Учитель ничего на это не ответил и принялся задумчиво покусывать тонкие обветренные губы. Даже у Светлейшего и ему подобных были дурные привычки – ведь все они, несмотря на силу и накопленную с годами мудрость, оставались людьми.
– Скажи-ка, брат мой, может ли человек голыми руками сдвинуть с места гору? – подслеповато щурясь на блики, игравшие на зелёной кроне гинкго, наконец вопросил Гёки.
– Конечно, нет, – с готовностью ответил Горо. – Даже при помощи колдовства ему потребуются годы на то, чтобы сделать это.
– Сегодня ты пытался сдвинуть эту самую гору одним мизинцем, – в тоне учителя послышалась печаль. – И чуть не надорвался. Пока эта ноша тяжела для тебя. Но в дальнейшем, кто знает, всё может перемениться…
– Ведьме служит какой-то древний демон, – с сомнением покачал головой Горо. – Напитывает её силой, которая иссушает всё, чего коснулась.
Учитель некоторое время размышлял над его словами.
– Думаю, в одном ты заблуждаешься, брат мой. Важно разобраться, кто на самом деле слуга, а кто господин. И тогда тебе откроется, как победить их.
– Ведьма может быть одержима? – не сумел скрыть своего изумления Горо, но учитель снова не удостоил его ответом. Лишь тяжело вздохнул, подтянул пояс на своём белом облачении и проговорил:
– Время на исходе, брат Горо. Тебя ждут.
Не успел тот и рта раскрыть, как откуда-то издали донёсся женский крик, наполненный болью и страхом.
Крик, от которого у Горо всё заледенело внутри.
– Уми, – чуть слышно выдохнул он, и с этим именем на устах вернулся.
С трудом поднял запёкшиеся веки, уставился в чёрное небо. Сколько же он пролежал здесь, что успело так стемнеть?
Сбоку, на самой границе видимости, засиял какой-то чудодейственный тёплый свет. Горо попытался было повернуться в ту сторону, откуда шло свечение, но из-за охватившей всё тело слабости не сумел пошевелить и пальцем.
Совсем рядом, у правой руки, что-то шевельнулось. Скосив взгляд, он увидел две небольшие тени. Одна принадлежала духу-фонарику, который жался поближе к Горо, будто искал у него защиты, а вторая – принцу Тэцудзи, в чьих расширенных от испуга глазах отражались сполохи таинственного сияния. Но сам принц был цел и невредим.
А ощутив исходившую от ёкая знакомую силу, Горо с облегчением выдохнул. Значит, ведьма Тё ещё не успела завладеть Глазом Дракона…
Мысли растекались, словно струи дождевой воды, бегущие по козырьку крыши, и Горо стоило немалых трудов взять себя в руки и чуть привстать с укатанной дороги, на которую его отшвырнула колдунья. Голова нещадно гудела, всё тело ломило, а из рваной раны на боку, оставшейся от когтей ведьмы, слабой струйкой сочилась кровь.
Вспомнив истошный женский крик, пронизанный болью, Горо встрепенулся. Сознание его окончательно прояснилось, и он с ужасом принялся озираться вокруг. Где же она, где? Взгляд Горо обратился туда, где мерцало прекрасное свечение, от которого на сердце снисходил покой, а раны не так болезненно ныли.
И он увидел её – бледную и перепуганную, но по-прежнему не сломленную, с золотым клинком в дрожащей руке. К мечу белая ведьма отчего-то опасалась приближаться, и от него исходила столь мощная и благостная сила, что Горо до глубины души поразился, как Уми, колдунья с едва раскрывшимися способностями, сумела с ним управиться.
Чёрной тени омукадэ, одержавшей над ним верх, нигде не было видно. Похоже, демона изгнал свет, исходивший от меча. Но вот надолго ли? Пока они с ведьмой сражались, Горо всей кожей ощущал чёрную и страшную жажду омукадэ, так что тот мог вернуться в любой момент. И к этому следовало быть готовым.
Но сама ведьма Тё никуда не делась. Она что-то говорила Уми и неумолимо надвигалась на неё, как сходящая с горных склонов лавина, от которой не убежать и нигде не укрыться.
Горо попытался встать, но ноги не держали, и он упал на колени – ослабевший и почти такой же сломленный, как и посох, от которого остались одни щепки. Внутренний огонь едва слышно трепетал в груди: биение магии больше не отзывалось на отчаянный призыв Горо. Слишком много сил он потратил на борьбу с омукадэ и ведьмой.
Раз колдовать он пока не может, то голыми руками оттолкнёт ведьму прочь и во что бы то ни стало защитит Уми. Она и так держалась из последних сил – чудесный меч дрожал, на кимоно от прижатой к ткани руки расплывалось тёмное пятно…
Ранена! Нужно спешить!
Собрав в кулак всю свою решимость, Горо всё же удалось подняться. Ни Уми, ни ведьма не видели этого – они не отводили друг от друга горящих ненавистью взоров. Безмолвное противостояние, верх в котором должна была одержать только одна из них.
Горо подбирался к ведьме. И когда она оказалась совсем близко, омукадэ снова явил себя. Исходившая от него злая сила заставила Горо невольно отступить на шаг.
Один-единственный шаг, оказавшийся роковым.
