Здесь все было аскетично, без намека на роскошь: просто тепловой полог, шкафы по стенам, теплый пол. Из прихожей вел единственный проход, и в нем, придерживая открытую полукруглую дверь, стоял Аль-Бергис, полукровка. Смотрел он спокойно, торжествующе и чуть-чуть насмешливо, будто знал, что без каверзы Миль-Авентис не придет.
Сейчас в нем не было ничего от слегка блаженного, погруженного в зелья и целительство, ворчливого и очень добродушного магистра Петрика Бергиниуса.
– Старейший Миль-Авентис, – сказал он ровно. – Приветствую тебя в своем скромном жилище.
– Где Тиана? – не поддержал обмен вежливостями дракон.
– Сейчас ты ее увидишь, – полукровка отодвинулся, пропуская Миль-Авентиса в дверь.
– И не боишься, что ударю. Подстраховался?
– Конечно, – ответил Бергис. – Я связал нас с Тианой Зеркальными путами.
– Логично, – отметил Миль-Авентис, внутренне выругавшись. Зеркальные путы отражали любое заклинание, направленное на одного из связанных, на другого. И пусть на Ти не действует магия – но она действует на пространство вокруг. Если вокруг будет огонь, вода или лед, если под ней разверзнется земля, она вполне может погибнуть. Разве что молнией можно врага шибануть…
– А если я погибну, то некому будет дать ей противоядие от яда, который я ей ввел, – словно угадал его мысли Бергис. – Немагического, как ты понимаешь.
– И через сколько он подействует?
– Через час после полуночи она будет мертва, если ты не сделаешь то, что нужно мне.
– Не терпится узнать, ради чего ты затеял все это и предал заветы Пряхи драконам.
– Все очень просто, – сдержанно улыбнулся Бергис. – Потому что я не дракон, Миль-Авентис.
Миль-Авентис остановился, глядя на него.
– То, что ты задумал, невозможно, Бергис.
Тот тонко улыбнулся.
– Помнишь пир у Энь-Кольеза больше двухсот лет назад? Мы пили с тобой вино. И ты сказал, что нет ничего невозможного. Его и правда нет, Миль-Авентис. Есть только магия, пламенный дар Пряхи и… математика.
Они прошли через череду пещер, вполне обжитых, проследовали из библиотеки в каменный коридор: на полах – ковры, на стенах – картины, в воздухе витал приятный травяной запах, кое-где суетились домовые духи, было светло.
– О, – скупо похвалил Миль-Авентис, проходя мимо одного из проемов, – ты и сокровищницу себе уже обустроил. Велика же твоя жажда, Бергис.
За аркой виднелась гигантская пещера, заполненная золотом. Поменьше, чем у самого Миль-Авентиса, но для отдыха дракона бы хватило.
– Ты даже не представляешь насколько, – ответил полукровка, тоскливо посмотрев на золото. – Дальше, Миль-Авентис. Скоро ты увидишь свою невесту. И, надеюсь, ты понял, что не нужно делать резких движений? Я знаю тебя и знаю, что даже при том, что ничего опасного при тебе не обнаружено, ты все равно не мог прийти без сюрпризов. Я понимаю, что ты постараешься разрушить мои планы и остановить меня. Но и ты должен понимать, что я не беззащитен. И если я умру, то утяну за собой и тебя, и твою невесту, и все, что есть здесь.
Зал, в который они прошли, даже нельзя было назвать лабораторией – таким огромным он был. У дальней стены пылал камин, там стояло три кресла. И в одном из них, недвижимая, связанная по рукам и ногам, с заткнутым ртом сидела бледная Тиана.
Бергис поймал нехороший взгляд Миль-Авентиса и пожал плечами.
– Я бы и хотел деликатно оглушить ее магически, но ты уже должен знать, что на нее не действует магия. Пришлось грубым способом.
Дракон подошел к невесте. Глаза Ти были сухи и злы, она вся была напряжена. Вокруг нее сверкал гранями кристаллический щит, не дающий подобраться ближе.
– Отдашь мне то, что надо – отдам тебе ключ к ее клетке. Нападешь – у милой Тианы в кристалле тут же кончится воздух.
– Как ты, дорогая? – спросил Миль-Авентис, склонившись как можно ближе.
Она замычала что-то негодующее.
– Ты скоро будешь на свободе, – пообещал он. – Потерпи еще немного.
Он заставил себя отойти от Тианы и спокойно сесть в соседнее кресло. Осмотрелся.
Напротив камина, у далекого окна на большом столе сверкали хрустальные шары с замершими зверятами. А с обеих сторон от окна по стенам шли бесконечные полки под потолок и длинные рабочие поверхности. У одной стены воздух гудел от выставленных артефактов, аккуратно подписанных, защищенных магически. Полки напротив были заполнены множеством колб, склянок, коробов и бочонков с травами, зельями, ингредиентами для них и амулетов, а на длинной рабочей поверхности мерцали стеклянные бока реторт и алхимические инструменты.
Но самое интересное находилось прямо посередине гигантской лаборатории.
На массивном, по пояс человеку, черном лавовом камне из Долины Пряхи, который истекал синим холодным пламенем, расположился маленький, с два кулака, котел, в котором медленно крутилось зеленоватое зелье. Пахло молодой травой и летним клеверным лугом. К зелью тянулись, свиваясь в воронку, тысячи золотистых нитей от кусочков слюды из Долины Пряхи, выставленных на ступенчатые стойки вокруг. Миль-Авентис прикинул – более двух тысяч кусочков размером с полкулака. И в каждом из них золотом мелькала крошечная искра.
