– Разъярение, – сказал Тау.
Циора кивнула.
– Ее имя потерялось во времени, но она была одной из самых сильных Одаренных, которых когда-либо видел мир. Она могла войти во мглу Исихого и пробыть там четверть луны, прежде чем лишалась покрова, и она видела связь между дарами каждой из рас людей. Она поняла природу силы Вельмож и нашла способ ее приумножить.
Чтобы убедить их примкнуть к омехи, она предложила Вельможам то, от чего они не смогли со смехом отмахнуться. Она сказала, что заключит договор с их народом, если их величайший воин, их чемпион, проиграет ее чемпиону в битве один на один.
Это их заинтересовало, но и вызвало подозрение. Они захотели увидеть ее бойца, и она ошеломила их, ответив, что они могут сами выбрать человека из ее народа. Она попросила лишь, чтобы они дали ей провести с ним ночь, чтобы потом он бросил вызов их чемпиону на закате следующего дня.
Тотчас согласившись, они выбрали одного из самых слабых мужчин, мятежника, который был заключен в тюрьму за высказывания против культуры Вельмож. Они насмехались над ним и над нашим монархом, говорили, что если дуэль завершится в ее пользу, то она станет заодно и их королевой.
Королева приветствовала Вельможу, которого к ней прислали, и когда они остались одни, он опустился на колени, моля о пощаде. «Я буду драться изо всех сил, но я все равно не смогу победить противника, – сказал он. – Он убьет меня, и вы лишитесь своих подданных».
Королева ответила, что этому не бывать. Она рассказала ему о даре Богини, и на следующий день, с заходом солнца, королева омехи извлекла энергию Исихого и передала ее своему чемпиону. Она разъярила его и послала драться с величайшим воином, которого когда-либо знали Вельможи.
Мятежник, отверженный, человек до того слабый, что его презрел собственный народ, сражался в сумерках на исходе дня, пока его противник, чемпион Вельмож, облаченный в черные как ночь доспехи, не был повержен.
Он был величайшим воином Вельмож, но он погиб на песках Озонте, запятнав своей кровью черную кожаную броню, которая не спасла его от силы королевы омехи.
Видя, что их сильнейший пал перед слабейшим омехи, Вельможи поняли, что истории, которые они пересказывали друг другу о том, кем они были, оказались не более чем ложью, не подкрепленной никакой подлинной силой. У них остался лишь один путь, и все Вельможи, от мала до велика, преклонили колени перед королевой омехи. Они присягнули ей на верность, примкнув к нам в войне против Отсева.
Следующая битва грозила обескровить весь континент, и хотя война обнажила худшие качества людей, им удалось сохранить величайшие дары Богини – любовь и жизнь.
Королева омехи была признательна Вельможе, которого разъярила, и он остался с нею. Со временем их любовь принесла в этот мир новую жизнь. У них родилась дочь, и с этого момента омехи и Вельможи стали единым народом.
Но мы проигрывали войну. Отсев опустошал родину Вельмож, и история повторилась: мы бежали. Королева омехи обещала победу. Но ее правление принесло Вельможам поражение, которого они не могли представить в худших своих кошмарах.
Королева столкнулась с угрозами, покушениями на жизнь и даже с открытым мятежом. Ее упрекали в предательстве, но как можно было звать предательницей женщину, которая пошла на такие страдания?
Когда Отсев довел омехи до полного отчаяния, королева призвала Стража, чтобы защитить свой любимый народ, и предала землю огню. Прошло несколько дней, прежде чем истончился ее покров, и тогда демоны, которые только этого и ждали, разорвали ее на части.
Но ее дракон, следуя королевской воле, уничтожал всех, кто пытался преследовать омехи. Он сжег поле битвы, где два войска сражались уже дольше лунного цикла. Говорят, земля, где шла та битва, до сих пор изрезана реками огня, и она дымится и наполняет воздух такими едкими испарениями, что любой, кто ими дышит, умирает. Где мы бьемся, мир горит.
Под угрозой полного поражения омехи не могли ни отказаться от монархии, ни реформировать ее. Поэтому дочь королевы взошла на трон, и хотя ее отец этому противился, в одной из благородных семей для нее выбрали чемпиона.
Новая королева пыталась править с помощью своего отца, но она была молода, а ее подданные лишились дома и стали беженцами. Ее окружали люди, с которыми кровь объединяла ее лишь наполовину, а идеалы – и того меньше. Советы, состоявшие исключительно из Вельмож, фактически лишили ее власти.
Это продолжалось до тех пор, пока ее чемпион, полюбив ее, не предал доверие собственной семьи. Он поддержал королеву вопреки интересам Вельмож, дав ей время стать той, кем она должна была стать. Королева Тайфа Омехиа стала последней монархиней омехи на Озонте, истинной дочерью своей матери.
Нас оттеснили к краю материка. Идти дальше было некуда, и Правящий Совет с Советом Стражи решили, что омехи должны погибнуть с честью. Мы бы погибли, сражаясь до последнего, чтобы даже история, написанная Отсевом, не могла отрицать кровопролития.
