– Ну и дальше что? Это все еще моя земля, и я могу продать ее кому угодно, черт побери.
– Нет, не можешь, если… – Вида Лу специально сделала паузу.
– Если что?
– Я полагаю, ты сам знаешь ответ.
Шелби оглядел ее с ног до головы. Его глаза налились ненавистью.
– Не забывай, с кем говоришь. Я ведь знаю, из какой дыры ты вылезла.
Виде Лу до боли захотелось ударить его по лицу, но она знала, что он сразу даст сдачи. Кроме того, она собиралась поймать эту крысу на сладкий яд.
– Твои угрозы мне не страшны. Ты набит дерьмом, как и прежде. И если ты начнешь болтать, тебе же будет хуже. – Она подошла ближе, ее дыхание участилось. – Я думала, у тебя больше здравого смысла. Оказывается, нет. Наверное, за эти годы твои мозги закисли, и ты теперь думаешь не головой, а задницей.
Лицо Шелби Тримейна исказилось от злости.
– Ты все сказала? С чего ты взяла, что сейчас я стану тебя слушать охотнее, чем раньше? Повторяю – я продам землю кому захочу. Я знаю, почему ты так волнуешься. Вовсе не из-за проекта.
Глаза Виды Лу сверкнули.
– Ты ничего не знаешь про меня!
– Я знаю, что ты свиное ухо. Всегда была такой и всегда будешь! И если ты хотя бы на секунду вообразила, что Грейнджер пойдет на что-то большее, чем попрыгать на твоем матрасе, то сильно ошиблась. Господа могут получать удовольствие где угодно, но жен никогда не выбирают случайных.
– Ах ты… – Вида Лу больше не могла держать себя в руках. Она шлепнула его по мясистой щеке.
Тримейн тут же вернул удар. Она закачалась, но устояла, и они впились глазами друг в друга.
Наконец Шелби нарушил тишину. Громко рыгнув, он принялся осыпать ее оскорблениями.
– И поскольку мы уж заговорили об этом, держись подальше от моего сына. Я знаю, что ты задумала, но у тебя ничего не выйдет. Руни никогда не женится на ком-то ниже себя…
Вида Лу засмеялась.
– Шелби, Шелби… Ты так занят собой, что ничего вокруг не замечаешь.
– Предупреждаю – ты пожалеешь.
– Да нет, это тебе придется пожалеть. – Вида Лу наклонилась и поцеловала его в губы.
Он отдернул голову, потом нахмурился.
– Никогда больше не делай этого.
– Так-так. Понятно. Но было время, когда…
– Закрой свой грязный рот.
Она снова засмеялась.
– Ну ладно, я закрою его, но только при одном условии. Если ты хочешь, чтобы я унесла нашу маленькую тайну в могилу, чтобы твое семейство, хотя бы внешне, осталось таким же чистым и незапятнанным, забудь о парке отдыха и не нарушай договора с больницей. – Она помолчала, желая, чтобы смысл сказанного дошел до Шелби Тримейна. – Тебе понятно?
– Еще одно слово, и я тебя убью. Клянусь!
– Нет, не убьешь.
Шелби схватил ее за руку и дернул к себе.
– Я скажу, что ты врешь, сука! – Он толкнул ее в спину. – Теперь убирайся с моих глаз, пока меня не стошнило. Видеть тебя не могу!
Мужчина юркнул в тень. Он не собирался подслушивать, но чужой автомобиль возле дома разжег его любопытство, и он пошел на голоса. Теперь, с сильно бьющимся сердцем, он поспешил назад и вскоре скрылся в чернильной тьме.
– У тебя такой вид, будто ты явилась с похорон лучшего друга.
– Может, так и есть.
Руни наклонился и взял нежную руку Даны. Она хотела отнять ее, но передумала. Он здесь, с ней, такой близкий и любящий друг, и это успокаивало. Конечно, он не знает, что ее сердце совершенно разбито и внутри все кровоточит, а она не может ничего ему рассказать.
Однако Руни сам догадался: с Даной что-то происходит. Они встретились за чаем в гостинице. Поскольку все постояльцы ушли, они смогли устроиться в гостиной.
– Ты не хочешь мне рассказать? Ты расстроена из-за работы? Из-за увольнения?
– Нет. – Дана с трудом изобразила улыбку, чтобы смягчить резкость тона.
– Хорошо. Но запомни, у меня большие уши, и я готов слушать.
– Спасибо, Руни. Ты такой замечательный друг.
– И это все, кем я для тебя буду, верно?
Дана сжала его руку.
– Да, и не спорь. – Она заставила себя улыбнуться еще раз. – Я уверена, твои будут довольны, особенно папа.
Руни топнул ногой, лицо его стало воинственным.
– Забудь о моем отце. Мне не важно, что он думает о тебе или о ком-то еще из моих друзей. Он может отправляться к черту со своим особым мнением.
– Руни!
– Именно это я имею в виду.
– Нет, Руни. Несмотря на слова, которые ты произносишь, ты любишь его. Я уверена, он возлагает на тебя большие надежды.
Руни ухмыльнулся.
– Ты имеешь в виду его собственные интересы. Он хочет, чтобы я стал политическим деятелем. Разве ты можешь представить меня в Вашингтоне?
– Конечно. Я думаю, ты стал бы превосходным политиком. Ты честный и сильный…
– Обыкновенный.
Дана покачала головой:
– Не обыкновенный.
– Хорошо, не важно, по крайней мере сейчас. Знаешь, почему я приехал к тебе?
