И Уми выстрелила. Прямо в зияющий на уровне глаз провал. Руки не дрожали – ледяными от ужаса пальцами она прокручивала барабан снова и снова. Выстрел за выстрелом разрывал тишину, повисшую над уснувшим мёртвым сном Ганрю. Мучительно яркими сполохами мелькали дульные вспышки.
А ведьма стояла, не шелохнувшись, словно выстрелы не причиняли ей ни малейшего вреда.
Расстреляв все патроны, Уми, задыхаясь, отступила. Ведьма, по-птичьи наклонив голову, не сводила с неё тяжёлого взгляда – будто ждала, чем ещё её встретят здесь, кроме свинца.
– И это всё, чем вы можете меня порадовать? – в мягком тоне отчётливо послышалось разочарование. – Дзёя, мальчик мой, я думала, мы с тобой ещё не закончили.
– Так и есть, – блеснула в сумерках знакомая кривая усмешка.
А в следующий миг сильные руки друга оттолкнули Уми в сторону, и вечерний воздух прорезал свист цепи. Уми едва не запуталась в полах собственного кимоно, но каким-то чудом ей всё же удалось устоять на ногах и удержать Бура, который тихонько и жалобно всхлипнул, словно умолял не бросать его.
– Всё будет хорошо, – стуча зубами от ужаса, пробормотала Уми, не понимая, кого эти пустые слова должны были утешить: её саму или духа, который оказался теперь у неё на попечении.
Неуклюже сунув за пояс ставший совершенно бесполезным револьвер – Уми до сих пор не могла осмыслить факт, что ни одна из пуль не оставила на прокля́той ведьме даже царапины! – она, спотыкаясь, бросилась в ту сторону, где лежал Ямада.
Уми собиралась сдержать данное ему слово. Но сначала она должна убедиться, что он жив, ведь монаху изрядно досталось в схватке…
Однако всё оказалось даже хуже, чем она предполагала. Посох Ямады был безнадёжно сломан – медные кольца, которые враждебная сила разметала по всей улице, безжизненно бряцали под сандалиями. Сам же Ямада раскинул руки, словно пытался объять потемневшее раньше времени небо, и напоминал поверженного исполинского воина из старинных сказаний о легендарных самураях, которые своими чудесными клинками могли сразить любое чудовище.
Но они были не героями из легенд, всегда одерживавшими верх над злом, а самыми обычными людьми.
У этой истории, как бы они ни старались, похоже, не будет хорошего конца…
Уми опустилась на колени рядом с Ямадой и приложила пальцы к его шее – туда, где должна была биться жилка. Но от страха и нараста