Демон набросился на Уми быстрее, чем Горо успел что-то предпринять, а потом ведьма пронзила её своими когтями…
Они с Тё возопили одновременно. Но если в голосе ведьмы слышалась бессильная ярость, то крик Горо полнился чёрным и неизбывным отчаянием.
Он метнул в омукадэ вспышку тёмного пламени – всё, на что хватило иссякнувших сил, – и ослабевший демон зашипел, вновь скрываясь в зиявшем на маске ведьмы разломе. Саму Тё Горо попросту оттолкнул с дороги – и отчего-то она не стала сопротивляться и посылать вслед заклятия.
В тот миг подобные странности его не волновали. Его ничто больше не волновало, кроме той, кого он так и не сумел защитить…
Горо бросился к Уми и едва успел подхватить её у самой земли. Руки дрожали, как никогда в жизни, глаза застилала пелена слёз, но даже она не смогла скрыть от него то, чего он так боялся с самого своего приезда в Ганрю: мертвенную бледность лица; утекавшую из разорванной груди жизнь.
И кровь, всюду кровь…
Мягкие пальцы мазнули по скуле – такие же нежные, как он себе и представлял, – чтобы потом безвольно упасть на землю, словно растоптанные лепестки хризантемы.
Жизнь во взгляде Уми угасла. Как угасло и сияние чудесного меча, который, выпав из ослабевших пальцев, теперь покоился совсем рядом.
На притихшую улочку опустилась ночь, наступившая слишком рано. Уми слепо уставилась в небо, которое ей больше никогда не суждено было увидеть.
– Нет, – Горо упал на колени, прижимая к себе драгоценную ношу. Плечи под красивым лёгким кимоно, на груди которого расцвела кровавая лилия, казались невероятно хрупкими. Кровь эта теперь была и на его одеянии, и на дрожавших руках.
Горо бережно опустил Уми на землю и утёр рукавом кимоно мокрые от слёз щёки. А после, следуя бессознательному порыву, вложил ставший шпилькой чудесный меч в раскрытую ладонь…
Когда первая волна горя схлынула, Горо принялся действовать собранно и чётко, загнав боль на самые задворки сознания. Он знал: рано или поздно она вернётся – как и неизбывная тоска, и с ними придётся разобраться, казня себя за промедление и слабость.
Однако прежде следовало довершить начатое. Что бы ни говорил учитель, даже если Горо всё-таки надорвётся, пытаясь сдвинуть с места гору, он исказит её облик до такой степени, что она навеки позабудет о своём былом величии.
Глядя в спину ковыляющей прочь ведьме – великая человеческая мерзость, она всё ещё хотела забрать Глаз Дракона, пока его никто не охранял! – Горо принял решение. Нащупал на шее тонкую и прочную нить амулета и сделал то, на что не пошёл бы никогда, будь у него иной выбор.
Едва коснувшись нежного, навеки застывшего лица, Горо опустил Уми веки и запечатлел на уже холодеющем лбу поцелуй. Первый и единственный, который он решился даровать своей возлюбленной.
А после стянул амулет через голову и спрятал в складках пояса.
И когда затихшую тёмную улочку сотряс нечеловечески гневный рёв, принадлежавший уже не Горо Ямаде, а тому, другому, который столько лет дожидался лишь удобного случая, чтобы вырваться на свободу, белая ведьма из балагана по-настоящему устрашилась…
Как только из квартала Фурумати стали доноситься первые тревожные крики горожан, Дзин Мидзогути с парой самых доверенных сослуживцев бросился в ту сторону.
Он знал, что ведьма нанесёт удар, но и предположить не мог, что после случившегося в балагане ей удастся так быстро оправиться. Однако свидетельства его заблуждения читались на побелевших и перепуганных лицах горожан, в спешке уносивших ноги из старой части города.
Правильно, пусть бегут. Пусть прячутся. Так куда меньше риск, что недавняя трагедия повторится. Они ведь так и не сумели предотвратить все те жертвы в балагане, хотя Дзин был начеку.
Но ведьма обыграла их всех.
Когда весть о произошедшем дойдёт до столицы, император будет в ярости. Наверняка среди высших чинов произойдёт чистка – но Дзина эти проблемы уже не коснутся.
Главное, ему наконец удалось отыскать госпожу. Она всё-таки выжила, сумела ускользнуть из цепких лап предательницы, этой подлой змеи! Маленькая храбрая кровь Дайго…
Но радость от долгожданной встречи омрачилась тем, что он нашёл её слишком поздно, чтобы спасти и исполнить свой долг. Поэтому оставалось лишь одно: не дать погибнуть последнему ростку древнего рода, в должниках у которого О-Дзиро ходил без малого две тысячи лет.
Иначе клятва не будет исполнена и он окажется навеки проклят…
Мощный выплеск ки Дзин ощутил ещё до того, как задрожала земля. Значит, против ведьмы выступил какой-то могущественный колдун или дух, обращающийся за силами к Цути.
Он сделал знак своим спутникам, и те, с посеревшими от невысказанного страха лицами, но не смея отступить ни на шаг, бросились за ним. Один сжимал в руках особую сеть из заговорённого папоротника, а у второго наготове был револьвер, заряженный пулями с отваром, который лишал колдовских сил. Оба этих надёжных средства тайная полиция держала на вооружении не так давно, но в их эффективности Дзин ничуть не сомневался. Какой бы сильной ни была ведьма, даже она не сможет пойти против того, что угнетает её колдовскую природу.