На этих словах Авдотья внезапно исчезла. Следом испарился и Парамон.
Ваня перевёл взгляд на огниво, что осталось лежать на лавке, и сокрушённо покачал головой:
– Вот, значит, огниво, как ты желания выполняешь…
Лиходей шагал по тёмным коридорам дворца. За приоткрытыми дверьми тронного зала дрожал робкий огонёк. Это Настасья Ивановна сидела перед камином и что-то вышивала в неровном свете горящих поленьев.
Лиходей подошёл к царице с приторной улыбкой.
– Вот день и прошёл. Пора бы и баиньки!
Он заглянул Настасье через плечо, и тут же улыбка сползла с его лица. Весь он побледнел. Тонкие женские пальцы ловко порхали над пяльцами, а с натянутой ткани на Лиходея смотрела… Даша!
– Откуда это у тебя?! – прошипел злодей. – Помнишь что-то?!
Настасья подняла глаза.
– Помню, что верна тебе, Лиходей. Руки сами шьют. А что – и сама не знаю…
Лиходей нервно хихикнул и дрожащей рукой утёр выступивший над бровью холодный пот.
– Ну ты мастерица, – с трудом выговорил он и решительно добавил, забирая у Настасьи пяльцы: – К себе заберу. Нет-нет, такая красота под присмотром должна храниться!
Настасья покорно отпустила вышивку, но по щекам её сами собой текли горькие слёзы…
Уже у себя в опочивальне Лиходей в гневе разбил изящные пяльцы, а сам холст изрезал в клочья. Долго ещё злодей лежал в постели, не зная покоя. А когда забылся наконец лихорадочным сном, то глаза под закрытыми веками нервно подрагивали, а из горла то и дело вырывались стоны. Тревожный нынче сон лжегосударю снился…
В нём стоял он на пустынном скалистом берегу в окружении сигнальных костров. Море волновалось, билось волнами о камни, плевалось пеной, как безумное. Чья-то тяжёлая рука легла Лиходею на плечо. Он обернулся и увидел перед собой погубленного Берендея. А на глазах у покойного царя большие монеты-пятаки…
С криком Лиходей очнулся от ночного кошмара. Сердце колотилось о рёбра, дыхание спёрло… Первым делом Лиходей нащупал на груди связку ключей – не расставался он с ней никогда, и висела связка на его шее денно и нощно.
Спросонья самозваный правитель с трудом попал ногами в мягкие персидские туфли и, тяжело дыша, бросился по пустынным коридорам к своей сокровищнице. Долго ковырялся ключом в замке – руки предательски дрожали. Наконец ввалился в мрачную комнатку и бросился к пюпитру. На нём, прикованная цепями, опоясанная железными оковами, лежала книга заклинаний. Главное его сокровище. Лиходей отворил все замки и любовно погладил книгу по истрепавшемуся корешку. Остаток ночи он провёл, листая полупустые страницы и пересчитывая оставшиеся заклинания.
Глава девятая
Ворон
Ранним утром Ваня проснулся в темнице. Спал он отчего-то на полу, а не на лавке… Видать, сидел-сидел, задумался да так и заснул. Широко зевая, он потёр затёкшие конечности и вдруг увидел огромного чёрного ворона. Птица сидела на краю бочки с водой и в упор смотрела на пленника. Глаза у неё были такие странные… шибко умные.
– О, нас уже двое! – усмехнулся Иван и завёл тоскливый романс: – Чёрный ворон, я не тво-о-ой!
Ворон открыл клюв и неожиданно сказал по-человечьи:
– Веселишься?
Тут уж Ваня оживился. Бросил взгляд на огниво. Оно не светило…
– О! Ничего себе! Говорящий…
– Ты слушай и запоминай! – перебила его птица. – В книжке у Лиходея заклинаний почти не осталось!
– В какой книжке? – не понял Ваня.
Ворон нетерпеливо пояснил:
– Через неё он власть получил. Если на свободу хочешь, Лиходею скажи: «Могу добыть волшебные чернила и перо самописное, чтобы книгу заклинаний заполнить снова». Ещё лошадь у него попроси механическую. Она тебя доставит куда надо.
– А куда надо? – попробовал уточнить Ваня.
Ворон в ответ только хищно выгнул крылья.
– Слушай и запоминай! Чернила готовят гмуры, подземный народ. Живут они на острове Буяне. После гмуров ждёт тебя путь наверх, в Небесный сад. Там живут птицы-девицы, Гамаюн и Алконост. У них перо возьмёшь самописное.
– А если Лиходей не поверит мне?
Ворон издал странный звук. То ли хмыкнул, то ли хохотнул.
– Ты же привык людей обманывать, Ванюша. Напрягись.
– Кто ты вообще? – нахмурился Ваня.
Птица явно не спешила раскрывать свои секреты. Только и сказала:
– Добудешь перо и чернила – сможешь и меня расколдовать. Тогда и узнаешь. А теперь просыпайся, Иван.
Ваня открыл глаза. Он лежал на полу в сырой темнице, и никого больше в камере не было.
Вскоре явился за ним палач. Здоровенный такой детина в колпаке и безукоризненно чистом фартуке. За ним Ваня прошествовал в тронный зал, где уже была установлена жуткого вида пыточная установка. Иван её как увидел, так сразу присмирел. Решил, что сопротивление здесь не поможет. Палач ловкими движениями человека, который не первый день в профессии, привязал пленника к большому деревянному колесу. Ремни сковали руки, ноги и шею.
Закрепив всё, как надо, дюжий громила неожиданно вежливо поинтересовался:
– Ничего, если я напевать буду? Я во время работы всегда напеваю, чтобы отвлечься. Насилие не люблю…
Ваня с трудом засипел:
– И я тоже… насилие не люблю!