– Вот зачем тебе нужны были запирающие жизненную энергию травы, – принюхался Миль-Авентис. – И драконья слюда. Как же много сил ты потратил на это, мальчик.
Бергис сел в кресло напротив.
– Вина? – спросил он.
– Не откажусь, – кивнул Миль-Авентис, и к им обоим в руки приплыли бокалы вина.
– Не отравлено, – любезно сообщил Бергис.
– Это было бы слишком примитивно, – усмехнулся дракон и сделал глоток. – Приступим сейчас или тебе еще нужно время?
Бергис кинул взгляд на зелье. На часы.
– Еще семнадцать минут. И приступим. Ты хочешь о чем-то спросить?
– Конечно, – проговорил дракон. Ти следила за ними расширенными глазами. – Я понял, зачем тебе были нужны пары волшебных зверей. У маленьких вальшеров много жизненной силы, а в паре она увеличивается во много раз. Ты тянул ее, омолаживаясь и замедляя старение. Но зачем тебе я?
Не то, чтобы Миль-Авентис уже не понял этого. Разговора это не отменяло.
– Все за тем же, старейший, – откликнулся Бергис. – За твоей силой. Отец ведь рассказал мне, что в каждом из драконов есть Искра от пламени Пряхи. Я пытался вынуть ее целиком, но это невозможно, да и нет такого накопителя, который выдержит Искру целиком.
– Но можно взять крошечную часть Искры. Совсем маленькую, да? – с пониманием кивнул Миль-Авентис и кинул взгляд на золотистые искры в слюде.
– Именно, – кивнул в ответ Бергис. – Благодаря дарам моего отца и знакомству с вами я беспрепятственно проходил во все пещеры. Я разработал ритуал, в ходе которого я брал у спящего дракона немного крови, а в ней долгие годы сохранялась часть Искры.
– Твой отец все-таки слишком слепо любил тебя, – вздохнул Миль-Авентис. – Я так понимаю, что драконьей вербеной ты пытался усыпить не только меня?
– Мне удалось усыпить многих, – признался Бергис. – Не только вербеной, есть еще способы. Но что для дракона сон? Даже если вы проспите около полутысячи лет, ваша Искра рано или поздно восстановится сама собой, и вы все равно проснетесь. А в это время в мире уже буду я.
– Но при чем тут математика? – полюбопытствовал дракон.
– Я рассчитал, сколько крови нужно, чтобы воссоздать мощь Искры одного дракона целиком, с учетом, что половина крови во мне от отца все же есть, и что драконья слюда выдерживает лишь малую часть Искры. И вышло, что мне нужно взять кровь всех живущих ныне драконов. В том числе и твою.
– Да, твоя жажда к бессмертию велика, – с уважением сказал Миль-Авентис.
– Не только, – тяжело ответил Бергис. Глаза его начинали лихорадочно поблескивать. – К полету, который иногда мне снится, но недоступен. К могущественному знанию, которое я по хрупкости человеческого тела не могу принять. К возможности изменить мир.
Миль-Авентис отпил еще вина.
– Ты получил многие знания, Бергис, но не уяснил, что за возможностями всегда следует как ответственность, так и запреты. Драконам запрещено идти против друг друга. Мы можем недолюбливать друг друга, но никогда не нанесем вреда соплеменнику. Мы могли помогать человеческим королевствам, но, если они шли войной друг на друга, мы оставляли их. А ты нарушил уже несколько заповедей Пряхи. Разве о них тебе не рассказывал отец? Ты недостоин стать драконом.
– Возможно, в вашем мире просто нужна свежая кровь и новые правила, – огрызнулся Бергис. – Не зря же Пряха позволила мне родиться, вырасти и почти выполнить свой замысел?
– Замысел твой гениален, – признал Миль-Авентис. – Но почему ты не признался в нем отцу? Он бы никогда не предал тебя, но он бы смог тебя убедить не делать этого.
– Я говорил с ним, – скупо ответил Бергис. – Он сказал, что печалится о том, что моей крови не хватает для оборота куда больше меня. Но он не может идти против порядка вещей, потому что Пряха знает, кому какую жизнь прожить. Так бы ответили и все драконы. И ты.
– Верно, – согласился Миль-Авентис. – Но мы бы по крайней мере подумали об этом. И возможно, через какое-то время решили бы эту задачу другим способом. Без вреда вальшерам, без отсекания части Искры. А может, – признал он, – и не решили бы.
– У вас есть много времени думать, но у меня его нет, – покачал головой Бергис. – Я взял свою судьбу в свои руки.
Тиана, слабая и дезориентированная, с бешено колотящимся сердцем, которое оживилось при виде Миль-Авентиса, следила за разговором. Грани кристаллического щита, в который ее заключили, периодически переливались, напоминая о себе, и ей с каждой минутой казалось, что становится все труднее дышать.
Она смотрела на Миль-Авентиса, стараясь не разрыдаться, – он пришел за ней, значит, точно спасет! И глубоко, тяжело вдыхала, задерживала дыхание – вдруг именно в этот момент Бергиниус откачает весь воздух? – а затем снова быстро и шумно вдыхала, боясь, что ей в этот раз не хватит кислорода.