Уми кивнула, представив перед внутренним взором чистое сияние, исходившее от чудесного клинка, в который превратилась кандзаси матери.
На лице незнакомца отразилась сложная смесь чувств: от неверия до искреннего восторга.
– Ах, я чувствовал, что мы неспроста с тобой встретились! Это ли не милость Владыки… Уми, – торопливо зачастил мужчина, глядя ей прямо в глаза. – Прошу, верни Фусецу туда, где ему и полагается быть. Передай меч лично в руки императору и никому другому. Если людской род лишится защиты Владыки, то междоусобица, пожиравшая земли Тейсэна две тысячи лет назад, может снова разразиться.
Бог Дорог бросил на него встревоженный взгляд.
– О чём ты толкуешь, Дайго? – нахмурился он.
Уми же застыла на месте, не в силах справиться с изумлением. Неужели всё это время она беседовала с первым из Дайго, своим далёким предком и основателем великой императорской династии?
– Если станет известно, что Фусецу больше не во дворце, одному Владыке ведомо, чем это всё может обернуться, – покачал головой Дайго. – У нашего рода всегда было много недоброжелателей, а теперь, когда с приходом к власти новой династии кровь Дракона стала настолько слабой… Боюсь, могут отыскаться те, кто захочет обернуть ситуацию себе на пользу. Поэтому будь осторожна, дитя, – с этими словами Дайго взял её за руки и крепко пожал их. – И исполни мою волю.
Уми кивнула, всё ещё не в силах произнести ни слова. Дайго же слабо улыбнулся ей и снова посмотрел на Бога Дорог:
– Теперь ступайте. Я не могу помочь вам выбраться отсюда, но буду молиться Владыке, чтобы он уберёг вас.
Бог Дорог сдержанно поклонился ему и, взяв Уми под локоть, потянул её за собой.
В следующий миг чайный павильон, где первый из Дайго снова остался в полном одиночестве, заволокло непроглядным туманом. И отчего-то Уми стало от всего сердца жаль этого человека. Теперь она поняла, почему он источал такое одиночество – если Дайго со дня своей смерти провёл в этом павильоне почти две тысячи лет…
Никому не пожелаешь такой судьбы! Точно ли первый из императорского рода был благословлён самим Владыкой, а не проклят?
Бог Дорог крепко держал Уми за руку, но какая-то неведомая сила принялась тянуть её то в одну, то в другую сторону, словно стремясь вырвать из того мира, которому она пока не принадлежала.
Раскаты грома, лишь отдалённо доносившиеся до чайного павильона, теперь стали намного громче, будто гроза надвинулась совсем близко. Но шума дождя не было слышно – только рваный свист ветра в ушах.
Крепкая хватка Бога Дорог разжалась. Уми в ужасе принялась озираться вокруг, но ничего, кроме прокля́того тумана, разглядеть так и не смогла.
Вдруг её руки коснулись чего-то мягкого и тёплого. Живого.
– Цепляйся и полезай мне на спину, – услышала она голос Бога Дорог. – В моей истинной форме мы доберёмся до границы миров намного быстрее.
Даже не пытаясь скрыть охватившего её облегчения, Уми ухватилась за шерсть, и в следующий миг по щекам хлестнул порыв встречного ветра. Уми хотела прижаться к спине Бога Дорог, чтобы укрыться от ветра, но тут вернулась боль – та самая, что сопровождала её в самом начале, когда она только оказалась в Стране Корней.
Уми согнулась пополам и сквозь подступающую дурноту услышала рык Бога Дорог:
– Держись, осталось совсем чуть-чуть!
Из последних сил Уми вцепилась в белую шерсть божества, что наверняка причинило ему боль – Бог Дорог дёрнулся и недовольно рыкнул. Уми хотела извиниться, но смогла лишь глухо застонать себе под нос.
В ноздри вдруг ударил неприятный запах гари. Тревожный и тёмный, словно к прогорклой дымной вони примешалось нечто более страшное…
Запах горящей плоти.
– Не смотри вниз! – прорычал Бог Дорог, и Уми почувствовала, как напряглось его длинное тело под густой светлой шерстью. – Иначе они утащат тебя!
«Кто утащит?» – чуть было не сорвалось с её уст, но ответ на так и не озвученный вопрос не заставил себя долго ждать.
Тысячи стенающих на все лады голосов разом обрушились на неё, словно снежная буря. Низкие, пробуждающие ледяную дрожь во всём теле, и высокие, лающие, от которых волосы становились дыбом, – всех их объединяло одно.
Невыносимая боль, лишающая рассудка. Му́ка израненной плоти, терзаемая ядовитыми когтями таких же несчастных.
Краем глаза Уми удалось заметить охваченную пламенем Пустошь – место, где страдали отвергнутые всеми тремя мирами души. Навеки про́клятые, лишённые милости Владыки и надежды на воссоединение с сонмом предков в Стране Корней… Даже злейшему врагу не пожелаешь такой судьбы.
А в следующий миг их накрыла полная темнота. Пустошь и стенания голодных демонов остались позади, но Уми по-прежнему казалось, что она слышала отголоски страшных, рвущих душу криков про`клятых.
Однако вскоре кромешную тьму рассеял свет – тёплый и уютный, мягко проникавший под крепко смеженные веки. Уми закрыла глаза, ещё когда она с Богом Дорог летела над Пустошью, чтобы побороть искушение посмотреть вниз. Она не на шутку испугалась предостережения: а ну как голодные демоны и впрямь могли утащить её к себе, поймав один украдкой брошенный взгляд?
И потому Уми не сразу удалось осознать, что голоса, раздававшиеся вокруг, уже принадлежали другому миру – тому самому, куда ей с таким трудом удалось вернуться.
Поначалу все они слились в нестерпимую какофонию, от которой раскалывалась голова. Кто-то продолжал кричать, и Уми охватил ужас. Неужели одна из прóклятых голодных душ всё-таки увязалась за ними? Крик казался смутно знакомым, и от этого становилось ещё страшнее.
Уми с трудом разлепила глаза. Спина затекла и ныла, нанесённые ведьмой раны горели, словно объятые пламенем. На самой границе видимости сновали размытые яркие тени, казавшиеся совсем призрачными в свете разноцветных бумажных фонариков.
Хякки Яко… Неужели он здесь, в городе? Сколько же времени прошло с тех пор, как ведьма расправилась с ней, если ёкаи уже заявились в Ганрю?
Куда подевалась сама госпожа Тё? И, самое главное, что с остальными?
Одолевавших Уми вопросов было так много, что от них голова пошла кругом. Но среди чуждых лиц окруживших её ёкаев не было ни одного знакомого, кого она могла бы расспросить о случившемся и кто рассказал бы о судьбе её спутников.
Несколько фигур склонились над тем, что лежало рядом с ней. Уми скосила взгляд, но чья-то спина полностью загораживала обзор. И тогда, превозмогая неподатливость затёкшего тела и боль, она с трудом повернула голову.
И в следующий миг глаза её столкнулись с мёртвым и остекленевшим взглядом молодого мужчины. Того, кто не должен был умирать так скоро, едва успев вкусить долгожданную свободу.
– Дзёя, – сорвавшееся с уст имя друга больше походило на шелест крыльев погибшего мотылька.
Никто не услышал его, кроме задувавшего с реки ветра.
Никто не увидел маленькой слезинки, напоминавшей каплю росы, которая прочертила светлую дорожку на залитой кровью щеке.
Рядом с Дзёей на коленях сидел Нобору. И без того невзрачное лицо его стало совсем отталкивающим. Глаза расширились от ужаса, губы дрожали. Он то и дело тряс своего господина за руку и что-то тихо твердил, словно не желал признавать, что случилось непоправимое…
– Я держу его! – тревожные шепотки ёкаев вдруг оборвало резкое восклицание Бога Дорог.
В доказательство своих слов он показал зажатый между когтистыми пальцами сгусток тускло мерцавшего света. Тот отчаянно рвался прочь, но ёкай не выпускал его.
– Что теперь делать? Глаза Дракона у нас больше нет…
Уми не сразу удалось узнать в говорившем Горо: так посерело и вытянулось его лицо. Сердце наполнилось жалостью, которая, смешавшись с горечью от потери друга, заставила его болезненно сжаться.
– Есть и иной способ удержать душу в этом мире, – ответил Бог Дорог. – Но всего лишь на одну луну.
– Думаю, на первое время этого будет достаточно, – кивнул Горо, и мрачная тень набежала на его и без того осунувшееся лицо. – А там Ямамба наверняка сумеет что-нибудь придумать.
– О, нисколько не сомневаюсь, – невесело усмехнулся Бог Дорог. – Но на это потребуется согласие одного из вас.
Горо открыл было рот, но Бог Дорог не дал ему заговорить.
– Ты не подойдёшь. Я чувствую, что твоя сила нестабильна. И столь резкое вмешательство в ваше с ней противостояние может закончиться плачевно. Ты тоже не справишься с этой ролью, маленький принц, – добавил Бог Дорог, смерив испытующим взглядом Тэцудзи, сидевшего у ног монаха. – Я не знаю, сможет ли тело животного вместить в себя две души, и потому не хочу рисковать понапрасну. И на Уми эту ношу мы взвалить не сможем: одному Дракону ведомо, как скоро ей удастся оправиться после возвращения из Страны Корней. Остаётся только…
С этими словами Бог Дорог покосился на Нобору, который всё ещё сидел подле тела Дзёи и не поднимал глаз.
– Передай ему, монах, – тон ёкая был настолько серьёзным, что Уми невольно задержала дыхание. – Душе Дзёи нужно временное вместилище, пока её не доставят к Ямамбе. Больше я ничем не смогу помочь.
Горо тронул Нобору за плечо и повторил сказанное О-Дзиро слово в слово.
Вопреки ожиданиям Уми, ответ последовал быстро, будто бы Нобору давно принял решение. Он так крепко сжал кулаки, что на худощавых руках проступили синеватые жилы.
– Е-если это пом-может спа-асти г-господина… я г-готов.
– Да будет так, отважный слуга, – пророкотал Бог Дорог.
И в следующий миг всю округу залил мучительно яркий свет, похожий на сияние, исходившее от чудесного меча, только усиленное во много раз. Уми крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, всё уже закончилось.
Горо поддерживал Нобору за плечи, не давая ему упасть. Лицо слуги исказила гримаса боли, но с губ его не сорвалось ни единого стона. Он лишь хватал ртом воздух, словно вытащенная на сушу рыба, а пальцы скребли по груди и сминали кимоно, будто хотели добраться до самого сердца.