— Ванечка, — весело предложила Геля, — давай дуэлянтов сих по углам ринга разведем, чтобы остыли.
Я пищала и лягалась, когда Болван Иванович подхватил меня на руки и вынес из столовой, и укусила его за ухо, когда мы проходили гостиную.
— Бешеная.
— Болван!
Не утруждаясь возражениями, чародей сгрузил меня на укрытый пыльным чехлом диван в малой гостиной, сел рядом и удержал за запястья готовые драться руки.
— Что он с тобой делал?
— Да ничего! — фыркнула я. — Ничегошеньки! Это со стороны могло показаться, что мы страсти предались, на самом деле мы силы объединяли!
— Я не об Эльдаре.
— А о ком? — Удивившись, я расслабила руки, но Иван продолжал держать мои ладони в своих.
— О фальшивом князе Кошкине.
Взглянув в голубые зоринские глаза, я увидела в них такую холодную ярость, такое бешенство, что вздрогнула. Что это с ним?
Истолковав мое молчание превратно, Зорин скрипнул зубами:
— Ты тут посиди пока, мне отлучиться надобно.
— Куда? — теперь я вцепилась в его руки, не отпуская. — Зачем?
— Раскатаю этого… этого…
Я гортанно рассмеялась и быстро взгромоздилась на мужские колени, чтоб уж точно уйти не смог, зашептала на ухо:
— Цела твоя Фима, дурачок, тебя дожидается.
Иван обнял меня за талию, прижал к себе:
— Я не должен был тебя оставлять, но отчего-то решил, что пока опасность тебе не грозит, что я успею…
— Я видела тебя на каких-то чародейских путях, — похвасталась я, прислушиваясь к стуку его сердца. — Испугалась, что ты погиб, и за тобою на тот свет идти собиралась.
— Мы излазили этот чертов Руян чуть не до центра земли, мы нашли то, что искали. Но я не должен был тебя оставлять. Если бы Маняша не смогла нас вовремя вытащить, даже вообразить страшно.
— Что нашли? — отстранившись, я заглянула Зорину в лицо. — Настоящие тела?
— Помнишь, ты сказала как-то, что у Крампуса хозяин быть должен?
Я не помнила, а врать не хотелось. Поэтому я просто прижалась к его груди, побуждая продолжать рассказ.
— Твари, с которыми мы схлестнулись, изгнанники, беглецы из своего навского королевства, поэтому таиться им приходилось ото всех, и от нас, людей, и от своих немногочисленных сородичей, время от времени пятнающих землю берендийскую. Руян стал им лежбищем, схроном, основной базой. Некогда волшебный остров, на котором не обретается ни единого чародея, только проживает с десяток дряхлых ведьм, которые не то что навредить чужакам, защититься толком не способны. Мне следовало насторожиться в первый же день, когда ты разыскала в скалах навье капище. Не должны были они так далеко на севере попадаться. Но я…
— Зорин, — попросила я, — не начинай во всем подряд себя винить, не ты первый чародей, что на руянских курортах прохлаждался. Кстати, а как давно они там обосновались?
— Давненько. То, что мы видим сейчас, не первая и не вторая смена личин. Долго оставаться на острове им не пришлось, и захваченные тела местных жителей сменились, не дожидаясь одряхления. На курорт прибывали люди разные, почтенные, а убывали…
Я поежилась:
— Какой кошмар.
Теплые ладони Ивана погладили мне спину, успокаивая:
— Исходные тела остались в катакомбах, на невообразимой глубине, а охраняли их демоны, наподобие нашего с тобою знакомого Крампуса.
— И что теперь с теми демонами?
— Все, — с оттенком мальчишеской гордости сказал Зорин. — Мы с Семеном им такую зачистку устроили, что с ними уже все.
Я поцеловала заросший щетиной подбородок своего Ивана-царевича.
— Теперь мы знаем, сколько примерно навов скрывается в нашем мире, и не позволим им от нас ускользнуть.
— Примерно?
— Мы не успели разыскать ячейку с их хозяйкой.
— Думаю, что нет ее, — сказала я задумчиво. — Эти трутни, ротмистр с князем, собирались меня на место хозяйки приспособить. Гуннар предполагает, что с помощью межвидовых браков с чародеями навы могут поддерживать деторождение…
У меня чуть ребра не хрустнули, когда Зорин сжал руки.
— Что они с тобой сделали?
— Ничего! — взвизгнула я. — Осел ты ревнивый! Они Эльдара пытали, чтоб сны мои открыть. Понял? Уйти они собирались с моей помощью. Нежто кто стал бы такую полезную сновидицу насилием портить?
— Серафима, — хрипло сказал Зорин, — я ни в чем тебя не виню, и винить никогда в жизни не буду. Я люблю тебя, милая, сердце мое, душа моя. Никогда тебя больше не оставлю. Но, если он… они… Я должен буду их лично порешить, понимаешь?
— Ну и пореши, — разрешила я. — Только не из личной мести, а для восстановления справедливости. Что там надо? Исходные тела пожечь? Так я поспособствую.
— Тело хозяина тоже не в катакомбах. — Иван слегка успокоился. — Насколько я успел в их грязной волшбе разобраться, ему исходное тело при себе держать надобно, оно ему источником силы служит. Прочим достаточно при себе лишь сферу с частичкой исходника иметь.
— Сферу я видела, — встрепенулась я. — Ничего особенного, хрусталь как хрусталь. Но теперь понятно, отчего Лулу не могла ее у Наташки отобрать, та могла попросту артефакт расколошматить.