– Почему?
– По просьбе Янси Грейнджера.
При упоминании этого имени сердце Даны гулко забилось. Она отвернулась, чтобы Руни не увидел боли, которая, она знала, отразилась в ее глазах.
– Если ты закидываешь удочку, то попусту тратишь время.
– Я сам чувствую себя дураком. – Он помолчал. – Так или иначе, Янси попросил меня поблагодарить тебя вместо него. Не могу понять, почему он сам не может этого сделать. Я хочу сказать…
– Я знаю, что ты хочешь сказать, Руни. Я предпочла бы не обсуждать это, если ты не возражаешь.
Брови Руни сошлись на переносице.
– Как угодно. Однако он сказал, что я должен поблагодарить тебя вместо него. Если бы не ты, он никогда не заподозрил бы заговора, не пошел к Герману Грину и не уличил его.
– Что сказал Герман? – Дана твердила себе, что дела Янси ее не касаются, что она вообще ничего не хочет о нем знать. Но Боже, это была неправда!
Руни рассказал ей о матери Грина. Когда он закончил, Дана покачала головой:
– Не могу себе представить ничего подобного.
– Я тоже. Но как я уже сказал, Янси благодарит тебя за прекращение судебного процесса, тем более что ты нашла третьего свидетеля и адвоката Андерсона.
– Это была удача, должна тебе признаться.
– На основании этого с Янси снимаются все обвинения, а ввиду подкупа свидетелей иск против него отклоняется. – Руни усмехнулся. – Вероятно, я мог бы даже выдвинуть обвинение в клевете.
– Похоже, Янси вырулил куда надо, а «Андерсон груп» – полный финиш?
– Абсолютно. Особенно когда выйдет газета с откровениями Грина.
– Жаль, что я не видела обмена любезностями между ним и Янси.
– И прекрасно! Я уверен, это было похуже, чем сцена с репортером, когда Янси двинул ему кулаком в физиономию.
– А что насчет земли? Твой отец собирается продать ее больнице?
Руни пожал плечами.
– Я не посвящен в его дела.
Дана молчала. Как бы ей хотелось избавиться от боли и страдания, терзавших каждую клеточку ее тела! Но она не могла. Еще нет.
– Я думаю, ты закончишь свой материал и отправишься в округ Колумбия, да? – спросил Руни.
– Надеюсь. Хочется верить, что этот материал поможет мне получить новую работу.
– Ты что, шутишь? Да из всего, что тут случилось, у тебя получится сенсационная статья.
– Сомневаюсь, – уныло сказала Дана.
Руни посмотрел на нее долгим взглядом.
– Пора возвращаться в Ричмонд.
Дана поцеловала его в щеку.
– Я позвоню.
Как только он ушел, она вернулась к себе в номер, закрыла дверь и дала волю слезам.
Глава 40
– Вы беременны, миссис Хоулинг.
Миниатюрная синеглазая женщина замигала, а ее рот удивленно открылся.
– Я? Вы уверены?
Впервые за последние недели Янси по-настоящему улыбнулся.
– Уверен. А если быть точным, то у вас шесть недель.
– О мой Бог! Не могу поверить после всего, что было.
– Вы правы. А сейчас вам надо отпраздновать это событие вместе с мужем.
– О Боже, Чарли! – Она громко рассмеялась. – Он… он мне не поверит. Может быть, вы ему скажете, доктор Грейнджер?
– О нет, это ваш праздник. Никто больше здесь не нужен. Отправляйтесь домой, миссис Хоулинг, и сделайте то, что делают все женщины, когда у них какое-то замечательное событие.
Миссис Хоулинг покраснела.
– Например, надеть платье в обтяжку и туфли на каблуках?
– По-моему, будет здорово.
– О, доктор, у меня нет слов! Я… – Слезы не дали ей договорить.
– Вам ничего не надо говорить. Вы беременны, и большей благодарности мне не нужно.
Она кивнула и пошла к двери.
– На этой неделе обязательно покажитесь акушерке, – предупредил он, когда она уже взялась за ручку.
Она обернулась и с улыбкой призналась:
– Я не пропустила бы это ни за что на свете.
Как только она ушла, хорошее настроение Янси улетучилось. Немного тепла осталось на сердце, но он знал, что это ненадолго. С тех пор как Дана ушла из его жизни, внутри его все заледенело.
Только работа и пациенты держали его в норме. Он уставился на телефон, но у него не хватало мужества позвонить ей.
Черт возьми, это несправедливо! Он любит ее! Он так сильно ее хочет! Тем не менее сперва он должен рассказать ей правду, а это самый трудный случай в его жизни. Он не знал, найдутся ли слова. Почему-то он не был уверен, что любовь способна это преодолеть.
Он не спросил у Даны, откуда она узнала про него и Виду Лу. И так понятно, что Вида Лу сама ей рассказала. Проклятие! Он предполагал, что она навредит ему, и не ошибся.
И все же он не смирится с поражением. Он вернет Дану. Так или иначе, он найдет в себе силы рассказать ей правду.
Но сейчас, как никогда, он чувствовал себя потерянным и одиноким. Ему казалось, он в пустыне, а хищные птицы кружат над ним, отщипывая его плоть по кусочкам.
– Что стряслось, дорогой доктор?
Янси не сразу осознал, что он уже не один – явился Броди Калхаун со своими шуточками.
– Ты должен быть на коне, – добавил Броди, не дождавшись ответа.