Но мы не погибли. Королева Тайфа тайно собрала своих союзников, созвав Теневой Совет. И когда пришло время выбирать между тем, чтобы бежать с единственной известной земли и битвой не на жизнь, а на смерть против Отсева, Правящий Совет, Совет Стражи, Одаренные и жрецы Саха, которые были членами Теневого Совета, проголосовали за совершенно иное решение.
Полог шатра зашуршал за спиной Тау, заставив его встрепенуться. Это была Нья. Тау так заворожила история Циоры, что он не заметил, как она вошла.
– Уже поздно, моя королева, а у нас сегодня еще есть дела, – сказала она. – Наверное, нам стоит дать чемпиону отдохнуть.
Это была лишь фигура речи, Нья знала, что, покидая королевский шатер, он не отдыхал; и ее слова вызвали у него раздражение. Он постарался скрыть его, но королева заметила.
– Напомни, чемпион, – сказала она, – чем ты собираешься заняться?
– Отправлюсь в Исихого, где буду драться насмерть, – ответил он ей.
– Как обычно, желаем тебе удачи…
– Благодарю вас, – сказал он. – Но это не повлияет на исход.
Он встал, собираясь выйти, и Нья, редко выказывавшая ему уважение, склонила перед ним голову. Тау ответил тем же. Визиря нелегко было полюбить, но она искренне ставила интересы королевы превыше всего.
Чувствуя, как гудит голова от историй об омехи, Вельможах и королевах, Тау отправился собирать своих бойцов на битву.
В Исихого с Тау всегда оставались Удуак и Асет. Ночи превращались в дни, а дни в разъезды по феодам, и с каждым новым феодом к их войску присоединялось все больше Ихагу. Удуак и Асет были лучшими бойцами Тау на протяжении четверти луны, потом половины луны, а потом и целого лунного цикла. Но Удуак и Асет стали все чаще погибать от лап обитателей Исихого раньше Джабари, который теперь сражался как истинный демон.
Тау не мог понять, почему его друг детства так изменился, и однажды ночью, после того как бойцы выбились из сил, и Джабари отнесли обратно в лагерь, Тау поступил не так, как поступал обычно. И не вернулся в темный мир один.
Вместо этого он пришел к паланкину Джабари. Тот стоял на земле рядом с шатром жрицы Хафсы. Полог был задернут, и Тау не видел, что происходит внутри, но если его подозрения были верны, то это ему и не требовалось.
Он нашел место между двумя соседними палатками, где его не было видно, сел на землю и перенесся в темный мир. И увидел там Джабари.
Джабари так удивился, увидев Тау, что едва не погиб – демон, с которым он сражался, попытался разодрать когтями его лицо. Ему пришлось отскочить назад, чтобы избежать атаки, и когда он вновь крепко встал на ноги, чудовище уже неслось на него. Тварь замахнулась, целясь ему в голову, и он заблокировал удар мечом, зашипев сквозь стиснутые от напряжения зубы.
Не сказав ни слова, Тау пришел другу на помощь, отрубив демону одну из его когтистых лап. Тварь взвыла и попятилась, но из мглы возникли другие демоны. Тау и Джабари сражались спина к спине, как на тренировке. Они держались, пока демонов не стало слишком много, чтобы они смогли с ними справиться.
Смерть Джабари была ужасна, вскоре и Тау разорвали на части. Несмотря ни на что, Тау вернулся во мглу и снова застал там Джабари. Так они дрались вместе еще несколько раз, не перекинувшись ни словом, и Джабари проявлял поразительную волю к победе. Гадая, сколько еще Джабари сможет выдержать, Тау вошел в Исихого, но друга там уже не было.
Тау сражался и умирал еще пару промежутков, а когда совершенно обессилел, пришел в свою палатку, рухнул на постель и пообещал себе, что повторит то же самое завтра. Чтобы проверить, окажется ли Джабари на прежнем месте.
Следующим вечером, когда Тау и его бойцы собрались на дальнем краю их все расширяющегося лагеря Индлову, Ихаше и Ихагу, к нему подбежала жрица Хафса.
– Вы должны его остановить, – сказала она.
– Кого? – спросил Тау.
Она молча махнула рукой.
Вдали, в неверном свете сумерек, показался Джабари.
– Джабари? – неуверенно обратился к нему Тау, словно под окровавленными бинтами мог скрываться кто-то другой.
– Слезы Богини, – проговорила Танди.
– Заставьте его вернуться в паланкин, – велела жрица. – Меня он не слушает и угрожает всем, кто пытается его остановить.
Тау был так потрясен, что не заметил обнаженного меча в руке друга.
– Жрица, он же еле на ногах держится. И вы говорите, что никто не может его остановить?
– Никто не может к нему приблизиться, – тихо сказала Хафса.
Тау посмотрел на нее, потом на своего друга.
– Джабари, – окликнул он. – Ты что, одержим демонами? Что с тобой?
Малый Вельможа покачнулся. Он был в широких штанах Ихаше, обрезанных выше колен, но рубашки на нем не было. Она ему и не требовалась. Тело и руки скрывались под повязками, а на плечи был наброшен плащ. Лицо скрывалось в тени капюшона, и хотя Тау было больно это признавать, он был благодарен за эту милость.
От ходьбы повязки на лице Джабари сдвинулись, и то, что Тау увидел под ними…