Зорин вопросительно поднял белесые брови, и пока я путано пересказывала ему про Натали, неудавшиеся обмены и прочие свои приключения, брови эти ходили ходуном, то сдвигаясь грозно, то наползая на глаза, будто от стыда.
— Знаешь, когда я испугалась? Когда вдруг вспомнила, что у фальшивой Маняши на спине точно такая же метка, как у настоящей, имеется. Натурально обомлела. Думаю, ну все, Серафима, допрыгалась. Значит, сила наша к телу привязана, а вовсе не к душе, и разделают сейчас тебя эти две бабищи, как куренка, на потроха и кожицу.
— Какой же я болван, — сызнова принялся страдать чародей.
Но это было уже скучно, поэтому я полезла с поцелуями, и получила их по десятку за каждый день разлуки, и получила бы сверх, но его высокородие вспомнил вдруг, что он на службе, и потащил меня в столовую шантажом, что на поцелуйную диету посадит, стребовав обещание начальство его не изводить.
— На открытый бой они не решатся, — говорил Крестовский, в мое отсутствие став председателем совета. — Одно дело тайно умыкнуть девицу, другое — устроить осаду чужой собственности. Действовать они будут тайно.
— Тогда и мы тайно проберемся в резиденцию князя, — Мамаев помешивал ложечкой чай, — и выкрадем тело хозяина. Его, разумеется, придется поискать, но времени у нас в избытке. Если обеспечить Серафиму Карповну круглосуточной охраной до самого рождественского бала, когда она вынуждена будет покинуть свой дом, чтоб быть представленной императору…
— Эльдар Давидович, — вступила я в разговор еще на ходу, — нет у нас избытка. Кто нам хлопнуть дверью напоследок грозился?
— Точно, букашечка! — Мамаев хлопнул себя по лбу ладонью, но быстрые его глаза рассмотрели мои распухшие губы и слегка пришибленный любовью вид.
Крестовский метнул в нас батарею уточняющих вопросов, постучал по столу пальцами:
— А ведь мы, сыскарики, никого со стороны привлечь в наши игрища не можем. Нас четверо, а направлений, по которым следует работать, три. Это, во-первых, охрана Серафимы Карповны, во-вторых, поиск места нанесения удара…
Он посмотрел в мою сторону, будто прицениваясь.
— Мне, Семушка, этот взгляд знаком, — нараспев сказал Иван Иванович, — и пренеприятен. Барышня Абызова живцом у тебя работать не будет.
— Будет! — хлопнула я в ладоши. — Это же великолепное решение. Нам нужно выманить из логова хотя бы одну тварь, захватить ее и допросить. Вуаля!
Рыжий чародей стал мне даже немного симпатичен.
— Нет. — Зорин был мрачнее тучи.
Я жалобно посмотрела на Гелю, та подмигнула и показала подбородком в сторону.
— Маняшу пора проведать. — Прихватив с собой Бубусика и ватрушку, я пошла наверх.
Нянюшка моя пребывала без изменений, лежала на кровати прямая, будто доска.
Эх, будь я сновидица…
Охолонь, Серафима! Ты с Болваном Ивановичем — одного поля ягоды, он за все себя виноватым мнит, а ты, чуть что, сновидчество поминаешь. Ну была б ты сновидица, и что? Ну вернула бы Неелову свою из-за грани. Это, конечно, само по себе было бы очень неплохо, даже здорово, но, если шире посмотреть, все бы на тех самых местах осталось. Если бы ты, Серафима, была сновидица, и если бы у тебя сфера навьи была и сама навья, а еще князь Кошкин, который мужик приятный, нав, его тело занявший, и исходное тело этого нава… Итак, тебе надобно четверо живых, один артефакт, один труп и сновидческие способности.
Погодите, если бы у меня было тело хозяина, то сфера его приспешницы без надобности. Что там, в хрустале этом? Крупинка древней плоти. Целый хозяин этой крупинки всяко сильнее. Да и сила его тебе не нужна, своей довольно, он не источник для тебя, не ключ, он путь, то, что свяжет тонкими тропками тела и души.
Я вытаращилась на Маняшу. Ты про это мне говорила? Говорила, князя отыщи, в нем не ключ, но путь?
— Ав-р? — Бубусик вильнул поросячьим своим хвостиком.
— Да, мальчик, — кивнула я, наблюдая трасформацию пухлого собачечки в огромного сонного кота. — Время полетать.
Я даже не одевалась. К чему мне, Серафиме Абызовой, шубы с шапками? Я сама огонь. А волосы заколоть забыла, каюсь. Поэтому летели мы над ледяной Мокошью на исходе первого числа нового года налегке, а моя смолянисто-черная шевелюра стелилась за нами еще одним хвостом. И не скрывались особо, даже остановку совершили, посетив аптеку на набережной. Ну, то есть, посетила только я, потому что Гавр обыскивал в это время соседнюю мясную лавку на предмет припрятанной там копченой колбасы.
Очутившись на балконе бобынинского дома, я толкнула дверь, убедилась, что она заперта, и вдавила раскаленную ладонь прямо в стекло, оплавляя его, после просунула руку и отперла запоры. В спальне был кавардак, перевернутые стулья, разбросанная одежда, по центру прогоревшего ковра я заметила законченную цепочку с подвеской-звездочкой, подняла ее и спрятала в карман. Гаврюшу беспорядок не смутил, он завалился на кровать, поворочался, устраиваясь, из-под мохнатого бока на пол покатились разноцветные навьи пилюльки. Собрав их в горсть, я проговорила: