— Развитая цивилизация не гарантирует прогрессивный рост гражданского сознания у всех отдельных индивидуумов, — серьезно сказал парень и улыбнулся Соне.
Она засмеялась.
— Что смешного? Я ничего не понял, поехали скорее, — начал суетиться Данила.
Они поехали по велосипедной дорожке вдоль канала. В лицо дул теплый летний ветер, и от этого почему-то повышалось настроение. Филипп быстро освоил езду на велосипеде, так как прекрасно умел держать равновесие. Ему даже понравилось это необычное занятие. Он с удовольствием крутил педали.
— Сколько я пережил и увидел, это, наверно, не выпало на долю ни одному человеку. Жаль, что мы расстаемся, я бы мог столько вам рассказать, — крикнул капитан вслед ребятам, которые ехали впереди, но они его не услышали.
Данила увидел двух своих ровесников, которые мчались с большой скоростью, чуть ли не сбивая пешеходов, и стал их догонять. Соня забеспокоилась и поехала вслед за ним очень быстро, крича, чтобы брат остановился.
Филипп уже почти догонял Соню, но дорожка пересекала проезжую часть, и он стал пережидать, пока проедет машина. Откровенно говоря, капитан немного побаивался автомобилей. Неожиданно на него сзади наехал какой-то велосипедист, и Филипп упал.
— Тысяча чертей! — выругался капитан. Велосипедист оказался очень пожилой дамой спортивного сложения. Она вежливо извинилась и попыталась помочь Филиппу встать, он махнул рукой и отряхнулся.
— Вы тоже извините, — пробормотал он, — никак не могу привыкнуть к этим машинам, это вам не лошади.
Дама удивленно посмотрела на него и на английском языке пожелала доброго пути.
Филипп увидел, что к нему возвращаются Соня и Данила. Он решил подождать их, поставил велосипед и облокотился о перила канала. «Как я был несчастлив всю жизнь, и так будет всегда, — думал он. — Но все-таки у меня был этот день с Соней и Данилой в солнечном Амстердаме. И моя жена родила ребенка, хотя я его никогда не видел. Эльза без сомнения вспоминала обо мне, глядя на сына.
Я уже привык страдать, и все-таки у меня остался ром и объятия случайных девушек. Я давно уже понял, что эта углубленность в чувственность и плотскую жизнь есть некая психологическая защита от той страшной трагедии, которой, по сути, является бытие человечества. А нужно ли защищаться от нее? Строго говоря, эту духовную болезнь мира и каждого из нас нужно принять и преодолеть. Но как? У меня это никогда не получалось. А теперь мои страдания будут вечными.
И больше нет солнечного моря и не о чем мечтать. Зато я сильный человек и добился своего, я нашел этих детей и хотя бы на короткое время почувствовал себя счастливым. Даже все мои несчастья, наверно, лучше, чем небытие или жизнь в аду. Я не знаю, что будет там после смерти».
Капитан привычным движением смахнул волосы со лба, огляделся вокруг, поймал взглядом парочку, которая целовалась на барже, и впервые за много лет стал напевать какую-то веселую песню. Они покатались еще полчаса и сдали велосипеды.
А потом они отправились в центр Амстердама, на площадь Дам, где были аттракционы. Сама площадь была очень красива. Посередине стоял большой белый обелиск со скульптурами. Залитый солнцем королевский дворец, увенчанный куполом и крестом, украшенный скульптурами и колоннами был величественным. Но с другой стороны, может быть, из-за серого цвета он производил несколько мрачное впечатление. Соня невольно залюбовалась им, и задумалась о прошедших веках. Ей показалась, что она помнит, как шла здесь в том старинном платье, которое ей подарил Филипп, под руку с кавалером в высокой черной шляпе, а вокруг стучали копытами лошади, проезжали экипажи.
Прямо перед дворцом располагались аттракционы, играла громкая музыка. Филипп купил Даниле билет на карусель типа американских горок. Соня отказалась кататься, ей хотелось побеседовать с капитаном.
— Он уже был тогда ? — спросила она своего старшего спутника, указывая на дворец. Филипп кивнул, Соня посмотрела на него, у капитана был какой-то странный, устремленный вглубь себя, взгляд, как будто он не видел ничего вокруг.
— Что с тобой? — испуганно спросила София.
— Нет, ничего, — капитан протер одной рукой лоб и глаза, — бывает такое, мне становится не по себе, возникают картины из других веков.
— Странно, у меня тоже сейчас что-то похожее было, — взволнованно сказала Соня.
— Почему-то у меня плохое предчувствие, моя милая.
Филипп помрачнел, его перестали радовать даже потомки, которых он так долго искал, и этот день на суше, к нему опять подступало темное состояние.
— Все будет хорошо, — сказала Соня, хотя она тоже начинала ощущать смутную тревогу. Они стояли среди толпы туристов из разных стран. Было два часа дня, то есть самая жара.
