– Ребенок? – спросил он, глядя на Чибуйе.
– Моя дочь, – ответила Нья.
Меньший… нет… чемпион изогнул бровь.
– У вас есть дочь?
– А у вас – глаза и уши, – заметила Нья. – Жрица Экин, ты говорила об опасности.
Прежде чем он успел снова посмотреть на нее, заставив растеряться, Хафса сделала вдох и выпалила:
– Генерал Отобонг бежал из лазарета. Люди, которые его охраняли, убиты, как и мои врачи.
Чемпион выхватил мечи раньше, чем Хафса успела расслышать лязг лезвий. И на этот раз она не смогла сдержать вскрика.
– Удуак, Хадит, ко мне! К королеве! – крикнул он и обвел взглядом двор, высматривая опасность.
– Это не все, – сказала Хафса, но ее голос заглушили тяжелые шаги бойцов, которые бросились к королеве. – Опасайтесь их оружия. Они используют яд.
– Там! – коротко крикнул самый крупный Меньший, какого только доводилось видеть Хафсе. Она могла бы даже принять его за Малого Вельможу, если бы не серая форма Ихаше и отсутствие избыточной мускулатуры, характерной для мужчин касты Вельмож. Давным-давно, в последний год своего обучения, она хотела написать трактат о физических различиях между Меньшими и Вельможами, но ее советник предостерег ее от этой темы, объяснив, что…
– Там, сверху!
Она проследила за пальцем Меньшего и увидела на крепостной стене солдата. Это был Индлову, который стоял, опершись локтями на ограждение крепостной стены. Он опирался, чтобы придать твердость рукам с длинной полой трубкой, из которой он целился в них. Оружия, прижатого к его губам, омехи не использовали, но Хафса сразу его узнала и поняла, что сейчас будет.
– Нет! – крикнула она, когда ассасин дунул в трубку, послав им сквозь вечерний воздух саму смерть. Мелькнули черные кожаные доспехи – чемпион заслонил королеву и успел отодвинуть Чибуйе себе за спину. Хафса услышала звук вонзившегося дротика – глухой, влажный.
От этого звука, похожего на удар веслом по воде, Хафса напряглась всем телом. Но ранило не ее. Чемпион с перекошенным лицом и слезящимися глазами застонал от боли.
– Выньте дротик! – крикнула она, стыдясь облегчения, нахлынувшего на нее от того, что осталась невредимой.
В отличие от него. Он закрыл Чибуйе и королеву своим телом, а Хафса, непроизвольно испугавшись, что у ассасина могло быть несколько дротиков, отскочила в сторону.
– Хадит, останься с нами, – приказал чемпион. – Удуак, останови его!
Огромный Меньший вместе с одним из Индлову помчались к лестнице, ведущей на стену. Хафса осторожно ухватилась за кончик дротика, торчавшего из правого бедра чемпиона, вытащила его и бросила на землю.
Она почувствовала его взгляд, подняла голову и вздрогнула.
– Не трогайте дротик, – сказала она, отводя глаза и замечая красно-черную кровь, сочившуюся из раны. Дротик казался такой мелочью, но был способен легко убить человека.
– Королева Циора, девочка, вы в порядке? – спросил он.
Королева, отброшенная на землю своим чемпионом, прижимала к себе Чибуйе.
– Мы в порядке, – сказала она, обращаясь скорее к плачущему ребенку, чем к чемпиону. – В порядке.
– Чибуйе! Циора! – воскликнула визирь, подбегая и обнимая ребенка и королеву.
Хафса видела, как взволнована Нья, но ей было не до нее. Ей нужно было найти что-нибудь острое, и в поле зрения оказались мечи чемпиона.
– Мне нужен один из ваших мечей, – сказала она.
Чемпион взглянул на нее, и его тяжелый взгляд вновь заставил Хафсу вздрогнуть. Он отвернулся, приказал своим людям охранять королеву, встал и попытался броситься за преследователями ассасина. Но споткнулся, едва не упав, и схватился за ногу.
– Вы не понимаете, – сказала Хафса.
Он покачал головой и захромал к стене.
– В чем дело, жрица? – спросила королева.
Жить чемпиону оставалось недолго, и Хафса не могла понять, почему он счел столь необходимым вступить в бой, когда ассасин был почти схвачен.
На крепостном валу четверо солдат приближались к убийце справа, и еще трое – слева. Он мог бы успеть добежать до лестницы раньше, чем солдаты, но тогда ему путь преградили бы Индлову и огромный Меньший. Выбор был прост: остаться на валу и сражаться против семерых или попытать удачи против двоих.
Он предпочел двоих.
Но Хафса поступила бы иначе. Чемпион спешил к подножию лестницы, а Хафса, сама не зная почему, воспользовалась бы шансом против солдат на стене.
– Жрица? – снова обратилась к ней королева.
– В дротике яд, моя королева, – сказала ей Хафса. – Это драконья кровь.
Меньший по имени Удуак встретил ассасина на лестнице, и как бы Хафса ни ненавидела насилие, она не могла отвести от них взгляда, даже если бы ей пообещали лекарства от всех болезней мира. Удуак ударил первым, обведя своим огромным мечом крутую дугу, но промахнулся, когда противник отскочил назад, приземлившись двумя ступеньками выше и оказавшись вне досягаемости.
Тем временем Индлову, прибежавший вместе с Меньшим, проскочил мимо него и атаковал. Двое Индлову, ассасин и лоялист, обменялись ударами, но оба были заблокированы. Затем, воспользовавшись своим более выгодным положением на лестнице, ассасин пнул лоялиста под шею, выведя из равновесия, и прежде чем лоялист успел его восстановить, ассасин рубанул его мечом.
Хафсе захотелось отвернуться. Она не хотела смотреть на убийство, но лоялист еще не был повержен. Он поднял меч, и лезвие ассасина врезалось в него. Блок вышел не вполне удачным, и ассасин сумел лишь срезать кусочек плоти между шеей и плечом лоялиста, но не отнять жизнь.
Спасшись, лоялист отскочил в сторону, позволив огромному Меньшему занять свое место и продолжить атаку. Они проделали это так плавно, словно исполняли знакомый танец, и Хафса непроизвольно открыла рот, когда Меньший, не теряя ни секунды, взбежал по лестнице, чтобы обрушить свой исполинский меч на голову ассасина.
Ассасин, как челнок, заметался из стороны в сторону. Каким бы невесомым ни казался меч Меньшего в его ручищах, нанести сильного удара ему не удалось.
Внезапно раздался потрясенный крик – кричал лоялист, который уже не участвовал в бою, и которому больше не грозила опасность. Однако вопль оказался таким громким, что мог бы разорвать в клочья его горло.
– Слезы Богини, – проговорила Хафса, увидев, как мужчина споткнулся на лестнице.
Он схватился за порез на шее и согнулся пополам от боли, запрокинув голову под невероятным углом. Вены напряглись так, что стали заметны даже с большого расстояния. Он покачнулся, сделал шаг, другой и пролетел дюжину ступенек лестницы, упав на брусчатку двора.
– Клинок ассасина! – крикнула Хафса огромному Меньшему, оставив королеву и подбегая к раненому лоялисту. – Он отравлен!
Хафса упала на колени перед корчившимся от боли раненым.
– Не шевелитесь, – сказала она, обхватив его голову руками, пытаясь осмотреть рану. – Не шевелитесь!
Лезвие ассасина оставило лишь неглубокий порез на шее Индлову, который выглядел бы довольно невинно, если бы не крошечные брызги черной драконьей крови, пузырившейся по краям разорванной плоти. Хафса знала, что лучший способ спасти отравленного – вырезать пораженную область, предотвратив распространение яда, прежде чем тот достигнет сердца или мозга, но яд попал в шею, а это оставляло ей лишь один вариант.
– Послушайте меня, – сказала она кричащему воину, пытаясь пробиться к его агонизирующему сознанию. – Я вам сейчас кое-что дам. Оно будет горьким на вкус, но вам нужно будет это прикусить и проглотить сок. Вам станет легче.
Его зрачки были расширены, а глаза едва не вываливались из орбит, но она все же смогла привлечь его внимание, и он кивнул, протянув дрожащую руку в отчаянной попытке получить хоть что-то, способное облегчить страдания.
Не отпуская его головы, удерживая, насколько могла неподвижно, Хафса обыскала внутренние карманы своей мантии, чтобы достать нужный мешочек, стараясь при этом не замечать надежды, отразившейся на лице отравленного. Достав наконец снадобье, она развязала мешочек и высыпала содержимое себе в ладонь. У нее остался лишь один шарик промасленных трав, и он был слишком мал. Она едва не зарыдала.
Раненый потянулся к снадобью, положил шарик в рот, прожевал и проглотил. Хафса сидела рядом. И она знала: того, что он принял, было мало. В последние дни она была слишком занята ранеными в битве между приверженцами королевы и предателями Одили, и ей некогда было пополнять запасы лекарств.
Он закричал еще громче и забился в агонии, а через несколько минут все закончилось. Но ей казалось, что прошла вечность. Его остекленевшие глаза были устремлены на нее. Ей виделось в них обвинение, словно он ее проклял. Она пообещала ему унять боль. Но солгала.
Словно бы издалека, она услышала, как бронза лязгнула о бронзу, и, слишком опустошенная, чтобы испугаться, подняла глаза. Ассасин был близко, всего в паре ступенек над двориком. Он заставил огромного Меньшего уступить ему дорогу, грозя отравленным лезвием.
Хафса увидела, как подбегают еще несколько верных королеве Индлову, а со стены спускаются семеро солдат. Положение ассасина было практически безнадежным. К тому же у подножия лестницы его ждал чемпион.
Ассасин, очевидно, тоже это понимал. Он оглянулся, увидел, что путь наверх заблокирован, и спрыгнул вниз, оказавшись рядом с Хафсой и мертвым Индлову. Убийца потянулся к ней, она отпрянула, скорее инстинктивно, чем осмысленно, но внезапно почувствовала, как кто-то отбросил ее от ассасина.
Это был чемпион. Он оттащил ее, встав между нею и убийцей.
– Вдохни глубоко, – сказал чемпион отравителю, – это будет твой последний вдох.
Вблизи можно было наконец рассмотреть лицо ассасина – тонкое, более миловидное, чем заслуживал убийца.
– Укуфа ждет нас обоих, – сказал он. – Дротик, что вытащили из твоей ноги, был пропитан драконьей кровью. Чувствуешь ее огонь, Меньший? Уже жжет? – Ассасин улыбнулся и указал в сторону мертвого Индлову. – Боль это только начало.
Его жест привлек внимание Хафсы к мертвецу, и как только она взглянула на него, ассасин пошел в атаку. Он пытался отвлечь чемпиона, но уловка сработала на ней.