– И ты напевай! – жизнерадостно предложил ему палач. Потом спохватился, что пленник едва дышит, и запричитал: – Давит, что ли? Ну что не сказал-то?
Он ослабил ремень на Ваниной шее и задумчиво протянул:
– Где-то я тебя видел… Такая текучка – лица, ноги, руки, кости, сухожилия… Я тебе пальцы не ломал два года назад?
Ваня что-то промычал.
– Нет? Может, зубы вырывал? Так-то ты ничего – целенький, ладненький.
Он одарил пленника широкой улыбкой.
И тут в зал вошёл Лиходей. Ваня сразу понял, что государь не с той ноги встал – весь взъерошенный, глаза запавшие… Может, и вовсе всю ночь не спал.
– Ну что, солдат? – хмуро сказал Лиходей. – Сам расскажешь, зачем пожаловал? Или задать тебе пару наводящих?
Он выразительно взглянул на палача. Тот задорно хрустнул костяшками пальцев.
Ваня сглотнул и решительно сказал:
– Знаю, что у тебя книга есть особая, с заклинаниями. А ещё я знаю, как заклинания на пустые страницы вписать.
Глаза у Лиходея вспыхнули недобро. Он велел палачу:
– Развяжи его!
Тот исполнил государеву волю. После чего Лиходей отослал палача, а Ване сказал:
– Ну-ка, давай поболтаем…
Лиходей предложил Ване наливное яблочко, а потом уселся прямо на стол и похлопал рукой рядом с собой – садись, мол. Ваня пожал плечами и тоже запрыгнул на деревянную столешницу. Он коротко рассказал государю-самозванцу про перо самописное и чернила волшебные. Про ворона, конечно, ни словечка не упомянул. Лиходей задумался. Какое-то время они сидели молча и жевали яблоки. Иван глазел по сторонам. Наконец Лиходей снова заговорил:
– С книжкой этой волшебной глупо получилось. – Он деланно рассмеялся. – Молодым был! Экспериментировал! Половину заклинаний напрасно извёл. Вот, к примеру, шапку-невидимку сделал – и зачем?
Ваня вопросительно на него посмотрел.
– Найти не могу! – неискренне прыснул Лиходей. – Она же невидимка!
Иван изобразил сочувственную улыбку и даже хмыкнул понимающе. Потом отвёл взгляд от государя и уставился на лубочные картинки на стене напротив. Они изображали насыщенную событиями жизнь Лиходея. На центральной он был запечатлён младенцем на руках у молодой красивой женщины в просторных одеяниях. Над головой у младенца сиял нимб, а тёмные глаза смотрели с недетской проницательностью. Ваня нахмурился. А Лиходей, проследив за его взглядом, кивнул и сказал:
– Родился, как видишь, в простой народной семье. При рождении бабка-повитуха сказала: «Будет великим человеком». Как в воду смотрела!
Он спрыгнул со стола и подошёл к деревянному манекену в громоздком царском одеянии. Платье это было всё расшито золотом и самоцветами.
– Парадное облачение монарха – двадцать кило весит, – сообщил Лиходей и с притворной скромностью вздохнул: – Я лично не люблю, но народ просит.
Ваня поджал губы. Дорогущий нарядец, ничего не скажешь. Но ведь так просто не утащишь!
Парень обвёл глазами стену за манекеном, и взгляд его наткнулся на ещё одну картину в нарядной раме. Полотно являло берег моря, а на берегу – две фигуры. Царица Настасья стоит на коленях пред гордо вздёрнувшим голову Лиходеем…
Лиходей по-отечески хлопнул Ваню по плечу и проникновенно сказал:
– Я как царём-то стал? Царица Настасья попросила. Тот момент помню отчётливо. Ещё вопросом задался – смогу ли я? И сам себе ответил – должен!
Не знал Ваня, что на это сказать. Картина почему-то подняла в нём волну негодования. Он потряс головой, отгоняя неуместные мысли.
А Лиходей поглядел на него и серьёзно проговорил:
– Значит, как ты там говоришь?.. Самописное перо и волшебные чернила? Достанешь?
Ваня увидел, как блеснули глаза Лиходея. Понял, что тому позарез нужна его, Ивана, помощь, и осмелел.
– Так, ваше величество, просто так только птички чирикают. А вот, к примеру, с помощью вашей книжки… – Он наклонился поближе к Лиходею и прошептал ему на ухо: – …царём можете меня сделать?
Лиходей расхохотался и погрозил ему указательным пальцем в перстнях.
– А ты наглый, братец. А меня куда девать? Ладно, найдём тебе какое-нибудь царство-королевство, не самое… – Он пожевал губу. – Короче, решим вопрос! Ты, главное, Иван, поторопись!
Лиходей заглянул Ване прямо в глаза.
Ваня не отвёл взгляда и уверенно заявил:
– Тогда дай-ка мне лошадь механическую.
Лиходей кивнул:
– Дам! Только ты смотри, не обмани! У меня в книге всякие ещё заклинания остались… Понимаешь, о чём я?
Ваня сглотнул подступивший к горлу комок. Кажется, он понимал.
Глава десятая
Принц на белом коне
Слуга Лиходеевский вывел Ваню из дворца. Во дворе уже стояла лошадь. Никогда Иван ничего подобного не видал! Голова вытесана из цельного дерева, шея железная, грива и хвост – из полосок мягкой кожи. Тело – сложный механизм с шестерёнками, под железными ободами и пластинами. Ваня от удивления даже присвистнул. Приблизился к чудо-транспорту и оглядел его со всех сторон. Лошадь стояла неподвижно. Работает ли она вообще?