— Хотя ты знаешь, у меня тоже бывает, накатывает что-то, и жить не хочется. Совсем, — продолжала София. — Какой-то беспросветный мрак на душе. В прошлом одни ошибки, а в будущем неопределенность и ничего не повышает настроение. Почему одни владеют миллионами, других видит на экранах телевизоров вся страна, а кто-то вынужден жить серой жизнью? Я не знаю, чем руководствуются Бог или дьявол, когда они распределяют эти земные блага, но даже не в этом дело. У меня чувство, что я что-то пропустила, что-то не сделала и чего-то уже никогда не будет. В общем, жизнь проходит мимо, и от этого так больно.
— Дитя мое, такие мысли приходят почти к каждому человеку, — задумчиво сказал Филипп. — От них нет лекарства. Почему ты думаешь, что кому-то лучше, чем тебе? Боли и страданий много у всех. За богатство и славу платят страшную цену. Попробуй сделать счастливым хотя бы одного человека, который рядом с тобой, и тогда твоя жизнь будет прожита не зря.
«Какой он мудрый человек, — думала Соня, — и мне так его жаль, благодаря ему я многое поняла. Он относится ко мне как к дочери, хотя, строго говоря, мы с ним очень дальние родственники, если учесть, сколько поколений назад он жил. Но все равно я люблю его просто как человека. Некоторые говорят, что любовь мужчины и женщины не может не иметь сексуального оттенка. Но это не так! Разве люди живут как животные только инстинктами? Неужели не может быть чистых чувств, благодарности, сострадания, уважения, альтруизма?»
И тут они неожиданно увидели трех людей в сине-голубой форме. Полицейские быстро подошли к капитану, показали какие-то корочки и потребовали предъявить документы. Капитан ответил, что их нет. Филиппа взяли под руки и потащили к машине. Соня побежала за ними. Полицейские сказали, что капитану надо проехать в участок до выяснения обстоятельств, так как он похож на одного человека, находящегося в розыске.
— Это ошибка, — закричал капитан, — я ни в чем не виновен.
Но его слова не произвело никакого эффекта.
— Можно с ним поехать? — спросила Соня.
— Нет, нельзя, отойдите, — жестко ответил полицейский.
— Когда его отпустят?
— Не раньше чем через три часа.
Соня была в полном недоумении и почти в отчаянии. Что-то говорило ей, что этот странный арест произошел неслучайно. Это начало ужасных событий, но каких именно она не знала. Мучительная тревога и страх окутали сознание, причиняя невыносимую острую боль, будто она ожидала сообщения о том, живы или нет, все ее близкие люди.
Она рассказала Даниле обо всем, что произошло. Он очень расстроился и хотел бежать на помощь капитану. Но София сказала, что это невозможно и надо его просто подождать.
И вдруг они увидела Элая. Молодой человек подошел к ним, улыбаясь открыто и искренне. Он был в светлой футболке, джинсах и кепке, повернутой на затылок.
— Что случилось, Соня? Почему ты плачешь? — спросил цыган.
— Как ты здесь оказался? Ты следил за нами?
— Да, следил. Я не мог просто так расстаться с тобой.
Он достал из-за спины руку и протянул Соне огромный букет красный тюльпанов.
— Спасибо, — Соня взяла букет, едва мельком взглянув на него. — Ты как-то причастен к аресту капитана? — спросила она и внимательно посмотрела Элаю в глаза.
— Нет, Сонечка, что ты. Я уважаю этого человека, он очень жесток, но на море иначе не выжить, то есть так было тогда. Я бы никогда не сделал ничего, что может повредить ему, особенно когда понял, как ты к нему относишься.
Он говорил так искренне, что Соня ему поверила.
— Несмотря ни на что мне почему-то кажется, что капитан хороший человек, — сказала она.
— Да, возможно, — Элай пристально посмотрел на Софию. И она вдруг поняла, что ей казалось странным в нем. Он выглядел как юноша, но выражение глаз не соответствовало внешности, чувствовалось, что Элай пережил столько, сколько не может пережить такой молодой человек. Соне стало слегка не по себе.
— Не расстраивайся, его скоро отпустят, это недоразумение, он не замешан ни в каких преступлениях этого времени.
— Так сколько тебе лет на самом деле? — вдруг спросила Соня.
— Мне восемнадцать, я не считаю годы после проклятия, это не жизнь.
Они стояли на площади, рядом был огромный королевский дворец, играла музыка на аттракционах. Мимо прошли две очень откровенно одетые женщины. «Что заставляет их так одеваться, жара или вечное желание молодости нравится и очаровывать или сексуальная революция или дух этого города? — с легкой завистью подумала Соня. — Что вообще дает человеку полная сексуальная свобода? Радость, калейдоскоп эмоций, богатый опыт или грусть и чувство потерянности в мире похоти, жадных рук и равнодушных сердец?» А вокруг была разношерстная толпа, люди со всего мира, приехавшие в этот уголок свободы и любви. Дул свежий романтичный освежающий уносящий прочь грустные мысли летний ветер. Особый морской воздух Амстердама, пропитанный соблазнами, легкой любовью, легкими наркотиками и жизнью, свободной от всех условностей и предрассудков, будто толкал к необдуманным поступкам. А вокруг были дома, наклонившиеся к каналам, причудливые крыши, украшенные фасады и велосипедисты как символ простых радостей жизни, которые сближают нищих и миллионеров, здоровых и больных.